Проглотив обиду, Моня решила не трогать Элю, а вместо этого переключилась на Юми.
— Эй, дорогая наша иностранка! А ты ничего не хочешь сказать Женечке? Или ты тоже пала жертвой ее милой мордашки и забыла, что сделал с тобой ее муж?
Юми, услышав эти слова, тут же поменялась в лице. Девушка скрипнула зубами и посмотрела на Моник с такой ненавистью, что та невольно шарахнулась, но, быстро взяв себя в руки, продолжила нагнетать обстановку. Она подошла ближе к иностранке и заговорщицким тоном произнесла:
— Не хочешь рассказать Жене, как любит развлекаться ее муж? Я думаю, ей будет очень интересно! Хотя, наверное, она и так знает. И, возможно, когда-то была не прочь поучаствовать в его играх. В общем-то, как и твой любимый Ворон! Он, кстати, был лучшим другом Марка и постоянным гостем в его доме. Женечка ему и его братику кофе готовила, а по праздникам к ним в гости ходила. Как думаешь, она была в курсе, что сделали эти люди с твоей семьей? Или предпочла не знать, откуда у муженька столько денег? Кстати! Я слышала, что твою лучшую подружку убили. Сочувствую. А мне вот интересно, зачем она понадобилась Марку. Или его подручные просто не разобрались, кто из вас кто, и забрали обеих? Конечно, вы же все ускоглазые на одно лицо!
Юми аж подпрыгнула от такого оскорбления, и если бы не Эля, крепко вцепившаяся в нее, то Моне точно бы пришел конец.
— Ну ты и тварь! — шепнула японка, но Моник было не унять.
— Ты лучше свою злобу вымести на ней! — взвизгнула девушка, показывая на меня пальцем. — Это из-за нее ты застряла здесь! Из-за нее твоя подруга мертва! Из-за нее ты перенесла столько унижений и боли! Так чего ждешь? Давай отомсти! Или ваша хваленная гордость лишь сказки для приезжих туристов?
— И в чем, интересно, Женя виновата? — послышался грубый мужской голос, и в комнату вошел Лексус. Вслед за ним молча проследовали остальные члены совета, и Моник тотчас сдулась.
— Ну чего же ты замолчала? А не хочешь рассказать о своих отношениях с Марком? Нет? Так давай я всем поведаю! Так что, тебя тоже теперь разорвать и выбросить?
— Э, Лексус… Я просто…
— Жутко ненавидишь Женю, это мы и так поняли! Вот только в чем она виновата? В том, что вышла замуж за садиста, от которого потом не смогла убежать? Или ты думаешь, что все так радужно было в ее жизни?
— Лексус, все не так… — начала было я, но друг тут же прервал меня.
— А как? Или хочешь сказать, что все это время была счастлива с ним?
Я задумалась. Я не могла назвать свой брак уж настолько плохим, как описывал друг. Я искренне любила мужа. Когда-то. И у нас была Аня. А то, что творилось за закрытыми дверями, это были наши с мужем личные дела.
Увидев мое замешательство, Лексус засмеялся.
— Жень, ты такая наивная! Думаешь, что все было не так плохо? Так объясни тогда, почему ты так боишься, когда кто-то подходит к тебе со спины? Почему вздрагиваешь, когда слышишь шаги в темноте? Скажешь: боишься монстра? Да, и имя ему — Марк. Ты, может, сама этого не замечаешь, но, когда на тебя орут, ты съеживаешься и стараешься забиться в угол, прикрывая голову руками. Вот скажи, откуда все это? Ты выдумала себе любовь, которой никогда не было. Зато была больная зависимость. Ты — жертва, твой муж — палач. И к дочери ты стремишься именно потому, что боишься за нее. Может, неосознанно, но подумай: другая на твоем месте давно бы перестала бороться, но ты все продолжаешь. Идешь до конца, даже зная, что можешь погибнуть. Лишь бы не оставлять свою крошку этому чудовищу!
Друг замолчал, а я не знала, что ему ответить. Лексус был прав во всем, хотя я и старалась убедить себя в обратном. Я была замужем за монстром, который меня никогда не любил. Он любил деньги и власть, но не живых людей. Возможно, ему было интересно наблюдать за моими трепыханиями, но факт оставался фактом: как только я надоем мужу, он избавится от меня без сожаления.
От осознания горькой правды я поникла и опустила голову, боясь взглянуть другу в глаза, но тут неожиданно передо мной встал Илья и громко произнес:
— Слушайте, может, хватит? Что вы на Женю накинулись! Сначала Антон, потом Моня, теперь еще и ты, Лексус!
— Антон? Когда? Я же запретил этому придурку приближаться к Жене! Что он сделал?
— Ничего, Илья вовремя пришел на помощь! — встряла я в разговор, боясь, что в приступе гнева друг может наделать глупостей. — И вообще, давайте уже начнем собрание! А то пока мы тут грыземся, на нас снова зомби нападут!
— А мысль-то дельная! — тут же вставил свои пять копеек Михалыч, забирая из рук Эли дрожащую Юми. — И еще, Лексус, Моня опять мою любимку доводит! Доколе это будет продолжаться? Кстати! Давно у нас здание гауптвахты пустует! Может, подселим туда человечка?
— Да, и не одного! Думаю, Антону тоже полезно будет посидеть в изоляции. Может, хоть мозги на место встанут.
— Нет, вы не можете так со мной поступить! Я ничего не сделала! — тут же завопила Моня, но Лексус поднял руку и грозно сказал:
— И еще, за разжигание ненависти и вражды между поселенцами ты изгоняешься из совета! Так что это твое последнее собрание, а потом Михалыч отведет тебя в новый дом. Кстати, сколько тебе там сидеть решит Юми. Думаю, это справедливо!
Моник вздрогнула и затравленно посмотрела на торжествующую японку. Она хотела еще что-то сказать, но Лексус так зыркнул на нее, что бедная девушка подавилась и предпочла забиться в угол, чтобы не злить мужчину еще сильнее.
— Так, а с этим пронырой что делать? — недовольно спросил Жорик, указывая на Илью.
— Можно он останется? Он талантливый парень, помощник Жоры. Он будет вести себя тихо и никому не будет мешать, правда, Илья?
Я ткнула Попрыгунчика в бок, и он тут же закивал.
— Что ж, у нас освободилось одно место в совете, так что думаю: мальчишку можно взять на испытательный срок. Но смотри, парень! Накосячишь — под зад ногой получишь и мигом отсюда вылетишь!
— Не накосячу! Вы можете на меня рассчитывать! Все сделаю для любимого гарнизона!
— Жорик, проследи за ним! Теперь он твоя головная боль.
— А когда было иначе? — проворчал мужчина, недовольно смотря на парня, буквально светящегося от счастья.
— Все, мы и так отвлеклись! Пора начинать! — сказал Лексус, прерывая все разговоры в зале. — Сегодняшняя встреча будет очень важной! Помимо основных проблем надо будет обсудить дальнейшую стратегию развития поселения, а также наш возможный переезд.
— Что? — хором выкрикнули присутствующие, удивленно уставившись на главу.
— Но об этом потом. К тому же в конце нашей встречи у меня будет важное сообщение для всех. А пока… Женя, подойди!
— А?
— У тебя камера с собой? Ты ведь у нас вроде фотографом подрабатываешь!
— Да, а что?
— Всем подойти сюда! Надо будет сделать кадр для истории!
Люди вокруг зашептались, не понимая, что имеет в виду глава, но спорить не стали. Столпившись вокруг Лексуса, они замерли, и я сделала несколько снимков. Внезапно голос друга разорвал тишину:
— Жень, а штатив у тебя с собой?
— Да…
— Так иди к нам!
— Но…
— Приказ главы и он не обсуждается!
Недовольно вздохнув, я подготовила штатив и настроила фотоаппарат, а потом быстро помчалась к людям. Сначала я хотела спрятаться в уголке, но Лексус перехватил меня и поставил перед собой. Я занервничала, особенно заметив, каким злобным взглядом буравит меня Моня, которую отодвинули на самый край. Однако мое беспокойство было недолгим. Лексус крепко обнял меня и по-доброму улыбнулся, отчего я растаяла. Послышался звук затвора, и люди начали расходиться по своим местам.
Я направилась к камере, но на полпути меня схватили за руку.
— Жень? — тихо сказал Лексус.
— Да?
— Сейчас ты услышишь много всего. Но, пожалуйста, что бы я ни говорил, соглашайся со мной и не спорь!
— Что? Я не понимаю!
— Скоро все узнаешь. И помни, это в твоих же интересах!
Друг отпустил меня и направился за трибуну, а я так и осталась стоять, не понимая, что же мужчина имел в виду.
