взглядом светлых глаз на миг оцепенела, настолько тающим и безжизненным был этот обычно звучный голос, но все же не оробела, устремилась дальше, к ложу, на котором покоился Флавиан.
Лицо его, ясное и возвышенное, казалось изможденным и овеянным тяжелой печатью тоски. Под глазами залегли тени, нос заострился, чувственные губы побелели.
— Так-так, — девушка склонила голову на бок, — значит, погибаем?
Речь ее, эмоциональная и хорошо поставленная, выдавала профессию актрисы.
— Ты вообще думаешь о своих коллегах? Пропускаешь репетиции и обсуждения, думаешь прийти и сходу сымпровизировать?
Флавиан разлепил губы:
— Николь, жестокая ты женщина! Ну какой из меня любовник, а? Все ложь! Все суета и тлен!! О нет, — он устало прикрыл глаза рукой, и тут же уронил кисть на лоб. — О нет…
Николь стояла, уперев руки в бока, без капли сочувствия в лице:
— Поздновато менять амплуа почти перед выходом спектакля, не находишь? Что у тебя за вид?! Это непрофессионально! Куда подевались твои бесчисленные женщины??
Бледный, исхудавший, измученный, Флав все еще оставался необычайно величественным. Прохрипел:
— Никоооль, какие женщины в моем положении?! Счастливы люди — они находят отраду в смерти и забвении, а я… Я видел людей…
Николь бесцеремонно опустилась на постель рядом с Флавианом:
— Ну а целители всего лишь черствые сухари, не способные понять твою тонкую душу! А у нас сроки горят.
Флавиан безучастно отвернулся:
— Отодвиньте… А лучше найдите другого актера… Я приду потом ругаться с начальством… Если поправлюсь…
— Знаешь-ка что! Хватит мне этого пессимизма! — ловко уложив «больного» на спину, Николь уселась на него сверху, точно наездница. Это было абсолютно не скромно, но Николь нисколько не смутилась. Флав изумленно посмотрел на расшалившуюся девушку, а она скомандовала:
— Не нравится? Ну так сними меня отсюда!
Вздохнув, Флавиан скорбно закрыл глаза:
— Сиди…
Николь вспыхнула:
— Ах вот как! Ну знаешь, что… — стремительно нагнувшись, она укусила поверженного Флавиана за губу. — Вот тебе!
Недвижно, не размыкая век, Флавиан пробормотал:
— Так ты ко мне неравнодушна…
Николь хлопнула его по точеной щеке:
— Я должна доставить тебя на площадку. Любой ценой. Откажешься, я пойду к царевичу умолять сделать это!
Неожиданно Флавиан посмотрел прямо в ее светлые глаза:
— А я думал, ты ко мне неравнодушна… Вот это было бы интересно…
— Хха! — Николь гордо выпрямилась. — Думай-думай, если тебе так будет проще сыграть роль. Пойдем! На кону мое слово — я обещала тебя привести.
Флавиан скривил рот, сейчас он не выглядел ни умирающим, ни даже больным:
— Зря ты рассчитывала на мое благородство…
— Гаденыш!!! — Николь наклонилась, чтобы вновь укусить самодовольного типа, но Флавиан, неожиданно выпростав руку, резко притянул ее голову к себе и сам укусил Николь за мягкое маленькое ухо.
— Хватит! Я приду, но ты будешь мне должна!.. Что-нибудь… Я решу потом, что. Рискнешь?
Николь прошептала:
— Да. Отпусти меня только.
Ссаживая девушку, Флавиан уточнил:
— Даже нескромное?
Николь хмыкнула:
— Мне бы твою степень невинности. Пойдем!
Глава 496. Каприз художника
Слишком непоседливая, легкая на подъем, слишком прямолинейная и откровенная, слишком громкая и активная…
Изменений накопилось так много, что Леон не успевал отследить, нравится ли ему его новая жизнь.
Мельтешение безумно ярких красок стало сливаться в одно раздражающее пятно. Леон все чаще ловил себя на настоятельной потребности уйти и отдохнуть. Понять, что ему нужно и возможно исправить в этих отношениях, стоит ли игра свеч.
Конечно, Леон понимал, что ввязался в необратимое, и существа другого мира все равно придут забрать его. Но этот приговор они могли бы осуществить и без любовной линии. Некоторые вещи Леон чувствовал интуитивно, даже без объяснений Анели, просто наблюдая за ней.
Анеля, чье появление ощущалось как снег на голову в июльский жаркий полдень, была своей, родной, любимой. Леон не мог взять и отказаться от нее и чудесного секса махом, но не находил в себе силы и продолжать калейдоскоп, изматывающий его психику, в неизменном виде.
Пропасть из вида, игнорировать звонки — с Анелей это не прокатывало, и в один из вечеров Леон предложил в лоб:
— Анеля, давай немного поскучаем друг по другу? Мне пока еще надо на что-то жить и работать… Сложно сосредоточиться в таком режиме встреч… Я скажу, когда закончу, хорошо?
Анеля закусила губу. Больно-больно.
Тотчас улыбнулась.
Предлагать Леону деньги нельзя. Ни в коем случае нельзя, он сильно оскорбится.
Умолять его и плакать, по-видимому, тоже.
Оставалось уйти и ждать. Возможно, сходить к Лукасу обсудить ситуацию. Анеля прекрасно понимала, что царевич в курсе, тот следил за любыми межрасовыми контактами.
Обсудить и уберечь Леона от Магнуса, красноречиво пообещавшего пустить Леона в расход при их разладе.
Она обязана была его защитить. Оставаться сильной. Верить в лучший исход.
Коротко поцеловав Леона в сухие и горячие пухлые губы, Анеля просто вышла за дверь…
Да, она видела, что Леон провожал ее с тоской. Пусть. Его настроение ни на что не влияло.
Все произошло столь неожиданно, что Анеля даже не успела обидеться и всерьез накрутить себя, впрочем, это и не было ей свойственно.
Лукас впоследствии сказал:
— Ничего страшного, Нели, пусть Леон перезагрузится. Потомится, заскучает. Ничего не делай пока что. Чаще пропадай. Ты девочка занятая, от разлуки не заболеешь. А ему полезно помаяться. Тем более, он считает, что этак ситуацией управляет он.
Анеля, поблагодарив Лукаса, повеселела.
— Ох, как я рад тебя видеть! Наконец-то я дома! — Оливер, радостный, точно молодой щенок, совершенно неожиданно для Анели оказался у нее в гостях, когда Анеля планировала собраться с мыслями и составить дальнейший план действий по обольщению Леона. А потому она взглянула на Оливера рассеянно-недоброжелательно.
Улыбка сползла с красивого лица Оливера.
— Я не вовремя…
Анеля выдавила приветливое выражение:
— Да нет… Все нормально…
Оливер безумно скучал по бывшей жене. Фактически их общение полностью прекратилось, с тех пор, как Оливер сделался Жрецом Магнуса. Анеля же, по-видимому, не разделяла его чувства.
Чтобы скрыть отчаяние, Оливер занялся своими волосами, порывисто убрав их за ухо:
— У тебя новая жизнь… Без меня…
Анеля посмотрела холодно:
— А что ты хотел? Чтобы я верила, ждала и страдала?
Она по обыкновению танцевала, плавно перемещаясь по комнате. Оливер уселся на стул, а грудью лег на столешницу, скрестив руки и спрятав в них лицо. Голос Оливера прозвучал глухо:
— Нет… Просто со мной общаться… Делиться важным… Разве мы чужие друг другу?
Анеля на миг замерла, а потом задумчиво протянула:
— Нет. Нет, конечно… Прости, я тут завертелась со всеми своими
