Калиг, соглашаясь, кивнул — и в тот же миг они с Кронаном исчезли.
— Интересно, как этот Кронан здесь оказался? — спросила Синния. — И почему в Бельмаире о нем никогда не слышали?
— Может, он расскажет об этом Калигу. Но неизвестно, расскажет ли Калиг об этом нам, — рассмеявшись, проговорил Диллон. — А теперь за работу! Нам нужно поскорее отыскать «Книгу о том, как останавливать время».
Следующие несколько часов Диллон и Синния обследовали маленькую библиотеку. Они внимательно просматривали каждую книгу, но нужной так и не могли найти. Диллон уже начал раздражаться. Они теряют столько времени впустую! Ведь Кронан прекрасно знал, где находится эта книга, и вполне мог им подсказать. Но потом раздражение вдруг прошло. Король вспомнил, как когда-то Калиг тоже любил проделывать с ним такие штуки. А все для того, чтобы Диллон научился самостоятельно мыслить и принимать правильные решения. Это было так давно, в Шуннаре. А теперь Диллон почувствовал себя так, словно снова вернулся в детство. Хорошее настроение вернулось к нему, и он весело рассмеялся. Синния с удивлением покосилась на него, а в следующий момент радостно закричала:
— Вот она! Я нашла ее! — Она взмахнула старинной книгой в кожаном переплете.
Диллон взял у нее из рук книгу и принялся в нетерпении ее листать.
— Да, это она! Я возьму ее отсюда и внимательно прочитаю, — сказал король и спрятал ее в карман.
Затем он обнял Синнию, и они перенеслись вместе с ней во дворец. Слуг нигде не было видно. Диллон поцеловал Синнию в губы.
— Не хочешь ли ты заняться со мной любовью прямо сейчас, родная моя? — предложил Диллон, погладив ее по лицу. — Я так скучал по тебе ночью, когда ты была на равнине снов…
— И насколько сильно ты по мне скучал? — лукаво спросила его жена.
— Пойдем в спальню, и я покажу тебе, насколько сильно, — шепнул Диллон.
Синния взяла Диллона за руку, и они пошли в спальню. Король запер дверь, чтобы никто не мог нарушить их уединения. Солнце бросало причудливые тени на разноцветные ковры, пледы и мебель в спальне. Диллон указал на Синнию пальцем, мысленно прочел заклинание, и ее одежда исчезла. Синния в ответ направила на него палец, и с его одеждой произошло то же самое.
— Я не вижу, чтобы ты так уж сильно скучал по мне, — поддразнила Диллона Синния, внимательно посмотрев на него. — Наверное, ты преувеличил свои чувства, когда сказал это.
Диллон подошел к ней, коснулся рукой ее упругой груди и принялся ласкать ее. Он нежно поглаживал соски Синнии пальцами, пока они не затвердели от возбуждения.
— Встань на колени, — сказала Синния, и Диллон выполнил ее просьбу. — Подними голову. И помни, ты не должен касаться меня руками, пока я тебе не разрешу. Открой рот и ничего не делай, пока я тебе не скажу.
Он поднял голову. Глаза его горели от возбуждения. Эта игра ему нравилась. Он слегка открыл рот. Синния наклонилась и опустила ему в рот свой сосок. Диллон не двигался. Синния тоже замерла и молчала. Он хотел ласкать грудь Синнии губами, жадно присосаться к ее соску, но ничего не делал, помня ее указание. Он чувствовал, как все больше и больше возбуждается, как уже не может выдержать. Только спустя несколько минут Синния прошептала, и по ее голосу он понял, что и она возбуждена:
— А теперь ты можешь ласкать мою грудь губами.
У нее перехватило дыхание и закружилась голова, когда он принялся жадно ласкать ее грудь языком. Она видела, как он сжимает и разжимает кулаки от еле сдерживаемой страсти, но подчиняется ей: эту игру придумала она, значит, все должно идти по ее правилам.
— Хочешь ко мне прикоснуться? — поддразнила его Синния.
Он поднял на нее полные вожделения глаза и молча продолжал ласкать ее грудь.
— Вижу, что хочешь, — сказала Синния. — Ты слишком жаден во всем, что касается моего тела.
На секунду Диллон замер, а потом, перекатив во рту сосок Синнии, словно конфетку, выпустил его и принялся ласкать ее ягодицы. Он медленно-медленно гладил их. А потом без всякого предупреждения провел языком по ее дрожащему от возбуждения лону.
— Но я же не сказала тебе, что ты можешь это делать! — вскричала Синния. — Ох! — не выдержала она.
Диллон продолжал нежно ее ласкать. Синния стонала от возбуждения. Но ей было этого мало. Она прижималась к Диллону все теснее и теснее.
— Ты жадная на удовольствия, как всегда, — засмеявшись, проговорил Диллон.
— А ты, как всегда, слишком хорош, — пробормотала она.
— Ты хочешь, чтобы я вошел в тебя, любовь моя?
— Да! Хочу! И как можно скорее! — выдохнула она.
Он опустил ее на колени, а затем положил на спину.
— Ты хочешь, чтобы я показал тебе, как сильно я тебя хочу? — спросил он.
Вместо ответа Синния издала сладострастный стон.
Диллон тоже не стал больше тратить времени на слова и вошел в нее с размаху. Синния застонала от наслаждения. Как же она это любила! Синния напрягалась и расслаблялась, напрягалась и расслаблялась. Лоно ее сжалось, и, не выдержав, Диллон заревел от страсти. Голова Синнии моталась из стороны в сторону — и вдруг она почувствовала, что уносится куда-то ввысь, в облака, в сказочный мир.
— О, Диллон, любовь моя! — вскрикнула она.
Услышав ее нежный, полный страсти голос, Диллон потерял над собой контроль и излил в нее свое семя. Это длилось так долго, что казалось, никогда не кончится. Затем он несколько раз конвульсивно дернулся и затих.
— Синния, Синния, — выдохнул он. — Ни одна женщина не доставляла мне такого удовольствия, как ты.
— Даже мой двойник Сапфира? — насмешливым тоном спросила Синния. — Ты уверен?
— Даже она, — признался Диллон. — Никто. Никогда.
Голос Диллона звучал так искренне, что Синния поняла: он ее не обманывает, и она удовлетворенно улыбнулась.
— Ты не можешь себе представить, как я этому рада, — прерывистым от страсти шепотом проговорила она. — Хотя Арлаис сказала мне, что Сапфира доставляет неземное наслаждение Ахуре Мазде. Он теперь целыми днями не выходит из ее спальни. — Но вдруг на ее лицо набежала тень. — Что же с ней будет, если Ахуры Мазды не станет? Туллио примет ее или отречется?
— Я не знаю ответа на этот вопрос, — нахмурился Диллон. — Я не знаю, как отнесется Туллио к изменениям в Бельмаире. В одном уверен, что правитель Албан встретит их с радостью, а Дренг будет бороться до последнего и не остановится ни перед чем. Но как отнесется к этому Туллио, я не могу сказать. Может, поймет, что изменения необходимы, а потому неизбежны, а может, посчитает, что лучше всему Бельмаиру погибнуть, чем пойти на нарушение традиций. Наберись терпения, только время даст нам ответ на этот вопрос, любовь моя.
