— Пропал демонстрационный набор: молния, огненный шар, ловчая сеть, ледяная игла и паралич. Исчезли, судя по всему, еще позавчера или вчера рано утром.
Интересно. А пришла она ко мне только сегодня.
— Почему ты так думаешь?
— Накануне я набор видела, когда готовила практикум для студентов. Вчера у меня весь день шли занятия одно за другим. Тема была алхимическая, амулетами я не пользовалась, но чужой бы к шкафу, где он лежал, подойти не смог. А ближе к вечеру, но когда у меня еще шли занятия, на тебя напали. Использовали амулет и бросили в тебя огненный шар. Я проверила и убедилась: набор исчез целиком. Ты же не думаешь, что у злоумышленника целая мастерская по производству огненных шаров?
Четко и логично. А если вспомнить, что Гесперия убили молнией… Выходит, у Леокадии остались еще ловчая сеть, ледяная игла и паралич. С таким арсеналом она еще много всякого может натворить.
Конечно, Нанни может быть во все это замешана по самые уши. Но зачем тогда она пришла мне рассказать про пропавшие амулеты? Чтобы отвести от себя подозрения? Если так, бедный Вольфи!
Спросила:
— Нанни, а почему ты говоришь мне об этом только сейчас?
— Да я только сейчас узнала! Пришла в кабинет, стала готовиться к занятию, полезла в шкаф и поняла, что набор пропал. У меня их три разных. Два совсем братоубийственные, а этот чуть полегче. Ну, сопоставила то, что знала про нападения и поняла: как раз то, что у меня сперли.
— А поподробнее? Понимаешь, два амулета злоумышленник использовал, но три‑то остались. Хочу понять, что он ими может сделать.
Нанни заговорила четко, как будто студентам объясняла:
— Ловчая сеть — это сеть и есть. Она набрасывается на жертву и спеленывает ее. Держится не более получаса, затем рассеивается. Применяется, если тебе не нужно убивать врага, достаточно просто его поймать. Ледяная игла по действию больше всего похожа на метательный нож. В сущности это он и есть, только ледяной. Выгодный амулет для убийц: рана налицо, а оружие никто никогда не найдет: растаяло. Паралич — не смертельное заклинание. Его применяют, когда нужно сделать нечто, а человек мешает. Заклинание его полностью обездвиживает, но не лишает сознания и чувств, так что при необходимости его можно допросить. В отличие от ловчей сети паралич сам не рассеивается, его нужно снимать.
— Как?
— Проще репы пареной. Тот же самый амулет активируешь повторно. Обычно его для этого надо сжать в кулаке. Если так не сделать, то к пациенту придется вызывать мага. Любимый амулет грабителей и шпионов. Обычно те, кто этим пользуются, оставляют амулет рядом с жертвой, чтобы тот, кто найдет беднягу, мог привести его в норму.
Понятно. Выходит, убийственная штука осталась только одна. Уже легче. Но все же, где эта гадина прячется?
Поблагодарив Нанни за ценную информацию, я отпустила ее, а сама взяла лист бумаги и задумалась.
Я мысленно оглядела всю нашу школу и стала прикидывать, где бы спряталась я. В главном здании? Что там есть такого, где можно укрыться? Чердак, каморка под лестницей, каморка над лестницей, архив, подвал.
Таким способом я перебрала все наши строения, не забыла даже развалины. Еще рассмотрела возможность для Леокадии спрятаться в комнатах либо студентов, либо преподавателей. Насчет студентов мне как‑то не верилось, а вот преподаватели… У покойного Гесперия квартира пустая стоит.
Позвала Пина и попросила посмотреть и проверить. У домовых свои обычаи, своя магия и свои возможности. Посылать его обыскивать всю школу бесполезно, он просто не пойдет, а вот посмотреть в конкретной комнате — пожалуйста. Даже если Леокадии там сейчас нет, но она посещала это место раньше, Пин учует. Магам такое и не снилось.
Про квартиру Гесперия я верно догадалась. Пин вернулся через несколько минут и подтвердил: была там неизвестная ведьма, еще вчера была. Ушла примерно перед тем, как на меня покушались во второй раз и более не возвращалась.
Вслед за ней пришел злой, усталый, замученный Конрад и сообщил, что они все углы облазили, везде, где могли, свой нос сунули. Ни один укромный уголок не остался непроверенным: чердаки, подвалы, каморки для инвентаря, сараи, конюшни и даже развалины. Леокадии нигде не обнаружено, но и признаков того, кто она покинула школу, тоже нет.
Я доложила ему то, что мне рассказали Нанни и Пин и добилась‑таки полного изумления и восхищения взгляда.
— Марта, как тебе удалось меня обойти? В тебе же нет ни капли магии, а ты узнала то, что мне никто не захотел поведать.
Не стала я ему объяснять, что это тоже магия — магия простых человеческих отношений. Ну ладно, Пин — мой домовой и попросить его могла только я. А вот Нанни могла пойти со своей информацией к кому угодно, но выбрала меня. Конрада все почему‑то боятся и ничего ему не рассказывают, если только он не надавит. А ко мне привыкли ходить плакаться по любому поводу, сделать магам и ведьмам плохое я неспособна по определению.
Конрад заставил меня еще раз повторить все, что сказала Нанни, записал названия оставшихся амулетов и постарался меня успокоить. Если я сегодня не стану покидать свою комнату, то буду в безопасности. А новая прическа ему очень нравится, так и хочется прижать меня к сердцу и не отпускать во враждебный мир.
Я как раз этой реакции и боялась. Он меня и так защищает, не хватало еще, чтобы ради сохранности засадил за высокий забор или упрятал в крепкий ящик. Пока опасность не миновала, так и быть, посижу под замком, но когда все закончится, пусть и не мечтает держать меня в клетке.
Затем Конрад стал меня умолять уговорить Пина поискать Леокадию. Если она могла прятаться в пустой квартире Гесперия, то почему не может скрываться у кого‑нибудь из преподавателей? Ее очарование вполне способно снести крышу любому из наших магистров. Кто‑то же провел ее на территорию в тот, самый первый раз. Гесперий убалтывал охранника на воротах, но был другой, вместо с кем под ручку она вошла.
Пина, попросить, конечно, можно, но лучше сделать это только в крайнем случае. Попросить осмотреть точно указанное подведомственное домовому помещение — это в пределах моих прав. Искать человека в принципе тоже можно уговорить, но это будет услуга, за которую я останусь ему должна. Быть в долгу у своего домового врагу не пожелаю: они в подобном случае на голову садятся.
Применим то, что у нас еще осталось — голову. Значит, кроме Гесперия был еще кто‑то.
Я была уверена, что тот, второй, уже не помнит, как его обработали. Но если она могла заморочить одного, то почему бы точно то же не проделать с другим? Так, у меня вопрос:
