Боевик снова замер, а я затаила дыхание. Я была убеждена, что вновь услышу перестук каблучков, но оказалось, дело в другом. Мы пришли.
Кир выпустил мою руку, прислонил ладони к камням и прошептал слова заклинания. Стена медленно отодвинулась, являя взору непроглядную, вязкую, как дёготь, тьму.
Боевик отстранился, предлагая ступить во мрак первой. Вот тут моя смелость пошла на попятную, сердце пропустило удар. Но я всё равно сделала этот шаг.
— Осторожнее, там ступеньки, — шепнул Кир.
Очень вовремя предупредил. Жаль, не сказал, что лестница ведёт вверх, а не вниз.
Я умудрилась не споткнуться и сделать три шага, когда тьма стала абсолютной. Стена вернулась на место столь же бесшумно, будто ничего и не было. А снаружи, как ни удивительно, донеслось:
— Мелкая! Мелкая, ну сколько можно?! Выходи!
Сзади тихо хмыкнул Кирстен. Сказал едва различимым шёпотом:
— Иди, я за тобой.
Я покорно подтянула юбки повыше и, стараясь не греметь каблуками, двинулась вперёд, вверх по узкой, но, благо, прямой лестнице. В голове в этот миг царствовала лишь одна мысль — только бы Кир на подол не наступил.
Спустя дюжину ступенек рядом вспыхнул магический светлячок. Ослепил на миг, зато помог заметить дверь, в которую бы непременно врезалась.
— Сюда? — на всякий случай спросила я.
— Да.
Я толкнула деревянную створку и переступила порог. Сотворённый Киром светлячок пробрался следом, тут же взмыл под потолок, осветив древние, растрескавшиеся балки.
— Это что? — спросила тихо-тихо.
— Можешь не шептать, — ответил боевик. — А это… ну… моя берлога, если хочешь.
Ещё с десяток светлячков, и я едва не взвизгнула — очень ярко и крайне неожиданно. Зато теперь не только балки видно.
Помещение оказалось совершенно круглым и небольшим. Тем не менее тут обнаружились камин, диван с остатками позолоты на резной спинке, низкий столик и кресло. Напротив камина, у стены, возвышался винный стеллаж, рядом с ним мраморное изваяние гоблина в натуральную величину.
Единственное окно было закрыто деревянной ставней. В комнате витал лёгкий запах сырости, от стен веяло холодом. Но я всё равно была счастлива. Почти так же, как в тот день, когда Центрус рыкнул на моего отца и заявил, что я принята в академию магии и что это не обсуждается.
— Присаживайся, — сказал Кирстен, прикрывая дверь.
А я вдруг поняла: три шага до дивана — это всё, на что я сейчас способна. Несколько часов догонялок и пряток вымотали ужасно. А туфли… О Богиня! Как ты позволила людям изобрести столь изощрённое орудие пыток? Ведь ты, если верить сказителям и священникам, против насилия!
Снять злосчастные туфли я не постеснялась, забраться на диван с ногами — тоже. И блаженного стона, как ни старалась, не сдержала.
— Да ладно, — улыбнулся Кирстен. — Расслабься.
Я вопросительно изогнула бровь, но вместо ответа на вопрос получила камзол с дорогой вышивкой по канту.
— А ты? — вслух удивилась я.
— Эмелис, ну что ты в самом деле?..
Спорить не стала, послушно накинула камзол на плечи. Сразу стало теплей, пусть и не намного. Аромат незнакомого грубоватого парфюма щекотнул нос.
Кир тем временем подошёл к винному стеллажу, выудил бутылку.
— Извини, — сказал он. — Гостей не вожу, поэтому бокал один…
Тот самый бокал — хрусталь с серебром, причём из таких, за которые любой коллекционер антиквариата удавится, стоял на столике. Маг ловко выбил пробку, подхватил и наполнил бокал. После шепнул незнакомое заклинание и приблизился.
Жажда… мучила, конечно, но после недавних событий от одной только мысли о хмеле корёжило.
— Тебе нужно выпить горячего, — сообщил Кир, опускаясь на корточки и касаясь щеки. — Ты совсем замёрзла.
И никаких намёков, никакого подтекста! Ни во взгляде, ни в тоне, ни в прикосновении.
— Спасибо.
Делая первый глоток подогретого вина, я искренне жалела, что в отличие от того же Кирстена не обладаю ни толикой дара к универсальной магии. Даже банальный светлячок вызвать не могу, а помагичить над вином и подавно.
— Ну как? — спросил синеглазый.
Я одобрительно кивнула.
Кирстен поднялся и, подхватив бутылку, направился к креслу. В движениях моего внезапного компаньона причудливо сочетались грация опасного хищника и чопорность аристократа. Интересно, кто он? Наследник какого-нибудь графства или кто повыше?
У Кира, как выяснилось, тоже вопросы имелись.
— Как тебе удалось поступить в верилийскую академию? — усаживаясь в кресло и небрежно закидывая ноги на низкий столик, вопросил боевик.
Речь, разумеется, не о магическом даре шла.
— Со скандалом… — Я сделала ещё один глоток, а брюнет отсалютовал бутылкой и хлебнул прямо из горла. — Пришлось из дома сбегать.
Собеседник удивлённо изогнул бровь, а я не удержалась от улыбки. Да, в той среде, к которой мы оба принадлежим, подобное поведение не принято. И не прощается, кстати.
— Сбежала, а дальше?
— Мы на тот момент в столице жили, — пояснила я. — Так что… наняла экипаж, добралась до резиденции Ордена, а потом… пробралась в кабинет архимага и устроила показательное выступление.
— Щит слепила?
Я помотала головой, отпила из бокала.
— Истерику устроила. Со слезами, криками и всем остальным.
Боевик расплылся в улыбке. Не издевательской, а какой-то… очень тёплой, очень понимающей.
— Неужели сработало?
— Как видишь, — усмехнулась я.
Тот день был тяжёлым и знаковым. Я действительно рыдала в кабинете архимага Центруса, а глава Ордена рассеянно подавал салфетки и даже не пытался успокоить. Зато когда в кабинет ворвался отец — это через час или два случилось, — такой разнос моему родителю устроил, что вспомнить страшно.
Господин Форан, первый министр Верилии, краснел и, кажется, впервые не знал что ответить.
Правда, в академию отдал вовсе не потому, что испугался отповеди. Просто Центрус доходчиво объяснил: иначе не выживу. Магический дар моего уровня может быть опасен, если не приручить, если не научить меня им управлять.
Мне тогда восемь было…
— Но дорога в Орден тебе заказана, — заключил Кир. — Разве что снова сбежишь.
Я лукавить не стала, скрытничать тоже.
— Не сбегу. После академии я буду жить как положено, ни шага в сторону не сделаю.
— То есть жених действительно есть? — спросил боевик.
— Конечно.
