– Астра, спать, – повторил полуголый блондинчик с нажимом. – Поняла?
Я не ответила. Я легла на подстилку и отвернула морду к каминной стенке.
– Вот и славно, – заключил Дантос. – Если будешь себя хорошо вести, утром Роззи даст тебе вкусную косточку.
Эм... простите, мне послышалось? Косточку? Мне? Я что, собака, чтобы кости грызть?
– Всё, до завтра, – сказала светлость и потопала к выходу.
И даже не обернулась! А я так старательно смотрела вслед, причём такими большими, такими грустными глазами. Вот ведь... сволочь бессердечная!
К моменту, когда свет погас, дверь закрылась, а дверной замок громко щёлкнул, у меня уже созрел план. Нет, не побега – мести. Косточку, говоришь? Это чтобы зубки почесать, да? Ну ладно.
Я грациозно встала и с изяществом, достойным самой изысканной леди, пошла к примеченному ещё давно шкафу. Не книжному, а другому, тому за витриной которого светлость всякие статуэточки и прочие хрустальные глупости хранила. Памятные наверное, дорогие...
Мысленно оценив масштабы грозящей катастрофы, я ухмыльнулась во всю морду, легла и вонзила зубы в толстую изогнутую ножку.
Грызу. Грызу и понимаю, что сегодня Леди Удача решила поулыбаться не мне, а противной титулованной блонди. Нет, дерево-то поддаётся (куда ему против драконьих-то зубов?), но поддаётся плохо. Медленно процесс идёт, более того – неинтересно. А ещё это дерево какой-то гадостью пропитано, оно горчит. И в голове с некоторых пор вертится мысль – что если занозу посажу? А ведь заноза в язык это бо-о-ольно. Ну и челюсти уже сводит и вообще... лень разбирать начала. Мы же, в смысле драконы, существа импульсивные, нам долгие процессы вообще неинтересны. Нам надо чтобы р-раз и всё. А тут... грызу!
Грызу и с каждым тихим "хрясь" всё больше утверждаюсь в мысли, что зря я это затеяла. Надо какую-то другу месть придумать, попроще и поэффективнее. На что там светлость злится? На то, что спать мешаю?
М-м... а светлость-то поди не на подстилке, а в постельке. С мягоньким матрасом, белоснежными простынями, одеяльцем и подушечкой. И уютно ему, наверное. И тепло. И риска посадить занозу в язык нету. А я?
Я грызу... Лёжа на холодном твёрдом паркете, в неудобной позе, в кромешной темноте! Ну где справедливость? Леди Судьба, я тебя спрашиваю!
Нет. Так дело не пойдёт. Надо решать вопрос иначе. Радикально.
Я впилась зубами в проклятую деревяшку и выплюнула бяку. Отползла на пару миллиметров, с огромным трудом встала на лапы. Постояла, давая затёкшим мышцам возможность придти в нормальное состояние, потянулась... Потом продефилировала на середину кабинета, плюхнулась на попу, вскинула голову и...
– Ву-у-у! – громко сказала я. – Ву-у-у!
В ночной тишине мой призывный плач прозвучал особенно жалобно – сама едва не прослезилась. И, чтобы не терять времени понапрасну, повторила:
– Ву-у-у! Ву-у-у!
А дальше что? А ничего. Ни тебе торопливого топота по лестнице, ни котлетки в качестве извинения за издевательства над животным, ни сочувственного слова. То есть пофиг им на мои страдания. Ну ладно, я никуда не тороплюсь, а ещё умею быть очень настойчивой. Вон, только что на ножке шкафа натренировалась.
Набрав в грудь побольше воздуха я пропела всё то же, и в той же октаве.
– Ву-у-у! Ву-у-у!
Да-да! Я умею быть настойчивой!
Он появился через полчаса. Всё такой же полуголый и злющий, как бес, которому на хвост кованым сапогом наступили. Рывком распахнул дверь, щёлкнул пальцами, заставляя зажечься светильники под потолком и ка-ак рявкнет:
– Астра, что за дела?!
Жаль, что у драконов вместо нормальных ушей дырочки, а то б я их с удовольствием прижала. Просто с прижатыми ушами морда, которую состроила, выглядела бы ещё достовернее...
Страдаю я, светлость. Понимаешь? Страдаю, темноты боюсь, и вообще... Я такая маленькая, такая несчастная.
– Ну что? Что ты воешь?! – продолжал беситься блондин. – Ты знаешь который сейчас час?
Без малого четыре часа утра. Самое страшное, между прочим, время. Согласно народным преданиям, именно в эту пору из темноты начинают вылезать кошмарики. Чудовища там всякие, барабашки.
– Астра... совесть есть?
Фу, как ты неоригинален. Ты ж про совесть в прошлый раз спрашивал. И даже к выводам каким-то, кажется, пришел.
Светлость закатила глаза, а я... уже тихо-тихо, с самым смиренным выражением на морде:
– Ву-у-у...
– Нет, я этого не выдержу, – прикрыв глаза рукой, сообщил Дантос. – А ты ведь не успокоишься? Ты, чудовище маленькое, днём выспалась.
Не, не успокоюсь. Да, выспалась.
– Ну что мне с тобой делать? – вопросил герцог. – Гулять? Кормить? Что?
Хм... Да что хочешь, мне все варианты подходят. Ещё помыть можешь – я это дело люблю, а у тебя неплохо получается.
– Астра... девочка... миленькая моя... давай спать, а? – И столько мольбы в голосе... Не многим меньше, чем в моём "ву-у-у".
– Ву-у-у... – ответила я.
Сероглазый покачал головой, сказал устало:
– Хорошо, пойдём.
Куда?
– Пойдём, – повторила светлость и привычно хлопнула себя по ноге.
Послушалась я из чистого любопытства. Ладно, дело не только в любопытстве было. Просто драконье чутьё, которое довольно неплохо улавливает человеческие эмоции, сообщило – сейчас допрыгаюсь. А получать по попе не хотелось очень, я её и так два раза за ночь отбила.
Вслед за Дантосом вышла из кабинета. Скользнула мыслишка: гулять поведёт. А гулять это хорошо, прогулка – реальная возможность свинтить из этого негостеприимного дома.
Но блондин поступил иначе. Видимо, сонливость притупила жадность – в смысле, о том, что маленький дракон может испортить дорогие ковры, герцог уже не переживал. Он повёл не во двор, а наверх, на третий этаж, в свои покои.
После подъёма по крутой, но роскошной лестнице, прогулки по короткому коридору и проходу через две комнаты, мы оказались в просторной спальне. Сама спальня – ничего особенного: стены светлые, камин большой, мебели немного. Гардины с ламбрикеном и серебряными кисточками, тёмный паркет, магические светильники на стенах и под потолком. Запах светлости, которым пропиталось всё, даже штукатурка, и... она. В смысле, кровать!
Я когда её увидела, чуть не взвизгнула.
Да, лёжа на холодном паркете кабинета, я размышляла о том, что светлость сейчас в тёплой постельке нежится, но это было так... гипотетически, не всерьёз. То есть не мечтала я о кровати, не задумывалась. А тут... Я же последние семь лет в клетке, на соломенной подстилке, без права на помилование. Забыла уже каково это спать на упругом матрасе, на белых простынях.
