— А может, какая-то участница решила таким своеобразным способом уменьшить ряды своих конкуренток? — выдвинул версию Дилан.
Я быстро подняла глаза на Следопыта и едва заметно кивнула. Всё, что нужно, мы узнали, и разговор пока заканчивать. А закончить его лучше на наименее подозрительной ноте. Например, глупейшим предположением в духе досужих сплетен.
— Может, и так, — усмехнулся Эмерико, — но в таком случае, способ она действительно выбрала весьма своеобразный.
Мы немного помолчали. Дилан залпом допил остатки эля и поднялся на ноги.
— Пожалуй, нам пора, — заметил он. — Засиделись, а нам ещё поселиться где-нибудь надо.
— Вы уже подыскали место? — спросил Эмерико, тоже вставая.
Он протянул Джен руку и помог ей подняться. Мы с Винсентом вышли из-за стола самостоятельно.
— Пока нет, — ответил Винсент.
— Ну, с этим сложностей не возникнет, — заверил нас менестрель. — Здесь, в центре, трактиров полно, и свободные комнаты там обычно есть. Правда на окраине есть свои преимущества. Здесь цены выше и комнатки маленькие. Земля в центральной части города дорого стоит и очень востребована, так что трактирщики изворачиваются, как могут. Строят здания поменьше и стараются устроить там комнат побольше. В удалённых районах комнаты дешевле и просторнее. Зато здесь всё близко. Так что смотрите, как вам самим лучше.
Расплатившись с хозяином таверны, мы вышли на улицу. Здесь успело стемнеть; теперь город освещали фонари и горящие окна.
— Не возражаете, если я вас провожу? — спросил Эмерико.
Обращался он при этом главным образом к Джен.
Мы не возражали.
Долго не крутя носом, мы поселились в одном из центральных трактиров. Сняли две комнаты, одну для нас с Джен, другую для Винсента с Диланом. С менестрелем почти сразу же распрощались. Комнаты и вправду оказались тесными, но это не особенно нас смущало. Главное — это оставаться поближе к королевскому дворцу.
А более поздним вечером появились новости. Кто-то доставил трактирщику адресованное нам письмо. Подписано оно не было. Писавший сообщал, что именно он вызвал нас в Истендо и что он будет ждать нас на следующий день, через час после полудня, по указанному в послании адресу.
Мы пришли на встречу, как и было условлено. Конечно, письмо могло оказаться ловушкой, но это было маловероятно. Люди, обращавшиеся к Охотникам за помощью, чаще всего называли себя, однако случалось и так, что они действовали анонимно. Так что ничего из ряда вон выходящего в нынешней ситуации не было. Да и к чему кому бы то ни было заманивать в ловушку Охотников? Для тъёрна это самый лучший способ посадить себе на хвост всех Охотников в государстве, а инквизиторы всегда действуют напрямую.
Дом, к которому мы пришли, находился в одном из удалённых от центра, но в то же время небедных, районов. Это было двухэтажное каменное здание, огороженное высоким забором. Последний напоминал череду чёрных копий, соединённых поперечными перекладинами. Во дворе росло несколько высоких деревьев. Другой растительности не было. Ни розовых кустов, ни популярных у аристократии пионов, не яблонь или вишен; словом, ничего лишнего. Того же принципа, по-видимому, придерживался и архитектор, хотя построен дом был весьма добротно.
Дверь открылась после первого же стука. Лакей, вежливый, но неразговорчивый, провёл нас в гостиную и попросил подождать. Мы просидели внутри почти что полчаса и уже успели изрядно разозлиться, когда в комнату вошёл ещё один человек. Темноволосый, высокий, лет сорока пяти. Полный, но в сочетании со внушительным ростом его комплекция казалась вполне пропорциональной. Смесь важности и предупредительности в его манерах свидетельствовала о том, что перед нами — личный слуга человека из высшего общества.
— Леди, господа, — торжественно обратился к нам он, — сейчас с вами будет говорить его величество Рамиро Рейес, король Линзории.
Мы спешно подскочили со своих мест, стараясь вернуть в нормальное состояние округлившиеся глаза. Такого клиента у нас ещё не было. Впрочем, оставался шанс, что это всего лишь чей-то дурацкий розыгрыш.
Однако такой вариант мы отмели, как только автор анонимного письма самолично вошёл в комнату. О том, как выглядит линзорийский монарх, нам было известно. Это действительно был он, Рамиро Четвёртый, взошедший на трон семь месяцев назад, после того, как предыдущий король, приходившийся ему дядей, погиб во время кораблекрушения в Монтарийском заливе.
Рамиро Рейесу было тридцать четыре года. Как и все члены этой фамилии, он был высок и мог похвастаться красивыми светло-русыми волосами. У короля был чётко очерченный подбородок, немного крупноватый нос, густые брови, широкий лоб. Вообще черты его лица были крупными и слегка резковатыми. Что не способствует красоте, но вполне подходит для короля.
Двигаясь вполне раскованно и не соблюдая, в отличие от своего слуги, излишний официоз, Рамиро Четвёртый пересёк гостиную и уселся напротив нас. Положил руки на подлокотники кресла, как, должно быть, привык устраивать их, восседая на троне.
— Полагаю, теперь вы понимаете, господа, — произнёс он вполне добродушным, неофициальным тоном, — почему мне пришлось сохранять инкогнито, отправляя вам послания. Нельзя допустить, чтобы известие о тъёрне, проникшем в святая святых государства — королевский дворец, — стало достоянием гласности. В городе поднимется паника. Население страны будет деморализовано, тъёрны же, наоборот, почувствуют собственную безнаказанность. К тому же в данный момент у нашего государства сложные отношения с Монтарией. Мы не имеем права выглядеть слабыми в глазах окружающих стран, в противном случае дело может закончиться войной. И тем не менее тъёрна необходимо нейтрализовать. Поэтому я решил обратиться к специалистам.
Мы с приятелями обменялись непродолжительными взглядами, пытаясь одновременно коситься на монарха, отслеживая его настроение. Потом Дилан выступил вперёд.
— Мы к вашим услугам, ваше величество, — сказал он с поклоном.
Король спокойно кивнул, принимая наши услуги как должное.
— В таком случае давайте сразу перейдём к делу и будем говорить по существу, — не то предложил, не то повелел он, перекинув ногу на ногу. — Я не люблю тратить время понапрасну; его без того никогда не хватает. И сядьте, господа, — добавил он, морщась. — Вы уже выразили мне своё почтение. Не будет никакого проку, если мне всё время нашего разговора придётся напрягать шею, задирая голову.
Мы с ребятами послушно расселись по прежним местам. До сих пор мы продолжали стоять, пожалуй, даже не из почтения, а просто потому, что от удивления даже не сообразили снова сесть.
