— Врежь ему, Тим, я на тебя пятерку поставил!
— Парни! Еще минута, и я больше не принимаю ставок!
Крики взбудораженных схваткой курсантов звенели в ушах. Эти оболтусы моего появления и не заметили.
Времени было очень мало. Онтэрго намеренно сжигал свой дар. Идиот! Столько усилий, а он…
Никаких колебаний, никакой растерянности. Я действовала четко, расчетливо, словно по заранее намеченному плану, в котором не осталось пунктов ни для гнева, ни для липкого страха, ни для определения последствий.
И хорошо, что сегодня выбрала туфли на невысоком каблуке, брюки и строгую блузу с наглухо застегнутым воротом. И так забавно получится.
Разбежавшись, я со всей силы врезалась в Онтэрго, оттиравшего кровь, текшую из носа, и готовившегося к новой серии ударов. Тот пошатнулся, но устоял. А я, запрыгнув ему на спину, крепко обвила руками шею, а ногами — талию.
— Прекратите сейчас же! — закричала я. Рыжеволосый пораженно округлил глаза и некрасиво открыл рот, опуская кулаки. Марэк же, шатаясь, кажется, готов был скинуть меня с себя. Во всяком случае ухватил за руки у его шеи, но я предупредила:
— Я вызвала стражников. Они сейчас прибудут!
Шок от моего внезапного появления, а после — от известия, вразумил этих безмозглых юнцов. Они помчались к выходу, в последних рядах маячила рыжая шевелюра противника Онтэрго.
Зал опустел. Видимо, кафетерий был закрыт (но курсантам, как известно, закон не писан). Остались лишь мы с Марэком вдвоем, тяжело дышавшие, напряженные. Из-за двери в подсобку выглянул белый как мел официант, вновь скрылся.
Слов не было, эмоций тоже. А еще физическое истощение после портала сказывалось. Руки и ноги, опутавшие парня, слушаться не хотели, я кулем продолжала висеть на нем. Наконец Марэк сам осторожно разжал мои конечности, опустил меня на пол, затем повернулся.
Досталось парню несильно. Вот с удовольствием бы добавила. Пару-тройку оплеух!
Марэк молчал, смотрел мне в лицо странно: виновато, но с вызовом, испытующе. Мол, попробуй обвинить меня хоть в чем-то, Эли, и я заявлю, что поступил правильно. Я же, замерев, медленно уничтожала его ледяным взглядом. Казалось, одно движение, одно слово — и рвану как огненный порошок, к которому поднесли искру.
Когда эта немая сцена обоим надоела, Онтэрго взял меня за руку и вывел наружу. Накрапывал дождь, к улицам Кархерша подбирался туман: серо, влажно, тоскливо. Зато моя жизнь — сплошное огненное представление! Так и познаешь действительность на контрастах.
Парень, едва не выскочив на проезжую часть, остановил мобиль, усадил меня в него с галантной осторожностью. Кстати, стражи действительно явились. Двое доблестных служителей правопорядка, поигрывая дубинками, как раз заходили в кафетерий, когда мобиль тронулся.
Холодное кипение — именно так можно было назвать мое состояние. Я будто горела изнутри, бушевала, но в то же время сохраняла рациональное, вымораживающее спокойствие.
Что-то новое для меня. Думается, как раз уровень до красной отметки «разрушительный драконий гнев».
И мы продолжали молчать. Я даже не смотрела на парня. Намеренно. Боялась, что просто придушу его. А Онтэрго то и дело поглядывал на меня, видимо, проверял, не разорвало ли его куратора от ярости.
Когда мы оказались дома, Марэк оставил меня в гостиной, сам пошел в ванную. Ну конечно, ему необходимо умыться да и скрыться с глаз моих долой. Я же, встав у лабораторного стола, упираясь в него бедром, замерла в ожидании.
Магия начала возвращаться, наполняя меня покалывающей, будто мятной прохладой. Энергия болезненно текла по телу, вызывая дурноту, ломоту в костях, неприятное пульсирование. Вместе с силой нахлынула и здоровая злость, разбив наконец то непонятное равновесие, в которое погрузилась после происшествия.
Онтэрго, в одних штанах, с полотенцем на плечах, явился в гостиную.
Хорош, оболтус, очень хорош. И вместо того чтобы улучшать физическую форму, подтягиваясь или, например, лазая по канату, решил потренироваться, устроив кулачный бой. С капелькой магии. Имея браслеты-ограничители. И после этого заявляет, что не нуждается в поводке, помощи и со всем может справиться самостоятельно.
Дархи его подери!
Схватив со стола пустую колбу, я с гневным воплем, метнула ее в Онтэрго. Затем еще одну и еще. От всех подлец увернулся, в несколько шагов достиг меня и, развернув к себе спиной, крепко прижал к телу, буквально спеленал руками.
— Отпусти меня, идиот! Немедленно отпусти, — я брыкалась, пытаясь отвоевать себе свободу, ругалась и проклинала его, но через некоторое время выдохлась, невольно расслабилась.
— Тише, Эли, — Марэк зарылся носом в волосы на макушке, дышал часто и горячо. — Успокойся. Успокойся, и мы поговорим.
— Поговорим! Еще как поговорим! — с угрозой выплюнула я, вновь дернувшись в его руках.
Несколько мгновений мы стояли будто запутанные друг в друге. Угомонившись, я потребовала:
— Рассказывай. По порядку.
Поза наша, конечно, была неприличной. Даже сквозь плотную ткань одежды я чувствовала жесткий рельеф мускулов груди, живота, бедер сжимавшего меня в своих объятиях Онтэрго, жар его кожи. Холодный запах миндаля, смешанный с чисто мужским, тоже придавал пикантности ситуации. Однако именно в таком положении я, во-первых, не видела лица Марэка, следовательно, кипела в разы меньше, во-вторых, была лишена возможности разбить что-нибудь о его ли голову, о стол ли… В третьих, был шанс до конца его выслушать и даже проанализировать сказанное.
— После тренировки я встретил приятелей.
— И сразу же их вспомнил, — едко резюмировала я, прервав парня.
— Вроде того. Мы разговорились. Они позвали с ними, хотели сделать ставки на завтрашние бега в Лессе. К нам присоединились другие ребята…
— Оболтусы и отморозки.
— Курсанты. Немаги. Мы пошли в кафе к букмекеру, он как раз ждал… Внутри потом слегка, скажем так, не сошлись во мнении. Точка зрения Тима… была неприемлема.
— Резко расходилась с твоей.
— Я вспылил и врезал ему. Он ответил. А потом появилась ты.
— И спасла тебя от выгорания. Дай сюда руки!
Вцепившись в предплечье Онтэрго, попыталась оторвать эту лапищу от своего тела, потерпела поражение, шлепнула в отместку.
— Надо снять браслеты и обработать ожоги, — пояснила нетерпеливо.
Нехотя Марэк подчинился. Вскоре мы уже сидели на диване, а я смазывала сильно обожженную кожу ранозаживляющей мазью.
Подозревала, что мне предоставили очень отредактированную версию случившегося. Онтэрго в последнее время был уравновешен, не взрывался и не терял контроль. Что нужно было сказать тому рыжеволосому, чтобы спровоцировать парня?
— И эта точка зрения, в которой вы не сошлись, касалась… — с нажимом произнесла я, глядя во внимательно следившие за мной глаза Марэка.
Тот, вздернув бровь, ответил:
— Личного.
— Твоего отца?
Улыбка, обаятельная и снисходительная, означавшая, видимо, отрицание.
— Матери? Братьев?
Нет и нет. Марэк на все предположения одинаково улыбался.
— Твоей травмы? Учебы или тренировок? — выдвинула новые версии я.
Даже не моргнул, подтверждая сказанное.
— Онтэрго! Все твое личное — мое личное, — прорычала я, закончив обрабатывать ожоги и откинув его руки.
— Ты понимаешь, что еще минута, и ты бы выжег дар? Применять магию, в то время как на тебе ограничители, равносильно самоубийству!
— Я не заметил, — последовало безмятежное пояснение.
— Не заметил? — вскинулась я, вцепившись в плечи парня. В голове не укладывалось, как же нужно разозлиться, чтобы не заметить дикую боль. — Ты чуть не погубил себя! И меня заодно. Я столько времени и сил в тебя вложила. И все напрасно?
— Ты мне скажи, — обронил с невеселой ухмылкой.
Такое спокойствие Онтэрго буквально убивало. Щиты воли затрещали, по коже поползли колючие разряды силы. Парень мгновенно сориентировался: перетащил меня к себе на колени и крепко обнял.
— Успокойся, Элейна. Тебе нельзя так злиться.
