Теперь, по прошествии времени, это не должно было иметь значения. Идиотизм режиссера привел к тому, что их самого известного актера сместила какая-то заурядная блондинка с четвертым размером, не оставив фильму ни единого шанса на прокат в кинотеатрах. Джейсону следовало бы отмахнуться от этого и двигаться дальше, но в тот момент это казалось ему знаком, будто мир говорил, что ему больше некуда идти. Дни его сердцеедства остались позади. Его фанаты выросли и пошли дальше. Казалось, что его карьера закончилась ещё до того, как он стал достаточно взрослым, чтобы легально пить алкоголь.
Бен жестом велел Джейсону продолжать. Он произнес одними губами: «Что произошло?»
— Ну, у меня был очень тяжелый период. — Он делал то, что и многие молодые звезды: посещал безбашенные тусовки, принимал любые наркотики, которые ему предлагали, и выпивал больше алкоголя, чем следовало бы любому здравомыслящему человеку. А ещё он переспал с Эндрю — его коллегой по «Кровавому переулку». Они по-прежнему скрывали свою ориентацию, но в течение нескольких месяцев только и делали, что трахались и ловили кайф. Вплоть до той ночи, когда Эндрю умер в клубе от передозировки.
— У меня был друг, — он медлил, поглядывая на Бена. — Бойфренд. — Бен моргнул, затем медленно кивнул в знак понимания. — Он умер. Возможно, покончил с собой. Точно не знаю.
Но внезапно Джейсон оказался на первой полосе всех бульварных газет. Даже репортеры никогда не догадывались, насколько близки были их отношения, но они знали, что в тот день Джейсон был в том же клубе. Как знали и то, что Уолкер поехал в больницу в машине скорой помощи вместе с Эндрю. С тех пор он стал одной из их любимых мишеней.
Бен жестом попросил Джейсона завести шар. Джейсон подчинился, и Бен мягко спросил:
— Ты любил его?
Джейсон закрыл глаза, чтобы не видеть сочувствия Бена.
— Нет. Не совсем. Но я заботился о нем. И весь этот инцидент стал для меня тревожным звоночком. Словно ледяной водой окотило. И помогло понять, что нужно взять себя в руки. Переосмыслить жизнь. — Он никогда не считал себя наркоманом, но отправился на реабилитацию, потому что все в Голливуде так делали. А когда вернулся, Дилан уже ждал его, как рыцарь на белом коне, и сказал, что сможет достать Джейсону роль в фильме, в котором снимается. Это был очередной ужастик с Джейсоном в роли очередной жертвы, но это не имело значения.
Самое главное — он был с Диланом.
Не то чтобы Дилан когда-либо рассматривал их как пару. Они были всего лишь друзьями с привилегиями, и не больше. Но столько дружбы от Дилана не доставалось больше никому, поэтому Джейсон с радостью на это согласился.
С тех пор он смирился с этим.
Джейсон прокашлялся и продолжил:
— Последние несколько лет я играл второстепенные роли в фильмах ужасов и эпизодические — в сериалах: играл серийного убийцу в «Мыслить как преступник», скорбящего мужа в «Касле» и подозреваемого в «Законе и порядке». Снялся в независимом кино, которое было высокохудожественным и чертовски скучным. А потом, пару лет назад, получил роль в ещё одном ужастике: «Кошмар в летнем лагере 3». — Это была его первая главная роль за многие годы.
Готов ли он вернуться к ней?
Он подумал о сценарии, запертом в ящике стола, прежде чем повернуться к Бену. Тот внимательно наблюдал за ним, ожидая продолжения, но Джейсон уже был готов сменить тему разговора с крушения своей карьеры на что-нибудь другое.
— Как-то так. Довольно скучно, правда?
Бен усмехнулся и выразительно покачал головой.
— Это замечательно! — произнес Бен, когда Джейсон снова повернул ключик. — Это, должно быть, так волнующе — путешествовать повсюду и встречаться с множеством разных людей! И притворяться другими людьми, получая за это деньги!
— Наверное. — Ему хотелось вобрать хотя бы половину того энтузиазма, который люди от него ожидали, когда говорили об актерстве.
— Ты богат?
Джейсон рассмеялся.
— Нет, — но затем остановился, размышляя. — Ну, да. Думаю, по меркам большинства людей, так оно и есть. Но не по голливудским меркам. Даже близко нет. Я — никто.
Бен затряс головой, внезапно помрачнев.
— Не для меня.
Это было откровенное заявление, произнесенное с чувством, граничащим с благоговением. Джейсон не знал, что ответить, но Бен спас его, заговорив снова:
— Можно мне посмотреть один из твоих фильмов?
Джейсон повертел ключик на нижней части шара, но не потому, что его нужно было снова завести, а потому, что ему надо было смотреть куда угодно, кроме призрачных глаз Бена.
— Ты не захочешь их видеть.
— Захочу. Я хочу видеть все фильмы, в которых ты снимался.
— Это малобюджетные ужастики с дерьмовыми сценариями и дешевым кинематографом. Их просто невозможно смотреть.
— Это будут первые фильмы, которые я посмотрю за последние двадцать пять лет. Поверь мне. Меня легко удивить.
Джейсон искал на лице Бена признаки насмешки, но так ничего и не нашел. Он видел лишь невинное рвение, которое было подобно глотку свежего воздуха, особенно по сравнению с цинизмом современной аудитории.
— Я не знаю, где мои DVD-диски, но попробую что-нибудь найти на стриминговых платформах.
Бен засмеялся.
— Я понятия не имею, что ты только что сказал, но это прозвучало как «возможно».
— Возможно, — согласился Джейсон, хотя знал, что на самом деле имеет в виду «да».
Глава 5
Они начали с «Кровавого переулка», но не потому, что фильм был хорошим, а потому, что Джейсону почему-то казалось разумным пойти по порядку.
— Обещай, что не будешь держать на меня зла, — сказал он, запуская фильм.
Выражение лица Бена было почти комично серьезным.
— Обещаю.
Как и многие актеры, с которыми он знаком, Джейсон никогда не смотрел свои собственные фильмы. Сложилось мнение, особенно среди людей за пределами этого бизнеса (людей, которые ни черта не знают об актерской игре или кинопроизводстве), что единственный способ стать лучше — это проанализировать свою собственную работу. Чего они, похоже, не понимали, так это того, что актерство — это не планирование каждого вздоха или взмаха ресниц. Речь не о том, чтобы выходить за пределы себя и смотреть на свое тело со стороны, волнуясь, в порядке ли волосы или не текут ли сопли из носа, пока ты плачешь. Речь о том, чтобы полностью влиться в персонажа, перевоплощаясь по щелчку пальцев, и верить, что все остальная команда, от осветителей до парикмахеров и монтажеров, возьмут разобщенные фрагменты искусства и соберут их в единую картину.
Но как только все сцены сняты, зачем их пересматривать? Конечно, были и исключения — актеры и актрисы, которым не терпелось посмотреть отснятый материал и проанализировать свою работу, но, по опыту Джейсона, их было меньшинство. Большинство же актеров, которых он знал, содрогались при этой мысли. В конце концов, дело сделано. Ничего нельзя изменить, пересмотреть или переснять. Зачем потом смотреть фильм, только чтобы узнать, что сцена, в которой ты рвал себе душу, не попала в окончательный вариант, или что в том эпизоде, где ты выложился по полной, ты на самом деле был наполовину не в фокусе, являясь просто частью заднего плана, пока снимали другого актера?
Это всё уже не важно. Успех фильма имел очень мало общего с актерской игрой. В большей степени это связано с общей атмосферой проекта. Есть сотня различных вещей, которые обеспечивают фильму успех.
Или, в некоторых случаях, провал.
И, хорошо это или плохо, но примерно на двух третях процесса производства, большинство актеров и съемочной группы знали, каким будет результат. Они нутром чуяли, будет ли фильм крутым, или же окажется никчемным. И когда такое случалось, единственное, что можно было сделать, это попытаться отшутиться. Не вешать нос и каждый день возвращаться на съемочную площадку, пока всё не закончится. Джейсон так и поступал. Какой бы дерьмовой ни была роль или фильм, он выкладывался по полной. Но почти каждый раз он уходил, чувствуя, что всё это было напрасно.
