от показной строгости нравов, принятой в остальной стране. Даже появилась поговорка: “Что происходит в Лур-Луре, остаётся в Лур-Луре”. Ах, да, еще и на западном побережье, отгороженном от остальной страны высокими горами, тоже жили морские оборотни. Но сложность пути через высокогорье практически отделило те края, чисто формально считавшиеся частью Нербии, а фактически живущие по своим законам, не навязывая их никому, но и не собиравшиеся меняться в угоду человеческим правителям. Эта автономность всех устраивала, менять сложившийся уклад никто и не пытался.
В общем, возвращаясь к странностям поведения Дарайи, пытавшийся сгладить острые углы Данкур обнаружил, что сглаживать-то и нечего. Если не считать того, что девушка избегала смотреть на него, даже отвечая односложно на задаваемые вопросы, то в её манерах не было ничего, что хоть как-то могло намекнуть на пережитую ими близость.
Это слегка нервировало пробовавшего понять её и подобрать стиль общения Дана, который по пути домой елё дождался, когда лодка наконец причалит к берегу, чтобы снова остаться с Дарайей наедине и попытаться разговорить девушку. Он многословно описывал планы на следующий выходной, то и дело хватая её за холодную и какую-то вялую ладошку, которая чудесным образом, без видимых движений, исчезала из его руки. Вскоре девушка демонстративно спрятала озябшие ладони в карманы курточки, лишив его возможности добиться хотя бы намёка на интимность. Проводив Дарайю до крыльца, он ещё раз назначил встречу на следующие выходные, уже планируя, как постарается всё исправить, окружить её знаками внимания и доступными с его финансами подарками. Девушка кивнула, соглашаясь со всем, что немного успокоило перенервничавшего мужчину, который попытался было поцеловать её, но та чуть повернула лицо и поцелуй пришёлся в щёку, тут же прервавшись, потому что Дарайя поспешила скрыться за дверью, а в женское крыло парней не пускали ни под каким предлогом.
Первым делом девушка сходила в ванную, снова пытаясь смыть с себя отголоски чужих прикосновений. Но времени было в обрез, нужно было спешить на занятия, поэтому расслабиться она не успела, оставаясь всё в том же пугающем состоянии холодного разума без признаков чувств. Возможно, будь дома Авайя, она бы растормошила подругу, заставив рассказать о случившемся, но та вернётся только через три или четыре дня, поэтому всё осталось по-прежнему, по-своему защищая психику девушки от неприятных, мягко говоря, переживаний.
Глава 13
Первые два дня прошли для Дарайи в “заморозке”, как будто ничего и не произошло. Казалось правильным и удобным делать вид, что ничего не было. А если и было, то не с Дарайей, а какой-то другой, так и оставшейся на острове девушкой. Если бы ещё не было крови, пару дней заставившей носить с собой запас специальных салфеток, если бы не отголоски боли, вынуждавшей ходить медленнее и аккуратнее, присаживаться с осторожностью… Девушка старательно училась, как-то даже общалась с одногруппниками, созвонилась с Авайей, восторженно щебетавшей про интереснейшие знакомства и даже умудрившейся показать подруге то самое северное сияние, так вовремя появившееся на небосклоне Зирбии. Сквозь лёд, сковавший сердце, начало просачиваться тепло, которым даже на расстоянии умудрилась окутать подруга, вызывая легкую улыбку, уже не искусственную, а самую искреннюю, пусть и слабую и робкую пока.
В общем, никто ничего не заметил. И это так ошеломило Дарайю, которая даже с отключенными чувствами всё равно понимала — теперь у неё есть жизнь до и после случившегося, две совершенно разные жизни, что остатки льда к концу второго дня окончательно треснули и осыпались. Она как раз принимала ванную перед сном, когда это случилось. Только теперь она снова сжалась в комок под теплыми струями и наконец-то заплакала, придавленная вернувшимися эмоциями. Та разумная её часть, которая помогала пережить последние дни, снова подсунула утешительную мысль — плакать под душем правильно, так лицо не покраснеет от слез. А глаза… глаза к утру вернут свой цвет, избавившись от красноты за ночь.
Уже лёжа в постели, девушка разозлилась. Сперва на мужчину, которому же ясно сказали: “Нет!”, потом на себя, что вообще допустила такую ситуацию, что вовремя не поговорила с Даном, не рассказала ему, что даже не целовалась ещё. Ну вот откуда он мог это узнать, если она молчала? Сама виновата!.. Устав и запутавшись, Дарайя всё-таки заснула, пусть и позже обычного, но не став мучиться до утра бесполезными поисками виновного. Это опять помогла её разумная половина, вовремя вмешавшаяся в происходящее и не допустившая истерики.
На следующий день были общие занятия для курса, где к девушке подсел ненадолго Шон, узнать, скоро ли вернётся Авайя. Этот короткий разговор заставил Дарайю нервничать. Она понимала, что никакой опасности именно этот юноша для неё не представляет, но внутри опять начало леденеть. И тут девушка испугалась, что менталист с такими способностями может что-то уловить, как-то узнать о случившемся, поэтому вежливо поспешила завершить разговор, сославшись на срочные дела.
И такое дело тут же нашлось. Пережитый испуг подстегнул, заставив задуматься о способах защиты. Вот если бы у неё был какой-нибудь особый артефакт, позволяющий справиться с мужчиной… И девушка начала использовать свои таланты по назначению, тем более, что Мерлинат позволял ей работать в своей мастерской, дав максимальный доступ. Там Дарайя и пропадала всё свободное время, пропуская обеды. На завтрак она прибегала в первых рядах, быстро хватала что-то, что можно взять с собой, и тут же бежала в мастерскую, успевая смастерить что-нибудь ещё до начала занятий. А ужин ей приносили всё туда же братья Ралроиг, обеспокоенные странным поведением девушки.
Вот так и получилось, что до самых выходных Данкур ни разу не столкнулся с Дарайей. Возможно, это было ещё одной причиной её рабочего рвения, которую она скрывала даже от себя. Ведь если как можно реже пересекаться с мужчинами, особенно такими опасными для девушек, то ничего подобного никогда больше не случится. И почему она раньше об этом не подумала? Ну и об изобретении средств защиты, конечно.
Итак, к возвращению подруги, Дарайя успела пройти уже три стадии принятия случившейся с ней беды: отрицание, гнев и торг. Ох, если бы только это было последовательно и непрерывно… Но она то и дело возвращалась то к отрицанию, пытаясь иногда убедить себя, что ей приснилось, что ничего такого не было, то злясь на себя, что была недостаточно убедительна, что не закричала тогда, позвав на помощь, постеснялась двусмысленности ситуации. Побоялась выставить себя провинциальной дурочкой или подставить неплохого парня, если не считать некоторых его действий в ту ночь… Торговалась с собой, пытаясь представить, как бы развернулись события,
