Значит, так… для начала вот это.
Я шустро влила паршивцам в рот по ложке интересного зелья, упомянутого в одной из серий буквально мельком, парой слов. Его состав я вытрясла из Сияна и сварила с прицелом на будущее: как чувствовала, что пригодится. Эта чудная жижица цвета увядшей травы, с одной стороны, на месяц избавляет от тяги к вину, с другой – усыпляет крепче крепкого на восемь часов самого буйного пьянчугу, а когда тот приходит в себя, обеспечивает несчастному все симптомы дичайшего похмелья, даже если он прежде имел железный организм и никогда таким не мучился.
Бу-удет детям поутру сюрприз, незабываемые ощущения и легкие дыры в памяти. Надолго запомнят, что такое паленое рисовое вино. А Юань Шуай в другой раз, глядишь, поостережется пить из рук своей Ланлинь неопознанные зелья для разблокирования духовных сил. Даже несмотря на ауру белого лотоса в мозгу.
Так-с… теперь печати. Господи, чувствую себя воспитателем детского садика для извращенцев! А куда деваться? Решила нарисовать иероглиф на заднице – значит, нарисую.
Первым делом взялась за Ланлинь. Разгладив свиток с нужной печатью так, чтобы было удобно срисовывать, перевернула мелкую поганку на живот. У-у-у, нарядилась в традиционные пять слоев шелка, кокетка несчастная, замучилась я ей подолы на голову задирать.
Несколько раз наметила пробные штрихи в воздухе, чтобы исключить вероятность ошибки из-за более выгнутой линии, чем необходимо, и решительно макнула кисточку в баночку со свежеприготовленными особыми чернилами. Ну-с, приступим!
Не скажу, что отличаюсь большими способностями к каллиграфии, но то ли тут память нового тела помогла, то ли очень уж велико было желание сделать все как надо, и вскоре на заднице Пылинки красовалась точная копия иероглифической печати со свитка. На несколько мгновений залюбовавшись получившейся картинкой, я подождала пару минут, пока лишняя влага не высохнет, и принялась сплетать потоки ци.
Сиян не зря дал именно эту схему заклинания. Пусть и не особо долгосрочное, зато для него вполне достаточно всего нескольких капелек силы. Так что сейчас я не чувствовала себя истощенной и вполне могла сразу же приступать к воспитательным мерам относительно второго участника творящегося здесь безобразия.
Порыв прохладного ночного ветерка всколыхнул легкие шелковые шторы, сквозняком пробежался по голым ногам, не прикрытым тканью импровизированных бриджей, и натолкнул меня совсем на другие мысли. Недовольно покосившись на открытое окно, а заодно отметив щель между полом и дверью, я душераздирающе вздохнула. Как бы я сейчас ни возмущалась поведением Пылинки, а оставить ее лежать на холодном полу все равно не имела права. Еще застудит себе что-то, не дай бог. Не дай Сиян, в смысле.
Отложив на время экзекуцию над Юань Шуаем, я приподняла девчонку и перетащила ее на кровать. Учитывая жестокое похмелье, которое их утром настигнет, вряд ли они вспомнят до мелочей подробности того, где именно их вырубило. Та же Пылинка вполне могла, выпив лишнего, успеть завалиться на кровать и уже там забыться хмельным сном. Раздевать ее я все равно не собиралась.
И повернулась к Юань Шуаю.
– Вот не сиделось тебе дома, да? – В сердцах я махнула рукой и присела рядом с ним, продолжая ворчать себе под нос и попутно пытаясь развязать тесемки его штанов. – Конечно, мужик справился! Бросил невесту, опозорив всенародно, потом будешь вместе со всеми ее травить и потешаться над истериками несчастной девчонки, малость неадекватной из-за твоего лотоса…
На полуфразе я прервала себя, понимая, что сейчас делаю ровно то же, что и Пылинка: обвиняю персонажа, который мало того, что обязан так действовать по задумке режиссера, так даже пока еще и не совершил того, о чем я толкую. Поморщившись уже от досады на саму себя, я дернула еще раз завязки его штанов. Но похоже, перестаралась с проявлениями эмоций. Обрывки лент остались у меня в руках.
Я озадаченно смерила их долгим взглядом и зачем-то машинально сунула в свой рюкзак, убирая улики.
И решительно перевернула паршивца задом кверху.
– Мало ли где ты порвал штаны по пьяни. Зато надолго запомнишь: пить вредно! – аргументировала я вполголоса, нравоучительно наставив указательный палец на потолок. И плевать, что свидетелей нет. Будем считать, свою совесть я убедила, что действую исключительно по плану. Тем более что в следующий момент я уже сдернула с него штаны пониже… И залюбовалась освобожденным хвостом. Ну что за прелесть, а! Мягенький такой, пушистенький…
Не удержавшись, я провела по нему ладонью. Почему-то всегда думала, что он на ощупь будет как кошачий, практически невесомый такой пушочек, но, к удивлению, шерстинки оказались чуть пожестче.
Вновь вздохнув, но уже с легкими нотками сожаления, я взяла в руки кисточку и свиток с печатью. Взгляд перекочевал на штаны с обшитым отверстием, через которое, так понимаю, хвост и вытаскивают наружу.
Всегда было интересно: а откуда он там вообще растет, из копчика? Хм… Когда еще представится возможность узнать наверняка?
Отложив на время чернила с пергаментом, я принялась деловито ощупывать основание хвоста, пытаясь понять, как там все устроено, насколько сильно отличается от анатомии животных, да и вообще… Ну, кстати, все логично: хвост из копчика и растет.
Лис что-то невнятно пробормотал во сне, укладываясь поудобнее, и вяло мотнул своей чернобуркой. То ли отмахиваясь от назойливой щекотной мухи, то ли выказывая таким образом недовольство.
Насмешливо фыркнув, я взяла в руки кисточку и, больше не отвлекаясь, запечатлела иероглиф и на его заднице тоже. Дожидаясь, пока чуть просохнет, заодно потрогала кончик пушистого ушка, вызвав очередное сонное ворчание непросыпающегося парня. Ишь, вредный какой! Хвост не тронь, ухо не тронь…
И, поддавшись настроению, после того как закончила с печатью, остатками чернил нарисовала на другой его ягодице обыкновенную ромашку, припечатав заодно и ее энергией ци для крепости. Теперь каждый раз, встречая пафосно-надменную мордаху Юаня в академии, буду помнить, что у него цветочек на заднице.
Остатки вина, бултыхавшиеся на самом донышке кувшина, я расплескала по комнате и одеждам юных алкоголиков, создавая иллюзию того, что пировали они тут всю ночь и не успокоились, пока не вылакали весь кувшин.
И, довольная собой, покинула домик, предвкушая оставшиеся до рассвета часы сна.
– Ты слышала, слышала? – Маленькая, худенькая, похожая на юркую синичку в желто-голубых шелках Ли Мянь – моя, точнее Джейсин, давняя подружка – налетела на меня с таким лицом, словно в академии случился пожар, не меньше. – Слышала?! Может, и к лучшему, что ты больше не его невеста! Вот же бессовестный!
– М-м? – Я сонно прищурилась на птичку певчую и
