Начиная с того, что меня любила мисс Говер, коменданта с первого этажа, которая пропускала нас каждое утро на работу. А в канун Нового года она непременно пекла для меня шоколадные кексы и отдавала исключительно в руки, остальные же довольствовались морковными. И это в благодарность за то, что я каждый день проходя мимо непременно перекидывалась с ней парой фраз или просто разговаривала перед тем, как покинуть здание ФСБ. Женщине нравилось это, а я не настаивала и делала жизнь старушки, четь легче. Все же, когда твой единственный сын погиб, защищая родину, а ты не могла на это повлиять, хотелось все бросить, но её работа, спасала от дурных мыслей и делала женщину нужной и важной.
А ещё рядом со мной всегда были дети Готьеров. В отсутствие матери и при безалаберном отношение отца к их жизни, они привыкли во многом полагаться именно на меня. На крестную старшего из шестерых. Я, честно говоря, обожала этих проказников, которые ждали поступления в Высшую Школу Магического Искусства. Малышка Сирена и её близнец Тони всегда неохотно прощалась со мной, когда нужно было идти спать и тянулись к рукам, лишь бы продлить это чувство, живого и заботливого человека рядом. Всегда подбегали, чтобы обнять и прошептать: «ты самая клёвая тётя во вселенной». И от этого в груди что-то щемило и хотелось расплыться в самодовольной ухмылке.
К тому же у меня есть мать и бабушка с дедушкой, которых я видела нечасто, но каждый раз они бесконечно тепло встречали свою непутёвую родственницу. С бабушкой — разговоры до поздней ночи на увитой виноградными лозами веранде с видом на океан. С дедушкой же походы на пляж и новые попытки навязать мне сёрфинг и кайтбординг. Я каждый раз отказывалась и лишь смеялась, что не с моими кривыми лапками. Оставалась на берегу и наблюдала за тем, как ловко у деда в его девяносто шесть получалось оседлать тихие грозные гавайские волны.
Ещё у меня были друзья, в теории. Дима, с которым мы были в отношениях, чуть больше пяти лет, но так и не вывезли дружбу на новый более прекрасный этап. И это вовсе не пресловутая френдзона или нечто подобное. Просто в один момент мы поняли, что даже секс не может склеить то, чего нет. Это с Сашей, я сгорала как сумасшедшая, готова была раздвинуть ноги, хоть на его рабочем столе, хоть на диване в приёмной, хоть в номере дорогущего отеля на Ибице. С Димой такого не было. В те пять лет, что мы играли в любовь, постель для меня была холодной и больше напоминала пытку.
Расстались мы по обоюдному согласию и на мирной ноте. К тому же полгода назад Димка познакомил нас всех со своей невестой. Он светился так, как никогда рядом со мной. После расставания нам не было неловко друг с другом, скорее это походило на то, что каждого засосала своя рутина и работа. Наверное, это развилось у людей на генетическом уровне вместе с магией, отпускать тех, кто тебе не нужен и с головой уходить в работу, лишь бы задушить в подсознание всякие бредовые мысли. Потому что и сегодня я чувствовала необходимость немедленно приступить к расследованию и вывести Тёмный орден на чистую воду.
У меня идеальная жизнь. Я ни в чем не нуждалась и могла спокойно сказать о том, что все сложилось лучше некуда. У меня был свой собственный сказочный уголок. Моя крепость — моя квартира. Место, в которое я могла возвращаться и знать, что никто у меня его не отнимет. Честно заработанная на любимой работе и с видом на парк, где я каждые выходные гуляла с детьми своего лучшего друга. К тому же я прекрасно знала, что если он найдёт в себе силы открыть глаза и трезво посмотреть на ситуацию, то уйдя от жены, все его наследники в один голос будут твердить, что новой мамой должна стать я.
И когда в голове пролетело все это мне стало немного стыдно за те мысли, которые посещали меня в момент пленения. Я надеялась, что это лишь отголоски страха и паники, что испытанное повлияло на меня так сильно, что теперь оставалось на подкорке сознания. По словам психолога мысли, что блуждали сейчас у меня имели сдерживающий характер. И должны были заставить меня уйти из МВД, дабы никогда не переживать подобного. Сейчас я стала ещё более уверенной в том, что это все моя настоящая жизнь и она ценна. Только я могу распоряжаться своей судьбой.
К тому же сейчас, когда со мной произошло все это, я осознала, что сделала правильный выбор, отдав предпочтение не секретариату, а военному ведомству. Быть ликвидатором, значило отдавать всю себя науке и служению родине, и я не собиралась отступать. Эта передряга, наконец-то расставила все по своим местам и дала мне силы для того, чтобы двигаться дальше. Желать ещё больше трудиться на благо родины. Пока у меня были силы сражаться, я не собиралась опускать руки и сдаваться. У меня есть цель и способ добиться всего. Так зачем же я хоронила все это раньше времени? Скорее всего потому, что до этого момента не понимала всей сути, своего призвания.
Сделав ещё один судорожный вздох, я все же поднялась с насиженного места и пошла на кухню. Страдания страданиями, но показания лечащего врача надо было выполнять. Заварив крепкий чай, отсчитала нужную дозу лекарств и таблеток. Лечебное зелье горьким комком скользнуло по горлу, а белые кружочки успокоительных ободрали небо. Запив всю эту дрянь убойной порцией сладкого чая, я все же решилась на небольшую авантюру.
Стащив с носа очки, я прищурила глаза, чтобы закрыть пробкой горлышко бутылки, но промахнулась. Пусть зрение мне повредили не очень сильно, но проблемы с координацией никуда не делись. С такими показателями путь на работу для меня был закрыт. Желание купить новые очки было задушено мною в зародыше. Нельзя полагаться на свою самонадеянность. Если медики сказали, что нужно от двух недель до трёх месяцев до полного выздоровления, то надо сидеть и ждать, а не заниматься ерундой. Навредить самой себе я не хотела.
После столь оглушительного фиаско, я нацепила тяжёлую громадину обратно на нос и потопала умываться. Нужно было отоспаться. И слава всем богам уже в своей постели. Больничные стены и палата надоели до такой степени, что я едва не взвыла от ощущения клетки. За стеной охрана, вход только по пропускам и в строго отведённые часы. Кроме чёртовой рекламы клинической больницы, никаких развлечений у меня не было. И вот теперь с удовольствием чистя зубы и умываясь, я жила… И верила, что все плохое останется в прошлом, а впереди у меня лишь светлое и правильное.
Переодевшись в пижаму, я забралась под тяжёлое и пушистое одеяло. Погасила везде свет и выпила очередную порцию зелья. И только когда закрыла глаза, поняла, что страх вернулся. Это не было диким и ужасным. Просто окружающая меня тишина давила на голову и перед глазами плыли картинки из моего плена. Одна за одной, сочные и яркие, словно не прошло три недели, а все это произошло лишь вчера на закате. И это было кошмаром… Моим личным и необоснованно диким. Плен, от которого я бежала, вновь окутывал меня своим одеялом удушающих объятий. Но не успела я накрутить себя ещё больше, как зелье подействовало, и я провалилась уже в спасительную темноту без сновидений.
Глава 5. Злоключения
Ночь прошла слишком незаметно и на рассвете я проснулась от оглушительно громкого стука в дверь. Ошарашенно подскочив на постели, я начала озираться по сторонам от чего от столь резкого движения закружилась голова. Все же до конца я в себя не пришла и кое-какие признаки болезни все ещё оставались. Слабость и накатывающая тошнота расслабиться не позволяли. Мне даже пришлось дать себе несколько секунд, чтобы сфокусироваться на расплывчатом силуэте дверного проёма перед собой. И как вообще дальше жить с такими вводными?
За окном сгустилась вязкая темнота, которую не разгоняли тусклые фонари, которые едва пробивались за клубящимся туманом. Кажется, я проспала всего несколько часов и ночь едва вступила в свои права, укутывая улочки не спящего города в призрачные одеяния. Тряхнув головой, я хотела встать с постели, чтобы впустить незваного гостя, но не успела этого сделать. Дверной замок щёлкнул и по тяжёлой поступи, я узнала своего визитёра. Он так часто ходил по моим полам, что даже скрип досок звучал по родному.
