меня — вот и все! Во время питания они именно так реагируют! И этот факт мне озвучила Нимайя. Какая ж ерунда иной раз лезет в голову! Просто полная че-пу-ха!
— Крутите в голове факты вашего тут пребывания, мои загадочные намерения и прочее? — вдруг поймал мое настроение Ранвил. И опять воззрился — в упор. Сбивая с мысли, лишая возможности сконцентрироваться на чем-то другом.
Ну да! Рирры же — прирожденные соблазнители. От того, смогут ли они заполучить женщину, зависят их жизни! Жизни их женщин! Матерей, дочерей и сестер… Так, что… понятно почему я так на него реагирую.
— Да. Но вы же не ответите?
— Нет. По крайней мере, не сейчас.
— Не сейчас?
— Не сейчас.
— Хих. А если я еще раз также спрошу?
— Я вам еще раз также отвечу.
— В таком случае, я отправляюсь к Матвею! Мы достаточно уже пообщались.
Ранвил вдруг остановился и удержал меня за локоть так, что я вынуждена была повернуться к нему лицом.
От контакта его горячей ладони и моей руки я даже слегка сомлела. Это было коротко, осторожно, практически невесомо, но… меня проняло. Видимо, действительно, риррам не могут противостоять женщины…
Эволюция. Что поделать?
Ранвил чуть усмехнулся, немного притянул меня к себе и заглянул в лицо.
— Хочешь уйти от меня?
— Да.
Я не хотела. Сейчас не хотела, потому что опять он на меня странно действовал. Но должна была. Почему? Я не могла объяснить. Все запуталось, смешалось в голове и в эмоциях.
Но наше общение достигло какого-то рубежа. За которым… не знаю что. Но я к этому была не готова.
Ранвил помолчал, желваки стремительно проехались по его заострившимся скулам. Затем убрал ладонь с моей руки и произнес:
— Хорошо. Я провожу тебя к сыну. А там вы сможете общаться вдвоем.
И вот даже не знаю. Появилось какое-то разочарование, что ли… Как будто я хотела другого ответа. Иного предложения от Ранвила. Разве хотела?
Боже! Какой бред! Неужели я поддаюсь его чарам? Я не хочу! Это нечестно! Чудовище не должен испытывать на мне эти свои… приемы или как они их называют…
Я и злилась, и сетовала, и вообще внутри вдруг поднялась странная сумятица. Хотя недавно мне было хорошо и спокойно. Пока… мы гуляли вместе с Ранвилом.
Он же двинулся вперед, показывая дорогу и больше не пытаясь идти со мной в ногу. Напротив, рирр нарочно припустил так, чтобы я оставалась на шаг позади.
На шаг — но не более.
Время от времени он оглядывался, словно проверял — поспеваю ли в том же темпе. Но не притормаживал ни на мгновение.
А спустя минут двадцать мы, наконец-то, оказались у озера. Матвей уже сидел на берегу и кидал камушки в серебристо-зеркальную гладь воды. По ней расходились широкие круги, рассыпая солнечные блики вокруг. Выглядело завораживающе, просто волшебно…
Как будто золотистая пыльца фей проступала на прибрежных камнях и таяла на глазах.
— Ты как? — обратилась я к сыну.
— Тут здорово. Еще бы еды и получился бы отличный пикник!
Я оглянулась, чтобы попрощаться с Ранвилом, но его уже и след простыл.
Присела рядом с Матвеем.
— Значит пойдем и пообедаем в апартаментах…
В эту минуту из портала появилась служанка-риррка. Совсем несимпатичная, в отличие от Нимайи. Грубоватые черты, широкий нос, большие, но совсем не чувственные губы. Маленькие, глубоко посаженные глаза и низкий лоб. У себя на родине я редко встречала таких женщин, как говорится — взгляду и зацепиться не за что.
Как будто природа отдала всю привлекательность вида мужчинам рирров, а женщинам осталась лишь невзрачная внешность.
Служанка, в длинном желтом свободном платье из здешней струящейся шелковистой ткани, везла целую тележку с едой. Я давно уже не видела эти столики на колесах, с несколькими ярусами, куда можно было поместить и то, и се. И напитки, и закуски, и приборы.
— Ого! Ма-а-м! Ты глянь только! — воскликнул Матвей, тыча пальцем в тарелки.
Я посмотрела на служанку:
— Большое спасибо.
— Пожалуйста.
Она исчезла в портале. И только теперь стало ясно — чему так удивился мой сын.
Я очень любила суп харчо. А еще стерлядь. Но здесь ни разу их не заказывала. Сынишка обожал котлеты из индейки в панировке и — как все дети его поколения — вредную картошку-фри. И он также здесь еще ни разу не выбирал их в меню нашего обеденного стола.
— Э-э-э… откуда они знают, что мы предпочитаем?
Матвей уже хрустел картошкой, но это не мешало ему удивляться.
Я пожала плечами и почему-то подумала про Ранвила.
Вдруг пронеслись в голове его пояснения. Вспомнились интонации. Звенящие натянутыми струнами, чуть срывающиеся даже…
Для рирров та самая женщина — это… это гораздо больше, чем любовь для людей. Это одержимость, зависимость. Это… это нечто намного сильнее…
…Необходимость. Потребность. Хотя бы видеть ее. Быть рядом. Даже если отталкивает и не понимает. Даже если совсем не готова принять.
Я тряхнула головой и присоединилась к пикнику.
Бред все это! Надо избавиться от таких мыслей!
Я же не Мери Сью из какой-нибудь попаданской истории. Та самая девушка, без образования и особых талантов, которую все любят и безумно хотят. Невзирая на недалекость, отсутствие интеллекта и довольно шаблонную внешность.
А тут — принц рирров! Принц! Правитель!
Да у него таких как я — сотни, тысячи! Чтобы он там ни говорил, якобы риррам не интересны короткие интрижки и прочее. Это так — чисто пустить пыль в глаза.
А может успокоить, что домогательств не надо бояться.
От этой мысли мне вдруг стало немного грустно. Хотя следовало бы обрадоваться, даже испытать облегчение.
Я переключилась на еду, стараясь не рефлексировать.
Незачем! Вот прямо совсем незачем!
Однако Ранвил был тем самым слоном, о котором «не думаешь», но обязательно думаешь.
Мысли крутились возле принца и нашей странной прогулки. Вокруг его отказа от меня питаться и нежелания отпустить…
Несколько дней все было тихо, и с Ранвилом мы не пересекались. Однако теперь я знала, что он «наблюдает» и чувствовала себя еще более странно. Как будто рирр все-таки рядом. Вроде было ясно — постоянно принц не может на нас смотреть. Вряд ли у него, правителя большой державы, которая, к тому же, интенсивно готовится к войне, найдется столько времени и сил. Но ощущение не отпускало.
Мы с Матвеем отдыхали на озере, купались, гуляли. Читали про аборигенов в местном аналоге интернета.
И невзирая на положение пленников, ощущали себя больше, как на
