- Странно. Не вижу ни одной черной. А ведь в первые дни праздника мне попалась парочка. Занятные такие снежинки, точно обожженные пламенем.
Юля обернулась, послала отчаянный взгляд Алю. Тот понятливо кивнул, отстал.
Юля посильнее сжала ладонь дочери, раскланялась с попавшейся навстречу парой. После стольких мирных лет во дворце ей казалось, что взгляды птичника снова царапают кожу. А ведь она почти вписалась. Выучила этикет. Разучила танцы. Научилась держать спину и улыбку при любых обстоятельствах.
Но огонь… любит пошутить.
Ей едва простили рождение двойни, списав все на земное здоровье – что вы хотели, она же иномирянка, у них там женщины с детства работать приучены, отсюда и силища такая.
Смирились с ее работой и должностью в академии и успехом Шестого – это не он сам, а ассарство всему причина.
И дышать в ее сторону стали ровнее. Улыбаться чаще. Разговаривать проще. Встречались даже редкие, прям хоть в Красную книгу заноси, попытки подружиться. Настоящие, а не обусловленные желанием пропихнуть кровиночку в академию в обход правил. Не все Марфушечки изволили хорошо учиться, зато вот жениха хорошего жаждали все.
И тут опять. Пинок под зад всем усилиям по интеграции. Очередное «чудо» от ассары. Юля подумала, что таким макаром придется заводить собственный бренд под названием «Шокотерапия от ассары».
Однако делать что-то надо. С детьми она чувствовала себя запутавшейся, саму себя накрутившей страусихой. В голове сотня пугалок, которые успешно парализовали здравый смысл. Проснувшаяся у малышей магия виделась тяжкой болезнью. Не помогал собственный опыт – «Я же взрослая была». Опыт Совенка – «Ему пятнадцать было, да и то, сколько переживаний!» Словом, Юля ощущала себя полной решимости защищать малышей до последнего вздоха ото всех, в том числе и от самой себя.
Около гостиной уже толпились, оживленно галдя, дети. Рядом, скромно делая вид, что им не интересно, прохаживались взрослые.
- О! А вот и черные, - Фильярг поймал снежинку, прикрепил Юле на волосы. Оценил: - Тебе идет.
Юля нервно улыбнулась. Дернула за руку открывшую было рот Олю, чтобы избежать полного разоблачения при всем честном народе. Чувствовала она себя при этом где-то между Штирлицем и президентским телохранителем. Громко предложила:
- Начнем? А то все заждались, - и потянула малышей в открывшуюся дверь.
Раздавшийся дружный «Ах!» заставил ощутить гордость за новогоднюю елку. А потом был настоящий праздник. Поводили хоровод. Поиграли в «Заморожу». Полюбовались пыхтящим по рельсам паровозом. И были настойчивы приглашены в тронный зал для традиционной встречи с его величеством.
Глава 6
Глава 6
Трон его величества напоминал собой небрежно обтесанный кусок черной скалы и мог бы казаться мрачным, да варварским, если бы не огненная подсветка снизу – языки огня буквально лизали подножие трона, крупные прозрачные камни сверкали вплавленные в подлокотники и верхнюю часть спинки, разбавляя черноту. На силе, заключенной в них, как пояснил Фильярг, отец может тут всех положить, не вспотев. Но словно этого было мало – на внешних боках скалы были пробиты бороздки, по которым стекали огненно-алые ручейки пламени. Удобно: и подсветка, и обогреватель одновременно. Зажигали трон, причем в прямом смысле этого слова, лишь на праздники огня и Зимы, да на коронациях короля с королевами.
Речь его величества традиционно была краткой. Король пожелал всем подданным милости Девятиликого, скромно напомнил, что корона была, есть и будет единственной опорой Асмаса в этом мире. Огласил под аплодисменты имя победителя в конкурсе ледяных скульптур и торжественно одарил его перстнем с крупным камнем.
Да, вместо орденов и медалей здесь вручали наградные перстни, броши, медальоны или браслеты. И чем крупнее и чище был камень, тем большую ценность он имел для магов. В мире, где все работало на артефактах и лучше было иметь под рукой парочку накопителей, камни приобретали особую ценность. Вдобавок, они были расходным материалом и выдерживали от десяти до сотни подзарядок. А чересчур сильный поток, направленный в камень, оставлял владельца с горсткой сверкающей пыли. Так что по навешанным на себя ювелирным украшениям местные мужчины легко могли переплюнуть вождей африканских народов, а Юле так вообще напоминали братков из девяностых.
Вручение остальных наград состоялось днем ранее. В этом году, как не без гордости отметила Юля, в наградном листе было аж четыре женщины – корона упорно и с энтузиазмом двигала эмансипацию в массы. Пока лишь на поле образования, но Юля была уверена, что остановиться на данном этапе – мол, требуются женщинам школы, вот пусть себя и учат - асмасцы не смогут. Да и надо ли? Силком женщин на работу никто не тащит, обстоятельствами – кормить детей и зарабатывать деньги – не душит. Золотое время для слабого пола. Хочешь – работай. Хочешь – сиди дома и занимайся мужем и детьми. Риск один – осуждение общества. Его терпимость пока распространялась на школы, целительские, с натяжкой на торговые лавки, которые совмещались с посиделками – прообраз будущих кафе, ну и традиционные цветочные галереи, мастерские амулетов и швейные мастерские.
Юля позволила себе помечтать о том, как когда-нибудь к награде будет представлена первая женщина, гм, боевой маг или скульптур или писатель. И, может, она даже застанет сей волнующий момент.
Зимний бал не подразумевал серьезных дел - народ желал хорошенько отдохнуть, так что дисциплина среди подданных царила… мало почтительная. Нет, его величество никто не перебивал диким гоготом, но то тут, то там возникали островки шепота, кто-то пробирался сквозь толпу, кто-то махал рукой знакомым, все улыбались, а ноги отдельных товарищей уже начинали отбивать танцевальный ритм.
Юля стояла рядом с троном – привилегия первых родственников. Старательно улыбалась семье – аж скулы сводило. Взгляд то и дело сползал в сторону Восьмой – невысокой, хрупкой женщины. Очень серьезной и оттого кажущейся слегка надменной, но Юля понимала, сколь обманчиво может быть первое впечатление. Однако внутренний протест… унять было сложно. Да и стоящая рядом Седьмая заставляла ощущать толику враждебности к новенькой.
А ведь свадьба уже завтра… Все требуемые по этикету церемонии Юля благополучно закосила, кроме парочки совсем уж важных, а вот саму свадьбу пропустить… можно было лишь по причине собственной смерти. Так что в шкафу висело новое платье. За ним была припрятана бутылочка мартини на тот случай, если птичник, воодушевленный сменой королевы, решится на какую-нибудь гадость. Ведь прошлая супруга благоволила ассаре. Посмотрим, - читалось в тщательно скрываемых взглядах, - что скажет новая. И не впадет ли любимица королевской семьи в немилость.
Иными словами, птичник занял позицию «Готовсь!», чтобы прибавить ускорение выпнутой из дворца ассаре.
Не все, ох, далеко не все смирились с высоким положением безродной чужачки из другого мира. Да и смирившиеся были бы рады потеснить ассару, ибо место у трона должно принадлежать местным по праву их рождения, а не всяким там выскочкам.
Интрига добавляла бодрости празднику, и, на взгляд Юли, шепотки звучали чаще, чем положено, а некоторые даже осмелились проигнорировать присутствие ассары, торопясь вытащить первый кирпич из пьедестала.
На возведенный усилиями Третьего и отполированный фантазиями птичника пьедестал Юле было плевать. Гораздо больше ее волновали проблема номер один «Дети и магия. Болезнь или закономерность? Проклятие или дар?», проблема номер два «Майра», ну и третья «Седьмая».
Бывшая королева и ныне просто Седьмая Мать тихо и без шума перебралась в гостевое крыло – в отдельно стоящую и соединенную длинным переходом с дворцом башню. Она твердо намеривалась посвятить себя воспитанию сына, а после… как огонь решит.
Юле подобное самопожертвование было как сапог на больную мозоль. Идиотская система наследования! Связка величество с высочествами злила одним своим существованием, потому как Юля теперь тоже в упряжке. Причем два раза. И муж, и сын - оба кандидаты в жертву выбора огня. И тут как в жизни. Почетно, уважительно, дорого, богато, но для себя лично – геморроя больше, чем удовольствия.
