— Значит, ваша книга — это не роман о выживании? Это — история любви?!
Я почувствовала, что глаза защипало, и операторы оживились, настраивая крупный план, чтобы телезрители по ту сторону экранов обязательно увидели и оценили каждую прозрачную каплю, выступившую на моих ресницах.
— Это — история о человеке. И поверьте, она не обо мне.
— А Биру? Вы много внимания уделили и ему на своих страницах.
Я пожала плечами, стараясь сделать это беззаботно. Зачем посторонним людям знать об обещании, данном мной когда-то? Главное, что оно выполнено.
— Он был моим мужем. Должна же была я хоть что-то написать и про него.
Шатенка хмыкнула.
— А сейчас вы замужем?
— Да. И счастлива, — ответила я еще более беззаботно, аккуратно прикрывая ладонью безымянный палец, на котором не было кольца. — Чего и всем желаю.
— А что было для вас самым трудным? — видя, что я приподняла брови, ведущая уточнила, помогая себе жестами: — Ну, разжигать костер, искать укрытие для ночлега, определять съедобные и несъедобные растения, учиться налаживать отношения с враждебными аборигенами. В книге вы описывали многое. Что было самым трудным, на ваш взгляд?
Я обвела взглядом притихший в ожидании ответа зал.
— Самым трудным было остаться собой. В какой-то момент я поняла, что превратилась в совершенно другого человека. Чужая смерть, чужое горе перестали для меня что-то значить. По возвращении на Землю мне пришлось заново учиться договариваться с окружающими, решать проблемы путем компромисса. Видите ли… я привыкла добиваться своего любой ценой. В тот момент, на той планете, это было необходимо. Но до сих пор, если я стою в очереди к прилавку магазина и кто-то начинает лезть вперед, мне хочется прибить его и решить эту проблему, — я развела руками и улыбнулась залу. — Но я стараюсь договариваться. Поэтому частенько торчу в очередях часами.
Зрители добродушно засмеялись. Они не подозревали, что за каждой шуткой я просто прячу свою боль. Мне хватило долгих ночей, когда я лежала в постели и выдавливала ее из себя, слезами, мычанием, безумными криками. Я вытравляла из себя Кая и боялась засыпать, чтобы снова не увидеть во сне его лицо. Чувствовала, как мама, которая ночевала со мной, обнимает сзади, шепчет слова успокоения, тоже плачет от бессилия, потому что здесь невозможно ничем помочь.
Они вообще очень сплотились, моя семья. Когда папин корабль подобрал мою капсулу с орбиты, оказалось, что мамин муж тоже полетел с ними. Они больше не ссорились, бросив все силы на то, чтобы помочь мне. И я в который раз убедилась, что дружба, любовь и ненависть — очень смежные чувства.
— А вам никогда не хотелось вернуться на ту планету? — задала очередной вопрос ведущая. — Прошел уже… год, если я не ошибаюсь? Насколько нам известно, карантин сняли только недавно, но теперь вы ведь можете сделать это?
— Я думала об этом, — честно призналась я. — Но видите ли… наверно, мне страшно туда возвращаться. Я боюсь, что ступив на ту землю, снова испытаю все, что так долго пыталась забыть. Знаете… ведь лица всех моих погибших друзей и врагов до сих пор преследуют меня. Даже сейчас, сидя здесь с вами, я ощущаю, что они будто стоят за моей спиной.
— Тени прошлого, — с пониманием кивнула шатенка.
— Ну, — я снова лучезарно улыбнулась, — мой психолог подобрал бы другой термин для этого. Что-нибудь, что звучит даже более жутко, чем мои рассказы про ашров.
Затаивший дыхание зал расслабленно засмеялся и зааплодировал.
— Но все-таки я вернусь туда, — продолжила я уже серьезно. — Решила, что построю там мемориал в память обо всех погибших. Уже отправлена группа рабочих, которые начали расчищать и подготавливать площадку. А завтра я сама улетаю туда проследить за работами, и моя семья полетит в качестве моральной поддержки.
— Да?! И что за место вы выбрали для мемориала? Точку крушения? Или установите его в поселении, где сумели перезимовать?
— Нет. Я поставлю его на острове. Знаете, там есть вулканический остров неподалеку от материка. Как по мне — отличное место.
На следующий день я шагала по взлетной площадке космопорта и с замирающим сердцем искала взглядом корабль отца. Уже год, как не летала, а ведь поездка предстояла не из легких. Звездолет отыскался, вот только выглядел безжизненным. Чтобы унять расшалившиеся нервы, набрала папин номер.
— Пап? Ты уже на месте?
— Дана? Ты что-то совсем с опережением. Волнуешься, да? Я еще не в порту. Но ты, если что, поднимайся на борт, там наверняка уже есть кто-то из команды. Мы с мамой скоро будем.
Вздохнув, я отключила связь. Ну вот, приперлась рано, а внутри все так и зудит — как тут в салоне спокойно усидеть? Решив подышать, я поставила чемодан и уселась на него, распахнув для вида свою книгу, которую захватила, чтобы передать через папиного капитана его жене. В солнечных очках и широкополой шляпе я вполне походила на обычную космическую туристку и не боялась привлечь ненужного внимания к своей, уже популярной, персоне.
Впрочем, незамеченной остаться неудалось. Неказистого вида мужичок в рабочем комбинезоне прошел мимо, но уже через пару секунд вернулся. Встав возле меня, он засмолил сигаретку и выпустил густой клуб вонючего дыма.
— Модные книжки читаете? — попробовал невзначай завести разговор. — Эту, как ни посмотрю, сейчас все читают.
— Угу, — пробурчала я, еще больше прячась за обложкой.
— А муж у такой молодой и красивой есть? — снова подкатил он.
— Я — вдова.
— Хм-м-м, — мужичок присел на корточки, усиленно пыхтя сигаретой. — А вот у моего кэпа есть друг, который знает парня, который точно уверен, что все, написанное в этой книжке — брехня.
— Да неужели? — я глянула на него поверх очков и даже бровь приподняла.
— Ага, — радостно сообщил он, демонстрируя, что одного из передних зубов не хватает.
— И в чем же?
— А в том, что концовка там неправдоподобная. Что на самом деле там была лаборатория. И в этой лаборатории сумасшедшие бабы ставили опыты. Желтомордых с людьми скрещивали и вирусы всякие выращивали, а потом на волю отпускали, чтобы посмотреть что будет. Ну знаете, эти бабы, — он красноречиво покрутил пальцем у виска, — которым мозги в дар от природы остались, а вот понимание, как на благое дело их применить — нет. Редкая порода.
Я медленно опустила книгу, ощутив нехорошие подозрения внутри.
— А с чего вы уверены, что лаборатория была?
— Так от кэпа же, который дружит с другом парня, который точно все знает, ага, — кивнул тот. — И вот еще… лабораторию взорвали-то. Вот подчистую. Только брехня, что там только одна девица выжила. Там еще один выжил. Тот, про которого в книжке пишут, что помер. А он не помер.
