Алина?
Бэрронс?
Оба?
Я сжимаю кулак, чтобы никто не брал меня за руку.
Мне слишком хорошо известно, что, если я закрою глаза, это не сработает. Когда ваши личные демоны приходят поиграть с вами, они не уйдут без своего фунта плоти. Лучше уж сразу откупиться и забыть.
И сосредоточиться на поиске выхода из черного коридора. Я собираюсь с силами в ожидании того, как плохо все может обернуться. Если золотые полы в Холле Всех Дней были настолько ужасны, то черный пол в Белом Особняке... простите за каламбур... заставит меня почернеть.
Пальцы переплелись с моими. Я знала эту руку, как свою.
Вздохнув, я открыла глаза.
И тут же шарахнулась в сторону, поскользнулась на гладкой черной поверхности. Рухнула на спину, прикусив язык от силы удара.
У меня началась гипервентиляция. Видит ли она меня? Знает ли, кто я? Здесь ли она? А я?
Она заливается серебристым смехом, от которого у меня болит сердце. Я помню, что тоже когда-то так смеялась. Счастливо, так счастливо...
Я даже не пытаюсь подняться. Просто лежу и смотрю на нее. Я шокирована. Загипнотизирована. Меня разрывает внутренняя двойственность, с которой я не могу смириться.
Это не Алина. И не Бэрронс.
На пересечении востока, запада, севера и юга стоит она.
Она.
Печальная прекрасная женщина, которую я видела во сне.
Она настолько ослепительна, что хочется плакать.
Но не печальна.
Она так счастлива, что я готова ее возненавидеть.
Она светится, улыбается, изгибая губы таких мягких, божественных очертаний, что часть меня инстинктивно жаждет ее поцелуя.
Это она — фаворитка Короля Невидимых? Неудивительно, что он был одержим ею!
Когда она начинает скользить прочь по одному из коридоров — самому черному, впитывающему огонь свечей в канделябрах, — я рывком поднимаюсь на ноги.
И следую за ней, лечу, как мотылек на огонь.
По словам В'лейна, фаворитка была смертной. Именно ее смертность стала первой костяшкой домино в длинном извилистом Ряду.
Почти миллион лет назад Король Видимых попросил истинную Королеву Видимых — после ее смерти многие королевы занимали трон лишь затем, чтобы их свергли другие, набравшие большую силу и поддержку, — превратить фаворитку в Фейри, сделать ее бессмертной, чтобы избавить их от разлуки. Королева отказала, и тогда Король создал для фаворитки Белый Особняк и Зеркала. Он прятал любимую от мстительной Королевы там, где она могла жить, не старея, и ждать, пока он овладеет Песнью Творения и сам сможет превратить ее в Фейри.
Если бы только Королева исполнила его маленькую просьбу! Но правительница Истинной Расы была властной, ревнивой и мелочной.
К несчастью, пытаясь повторить Песнь Творения — таинственную штуку, связанную с созиданием, силу и право, которое ревностно защищала Королева и принятый ее расой матриархат, — Король создал Невидимых, неполноценных полуживых существ, которых не смог убить. Они жили. Они были его сыновьями и дочерьми.
Он создал новую реальность, Темный Двор, где его дети могли играть, пока он продолжал свою работу во имя любви.
Но однажды один из отпрысков предал его, и Светлая Королева все узнала.
Они сошлись в битве, которая должна была положить конец войне. Видимые обрушились на своих Темных собратьев, которые хотели лишь иметь право на существование.
Костяшки домино падали одна за другой: смерть Светлой Королевы от рук ее Короля, самоубийство фаворитки, акт «искупления», когда Король создал чудовищную «Синсар Дабх».
Он назвал себя Королем Невидимых — никогда больше его не будут связывать с испорченными и мелочными собратьями, следовательно, он будет не Видимым, буквально. Он больше не называл свой дом Темным Двором. Двор стал просто Невидимым.
Однако к тому времени Двор превратился в темницу для его детей, жуткое скопление теней и льда. Жестокая Светлая Королева в последний раз использовала песнь Творения — не для созидания, не для того, чтобы сделать бессмертной возлюбленную Короля, а чтобы уничтожить, пленить и пытать любого, кто осмелился ей перечить.
А костяшки все падали...
Книга, в которой содержалось знание Короля Невидимых, вся его тьма и зло, каким-то образом очутилась в моем мире, и люди стали ее охранять. Как она вырвалась, я еще не выяснила, но уверена: убийство Алины, моя изломанная жизнь, смерть Бэрронса — все это результат цепи событий, которые начались миллион лет назад из-за одной смертной.
Мой мир, мы, люди, — лишь пешки на доске бессмертных.
Мы просто попались им на пути.
Джек Лейн, выдающийся адвокат, поставил бы на суде на Короля Невидимых, а не на Дэррока, и доказал бы косвенную вину фаворитки.
Поскольку случилось немыслимое, истинная Королева погибла, не успев передать Песнь Творения одной из Принцесс-наследниц, и с этого начался упадок расы Фейри.
Многие Принцессы всходили на трон Видимых, но мало кому удавалось занять его надолго и дать отпор соперницам. Королев убивали, изредка ограничиваясь свержением и изгнанием. Численность расы уменьшалась.
Фейри уже не могли создать ничего нового. Древние силы были утеряны, с течением времени старая магия забывалась, и настал день, когда правящая королева больше не смогла усиливать стены между реальностями и удерживать смертоносных Невидимых.
Дэррок воспользовался этой слабостью и обрушил стены. Теперь Фейри и люди сражались за контроль над планетой, которая была слишком маленькой и хрупкой для обеих рас.
А все из-за единственной смертной — костяшки домино, которая вызвала обвал.
Я следовала за той, кого считала именно этой смертной — пусть и не во всех смыслах этого слова, — по чернильно-черному коридору.
Если она действительно фаворитка Невидимого Короля, она не вызывает во мне злости, хотя я имею право злиться.
Она тоже пешка на их бессмертной доске.
Она сияет изнутри. Ее кожа мерцает прозрачным светом, который озаряет стены тоннеля. Коридор становится темнее, с каждым шагом он все более странный. И, на контрасте с ним, она — ангел, скользящий в аду.
Она — тепло, убежище и прощение. Она — мать, любовница, дочь, истина. Она — все.
Ее шаги все ускоряются, она спешит по тоннелю, беззвучно касаясь обсидианового пола, и смеется от радости.
Мне знаком этот звук. Я люблю его. Он означает, что ее любовник уже близко.
Он идет. Она чувствует его приближение.
Он так силен!
Именно сила привлекла ее в нем. Она никогда не встречала никого похожего на него.
Она трепетала, когда он выбрал ее.
Благоговела каждый день, когда он продолжал выбирать ее.
