ней.
– Голова, плечи – все чисто, чисто, – скорее почувствовала, чем увидела Ольга.
Она вздохнула глубоко и медленно выдохнула, попыталась сесть и тут же заботливые руки уложили, укутали плотнее в плед.
– Лежите, лежите, не стоит делать резких движений, с минуты на минуту прибудет доктор. Вы вся такая холодная…
Сергей быстро расстегнул рубашку, приложил ее ладони к своей груди, прижал горячими пальцами, и она услышала, как бьется его сердце. И с каждым его ударом она согревалась и очищалась одновременно. И каждая клеточка вибрировала с ним в унисон, и слезы облегчения появились на ее ресницах.
Врожденное сострадание и любовь к ближнему, заставляло ее вновь и вновь проходить этот путь, написанный не ею, а кем-то свыше. Она почистила этого мальчика, хотя никто и не просил. Вот солнце встает каждое утро на востоке, его никто не просит это делать, так устроен мир. И разве просит травинка обогреть и напоить ее росой? Нет. Возможно, эта травинка погибнет уже сегодня, раздавленная неосторожной ногой, но вчера она послужила трамплином кузнечику, и он тоже поскакал выполнять задачу, с которой пришел в этот мир. Человек любуется полевыми цветами, посаженными не им, а если сам вырастил цветок, то, сколько любви, внимания, душевного тепла он отдает ему? И мы в ответе за тех, кого приручили, и мы любим того, кому сделали добро.
Резко открылись двери кабинета, доктор в белом халате, поджав губы-черточки, сосредоточенно измерял давление, выслушивал сердце, что-то говорил, наставлял и наконец-то оставил ее в покое. Алик послал кого-то за лекарствами в аптеку, топтание возле дверей постепенно стихло. В кабинете воцарилась тишина. Сережа присел на краешек стула возле дивана и не отводил обеспокоенного взгляда от ее лица.
– Как вы, Оля? – наконец выдавил из себя стандартную фразу.
– Ничего, все в порядке, еще минут пять, восстановится давление, и все будет хорошо.
Он взял ее еще не согревшиеся руки в свои теплые ладони, дышал на них, словно она маленькая замерзшая девочка, а она улыбалась одними глазами. Сергей забыл, что у него персональная выставка, забыл свои страхи и переживания, ему хотелось только одного, сидеть так вечно и смотреть на нее. А у нее уже появились картинки их будущих отношений, и легкий румянец стыдливо окрасил ее щечки, а может она просто согрелась?
Глава 4.
«Непредвиденные обстоятельства». Дом Василия Степановича. Тамбов. 1923 год.
Оленька методично мерила шагами гостиную. Ей всегда лучше думалось в движении. Маленькие ножки в домашних туфлях беззвучно ступали по толще ковра. Часы пробили четверть пятого, как некстати, подумала она и сломала сургучную печать казенного пакета.
– К пяти буду дома. В.
– Спасибо, Маняша, доложишь мне, как Василий Степанович прибудут, наверняка через «черный» вход войдет и сразу на свою половину. Горничная поклонилась и вышла.
Вчера она не встала с дивана ни через пять минут, ни через десять. Рука давно уже согрелась в его ладонях, а он все не отпускал ее. Они говорили о его полотнах, он спрашивал, чем она занимается. Потом о погоде, и обоим стало ясно, что этого достаточно для первого знакомства.
Они надолго замолчали. Оленька поняла, сейчас, сейчас он заговорит о чем-то важном для него, и это также важно для нее.
– Знаете ли Вы, каково это хотеть человека, которого любишь? И чем отличается хотение человека, которого не любишь?
– О Господи! – подумала Ольга, ну и фраза…
– Нет, я не знаю, как это хотеть человека, которого не любишь. И весёлые «чертенята» заплясали у нее в глазах.
– По его душе, я хотел сказать…
Его лицо вдруг порозовело, он опустил взгляд и пощипывал брючину на коленке, словно там что-то прилипло и ему во что бы то ни стало надо отодрать, «это».
А ее всегда умиляла это свойство блондинов мгновенно краснеть. Творческая, нервная организация, низкая самооценка, констатировала Ольга-психолог, а у Оленьки-человека, сердце защемило от жалости.
– Я, когда Вас увидел, вы такая красавица, Оля…Но не в этом дело, нет, это, конечно здорово, что вы такая красивая, такая статная и видная. Простите меня, но мне захотелось близости с Вами, но не обычной, пошлой, прошу, не обижайтесь, а по душе, не знаю, как это, почему, но я чувствую Вас душой.
Ну, что ж, – подумала Ольга, – на самом деле образование это не главное, главное это душа, о которой толкует этот мальчик. Она находится внутри нас, и напрямую говорит с Богом, чистое, космическое, божественное состояния сознания.
Оленька, молчала, а он ждал ответа, поддержки. Интуитивно он понимал, что та искра, которая пробежала, между ними была и с её стороны. Но почему она не отвечает?
– Не подумайте ничего плохого, – опять заволновался Сергей. Я не такой как все, ой, то есть я хотел сказать, я обычный, просто опыта с девушками практически не было, то есть, нет, был один опыт. Целый год я встречался с девушкой, а потом она нашла «побогаче».
– Это была первая любовь? – сочувственно спросила Оленька.
– Да нет, в общем-то, вторая. Первая вообще сразу сказала мне «Отойди, козел»…
– А со второй девушкой выяснял отношения? А вдруг причина была совсем не в материальном благополучии?
– Выяснял, конечно. Она мне так и заявила – «Я нашла себе парня побогаче и посимпатичнее». После этого я очень долго не мог смотреть в зеркало… Я некрасив, я знаю.
– С ней были интимные отношения?
– Да, только с ней и были. Да и то, всего один раз…
– Имея всего один неудачный опыт, ты делаешь такой вывод?
Внезапно кровь отхлынула с лица Сережи, он начал быстро-быстро говорить, при этом слегка запинаясь.
– Понимаете, я же знаю себя. После того, что произошло, мне было больно, очень больно, два с половиной года прошло, а я никак не могу прийти в себя, и только когда пишу, забываюсь… Если бы не нужно было бы ходить в лавку за едой, я б так и сидел бы дома. На улице мне казалось, что все тыкают в меня пальцами, а в магазинах, эти холеные продавщицы, так ехидно смотрят, такое ощущение, что они всё знают, и говорят в спину – «Вот, уродина, неудачник». Вы знаете, как я познакомился с Аликом?
– Нет.
–Я ему свалился на голову, в прямом смысле этого слова, с крыши, я не хотел жить… и сломал ему два ребра.
Сережа нервно хихикнул…
– У нас разные весовые категории, вот если бы он на меня свалился, то все мои мучения сразу бы закончились…
Оленька засмеялась, представив тучного Алика, накрывшего Сережу.
– Какой у Вас приятный смех, словно зазвенели колокольчики. Мне так хорошо с Вами, Оленька… Ой, простите, можно мне Вас так называть?
– Конечно, мой хороший.
Сережа помолчал еще немного.
– Странно, знакомые говорят, что у меня скрытный характер, и это так, на самом деле, я не люблю много говорить, хотя
