спятила. Мне чудится, что Виви ухмыляется.
‒ Ты та же. ‒ Он откидывается на спинку кресла. ‒ Никаких сомнений. У тебя хватит дури быстро прийти в себя.
‒ А не пойти ли тебе в… ‒ Фантазия резко иссякает.
Я выжата. Избита морально. Реальность хищной птицей парит надо мной и решает, когда нанести роковой удар.
‒ Еще воды?
‒ Отвали. ‒ Провожу рукой по шее и слежу за тем, как капли голубоватой жидкости стекают к запястью.
Может, на самом деле теперь я ‒ не я? А сшитая из тряпочек кукла?
Восставший из ада монстр?
Хочу оказаться в объятиях Сэмюэля. И услышать его ласковый голос.
Дверь на другом конце комнаты распахивается. В нашу сторону несется маленький вихрь. Бегущий за мальчонкой Такеши катастрофически не успевает на перехват.
Готовлюсь орать как резанная, если Эли набросится на меня с объятиями.
К счастью, Виви вовремя хватает мальчишку за шкирку. Эли обиженно сопит и смиренно провисает тряпочкой в сильных руках.
‒ Простите. Ничего не мог поделать. ‒ Такеши тяжело дышит и картинно хватается за поясницу.
Виви смотрит на свои заляпанные радужной жидкостью ладони и кивает Такеши, принимая у него влажные салфетки. Затем проводит пару раз по шее Эли, на котором тоже, похоже, что-то осталось после его хватки.
‒ Подожди снаружи. ‒ Он ставит Эли на пол и толкает в спину, указывая на дверь.
‒ Не хочу. ‒ Мальчишка надувается, как бледный шарик, и украдкой поглядывает на меня.
‒ Эли.
‒ Но папа!!..
К горлу подкатывается тошнота. Прижимаю ладонь ко рту. Щекочущими порывами между губ рвется один лишь воздух.
Невероятно. Наверное, у меня бедное воображение, потому что даже в самых извращенных фантазиях я никогда не представляла Виви отцом. Папаша с бэйбиками? Да ну!.. Грань сумасшествия.
‒ Ты что, и правда его отец? ‒ Заливаюсь самым настоящим ржачем. Нервотрепка та еще. Странно, что раньше на хиханьки не потянуло.
Виви странно смотрит на меня. Даже страннее, чем обычно.
Такеши от смущения не знает, куда себя деть. Вконец решает втихушку ретироваться.
‒ Стоять. ‒ Громкость голоса Виви не увеличивается, но врачишка подпрыгивает так, будто тот на него гаркнул. ‒ Присмотри за ней. Я выведу Эли и сразу вернусь.
Он берет ребенка на руки и несет к двери. Тот пялится на меня из-за плеча отца своими огромными голубыми глазищами. И жалобно поджав губки, машет мне ручкой прямо перед тем, как створка за ними закрывается.
‒ Я тогда подожду за дверью? ‒ Такеши, вымученно улыбаясь, спешит к выходу. ‒ Не буду вам мешать. Агрх…
Он издает еще пару булькающих звуков, хватается за мою руку, которой я, подскочив сзади, обняла его за горло, и наконец послушно обмякает в моих объятиях.
Честно говоря, он вполне мог бы вырваться. Даже с учетом того, что сам обладатель тщедушного тельца и вряд ли тягал когда-нибудь что-то тяжелее карандаша. Да и мое состояние не располагает к полноценному нападению. Но чувствую, что врачишка боится меня ничуть не меньше Виви. А я всегда умела пользоваться ситуациями, складывающимися в мою пользу.
‒ Будем драться? ‒ миролюбиво шепчу ему на ухо.
‒ Н-нет, ‒ пищит он и демонстративно поднимает руки, показывая, что сдается от пяточек до макушки.
‒ Какая приятная неожиданность, ‒ иронизирую и для проформы сдавливаю его горло чуть сильнее. ‒ Тогда перейдем к десерту. Объясняй давай, мать твою, какого черта здесь происходит?!
ГЛАВА 9. ЗАПЛУТАВШАЯ В ТЕНЯХ
Зловещее сегодня...
Жду. Но Такеши больше не произносит ни слова.
Может, я перестаралась и успела его придушить? Встряхиваю безвольное тело, и врачишка верещит, будто ему отпиливают ноги.
Мысль занятная. Отложу для какого-нибудь будущего плана с буквенным обозначением.
‒ Можно я присяду? ‒ кротко просит он.
Отпускаю, и Такеши, еле переставляя ноги, плетется до кресла, где сидел Виви, и обессилено плюхается в него.
‒ Теперь понимаю, за что платят стимулирующие выплаты в рамках пункта «за стресс на работе», ‒ благодушно делится он, потирая шею.
‒ Рада, что тебя успели тщательно простимулировать. Но я все еще жду объяснений.
Возвращаться на кушетку не планирую, а иначе окончательно размякну. Левая нога вдруг теряет чувствительность и полностью отказывает. Мигом переношу весь вес тела на правую и остаюсь стоять посреди комнаты как одноногая птица. Еще и руки на груди складываю, не забывая зловеще пялиться на врачишку.
У Такеши округляются глаза.
‒ Вам лучше прилечь, ‒ робко предлагает он. ‒ Тело еще не в том состоянии, чтобы…
‒ И так сойдет, ‒ прерываю его и нетерпеливо дергаю подбородком.
‒ А вы… стойкая. ‒ Такеши непроизвольно ежится. ‒ Как он и говорил.
‒ «Он»? Кто?
‒ А, ну…
‒ Ладно. ‒ Жутко злюсь, но понимаю, что чем больше давлю на мужчину, тем сильнее путаются его мысли. ‒ Получается, семнадцать лет я валялась тут, как бесполезная ржавая труба? То есть мне… ‒ Фыркаю и озвучиваю цифру только со второго раза. ‒ Тридцать пять. Мне тридцать пять! Это просто офигеть. — Щупаю свое лицо. В который раз уже за сегодня? ‒ Разве я выгляжу на тридцать пять?
‒ На восемнадцать, ‒ любезно поддакивает мне Такеши. ‒ Но с учетом изможденного вида можно сбросить еще пару годочков.
‒ Какое-то омоложение наоборот. ‒ Возбужденно подпрыгиваю, отказавшая нога взлетает и ударяется о правую, служащую опорой. ‒ Вам восемнадцать! Потерпите еще семнадцать лет, и вам снова восемнадцать! Бу-бу, трам-там-там! Да уж… С рекламными лозунгами у меня беда, уж прости.
Такеши явно ошарашен. И с каждым сказанным мной словом шокируется все сильнее и сильнее.
Забавно.
‒ Так меня очень круто подстрелили? ‒ Нога приходит в норму, неловко умещаю ступню обратно на пол. ‒ И я
