Я поблагодарила Сестер и оставила Пресветлым пожертвование. У меня не так много денег, но помощь дорогого стоит. Я отдала Сестрам ключ от черного входа в веселый дом. Есть и среди стражей те, у кого зуб на подобных мадам, и кто может перевернуть это "ателье" вверх тормашками, чтоб освободить таких, как Люция. Но это уже без меня.
Спать пришлось на составленных вместе стульях, отчего утром ломило все тело. За несколько монет мне добыли ношеную одежду небогатого паренька из предместий, скрыли грудь под перевязью и свободной рубахой, дали фляжку воды, немного хлеба и сыра. Из запасов Храма выдали артефакт, добавляющий кадык. В ответ на мое удивление одна из Сестер ответила: — Ты не представляешь, чем иногда благодарят Храм. Прошу тебя, когда артефакт тебе больше не будет нужен, верни его Пресветлым.
Рано утром меня проводили за ворота, где собирались повозки, уходящие еще дальше на восток. Волосы пришлось обрезать, но так даже легче.
Восток — так восток. Мне все равно, лишь бы подальше от Ларонса. В нашей повозке в этот раз пассажиров было немного, всего одна пара. Я растянулась на мешках с бобами и задремала.
Глава 8. Подмастерье шорника
В обозе ехали совсем небогатые люди, селяне по большей части, поэтому ночевали на опушке леса. Мне нечего было кинуть в общий котел, но свою порцию я отработала собирая хворост и раздувая огонь. Одеяла у меня не было, но возница позволил мне растянуться на тех же тюках и дал мешковину укрыться. Ночи настали теплые, и утром я проснулась хоть и голодная, но хорошо отдохнувшая. Увидев, что я ничего не ем, пара сельских тетушек подкормила "мальчика". Я не стала отказываться, но постаралась помочь всем, чем могла. Разговор "кто таков, куда путь держишь" заставил немножко поскрипеть мозгами, и я выдумала историю про сироту, которого обидела злая родня. Почти не соврала. Мама умерла пять лет назад, отец от меня отказался, значит, родителей у меня нет, а кузина Селия вполне за злую родню сойдет. Я показала, что умею делать с металлом, и посмотрев на раскаленный гвоздь, один из мужиков хлопнул меня по плечу и пригласил подмастерьем — шорнику в мастерской такой дар кстати.
Моего ветерка хватило, чтоб какое-то время отгонять пыль, поэтому для разнообразия я растянулась на полу повозки, рассматривала дорогу и думала. Когда я боялась разводиться с Александро, попасть в веселый дом рисовалось мне самым страшным страхом, самым ужасным ужасом, от которого может спасти только чудо. Видения нищеты, голода и веселого дома удерживали меня от решительного шага. В "Ателье мадам Саржетты" мне было очень страшно, но я выбралась оттуда. Сама.
И теперь еду к ремесленнику зарабатывать на кусок хлеба.
Я рассматривала дорогу и думала, что жизнь налаживается.
Зря я это.
***
Шорник выделил мне в мастерской угол с удобной лежанкой и показал, где небольшой рынок — купить еще пару штанов, рубаху и холстину мне не помешало бы. О том, как устраиваться с исключительно женскими напастями, я думала с содроганием. За околицей текла достаточно чистая речка, куда можно пробираться по вечерам, мыться и стираться. Но что делать осенью? А зимой? Я одернула себя. Ты, Арабелла, еще доживи тут до холодов. Как в ту самую речку глядела.
При шорнике мне жилось неплохо. Пока хватало сил, я плавила мелкие металлические детальки, соединяла их или придавала форму. Когда магия иссякала, помогала в работе с кожей. Ужинали за одним столом с семьей, только сажали меня на тот конец, где дети сидели. Кормили меня хоть и простой пищей, но вдосталь, и все вздыхали, что ростом я не вышла, невесту будет трудновато найти.
Два недели пролетели как один день, и я уже стала надеяться, что сумела перехитрить заклятие, когда деревенская молодежь зазвала меня на праздник середины лета. Я ни разу не видела подобных развлечений, но раз я играю простого паренька, придется идти. Там они меня и нашли, молодой пропойца по кличке Хрущ и его собрат по увлечению постарше Хныщ. Оглядевшись, чтоб никто на нас не смотрел, один из них толкнул меня плечом: — Дело есть. — Я не пью, — решила осадить любителей найти собутыльников. Они заржали. — Не пей. Только через два дня, когда шорник заказ повезет, дверку-то нам отопри. Что и где брать, мы сами знаем. Тебя не обидим, не боись. А чтоб шорничиха со своими отродьями не проснулись, сыпани им в похлебку вот этой травки. Она сонная, не боись, травить нам их незачем. Добро?
И так он произнес это "добро", что я поняла — про спокойную жизнь я подумала совсем зря. Совсем.
— Ежель ты с нами заодно, — подхватил другой. — мы и тебя прихватим. Нам в этой дыре делать нечего, мы в город собираемся, там с деньгами раздолье. Рожа у тебя гладкая, тебе простофили доверять станут, а остальное мы на себя возьмем. Мы втроем знаешь сколько зашибать смогем?
И ведь он совсем не врал. Молоденькие милые на лицо мальчики с хорошо подвешенным языком у таких личностей ценились. Где не пройдет кулак, там люди сами откроются.
— Слу-у-ушай, а мы ведь тебя и в девку могем переодеть. Ты ж как девка на морду, только голову чем покрыть, в юбку тебя, и готова! Будешь мужиков в таверне в комнату манить, мол, туда-сюда и это самое, а мы уж там их встретим. — Соглашайся! — от хлопка мое плечо чуть не переломилось.
Я вздохнула: — Посмотрим сначала, как тут пойдет.
Пропойцы кивнули и разошлись. Отказаться я не могла. Раз они открыли мне свой план, то либо я с ними, либо наутро искали бы, кто прирезал чужака в темноте. Точнее, чужачку. Я представила, как мой труп раздевают в сарае у старосты и содрогнулась.
***
Выслушав меня, шорник вздохнул: — Пьяниц этих мы возьмем, только ведь у них будет третий на страже стоять, и кто это, мы не знаем. А наутром он тебе горло перережет. Придется тебе уезжать.
Я чуть не взвыла с тоски.
Шорник поговорил со старостой. С вечера он перепрятал все ценное и уехал. Передав в соседнем селе товар надежному человеку, вернулся верхом и сел со старостиными сыновьями и затьями в засаду.
Семья шорника спряталась в погреб. Осталась только я в мастерской.
Услышав условленный стук, я отперла дверь и отлетела к стенке, отброшенная вбежавшим Хныщом. Морщась от боли в ударившемся о
