солнцестояния, чтобы парная связь исчезла, положив конец моему постыдному влечению?
Только можно ли было положить этому конец?
— Разве это не тот адрес? — таксист развернулся на своём сиденье.
— Нет, это… эм… Кажется, я забыла…
Входная дверь Ваттов открылась, и огромная фигура Августа заполнила дверной проём.
Моё сердце застучало невыносимо сильно.
Прежде чем я успела выйти из такси, Август подошёл к машине. Он открыл дверцу и, поскольку я всё никак не отпускала ручку, он вытащил меня из машины. Я споткнулась, и мой букет упал на чёрную гальку, выстилавшую подъездную дорожку.
Он поймал меня за запястье и поддержал. Я думаю, он спросил таксиста, заплатила ли я ему, и, видимо, таксист ему ответил, но, возможно, я только вообразила, что они разговаривали. Всё, что я могла слышать, — это свой бешеный пульс. Всё, что я чувствовала, — то, как большой палец Августа слегка надавливает на мою вену.
Была ли я слишком молода для того, чтобы у меня случился сердечный приступ?
Август улыбнулся чуть шире.
— У оборотней их не бывает.
Чёрт… Я произнесла свои жалкие мысли вслух.
Он погладил большим пальцем внутреннюю сторону моего запястья, и моя кожа покрылась мурашками.
Вспомнив, что я не должна была вступать в контакт с какой-либо частью Августа, я вырвала руку из его хватки. Она теперь покалывала и горела в том месте, где он касался моей кожи. Так же как и мой пупок. Было ли у него ощущение, что его пупок вечно кувыркается в сушилке для белья, установленной на самый быстрый и горячий режим? Я хотела спросить его, но потом передумала. Если он не ощущал того же у себя в животе, значит мне оставалось признать, что мои женские гормоны слишком шалили.
Август присел и поднял мой упавший букет, который я взяла у него, не касаясь его пальцев, и прижала к своей вздымающейся груди. Выпрямившись, Август снова засунул руки в карманы своих серых джинсов.
— Прости, — он кивнул головой на моё запястье. — Я не хотел нарушать правило.
Я прижала букет к груди ещё крепче, вероятно, повредив лепестки.
— Всё в порядке.
— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — сказал он хрипло. — Но если бы ты могла не носить платья и красное, пока мне запрещено прикасаться к тебе, я был бы тебе очень признателен.
Мои губы изогнулись, и я надеялась, что это было похоже на ухмылку, а не на выражение лица в духе «я-вот-вот-растаю-от-вида-твоих-потёртых-ботинок».
— Мы опять будем обсуждать муу-муу?
Лёгкий ветерок растрепал мои волосы, которые я долго укладывала феном.
— Я помню про твой совет.
Вокруг подбородка Августа, покрытого щетиной, зажужжал светлячок.
— Это был не совет.
Вибрации его глубокого голоса пустили мурашки по моей коже, которые чуть позже начали отступать, но потом снова появились. Мне серьёзно нужно было успокоиться, прежде чем войти в дом его родителей. Что напомнило мне…
— Как много твои родители знают… обо всём?
— Они знают всё.
Я чуть не подавилась собственной слюной.
— Они знают, что я провела ночь у тебя дома? — прошептала я, молясь, чтобы мой голос не донёсся до чувствительных барабанных перепонок Нельсона.
— Нет. Но они знают о парной связи, и они знают о моих чувствах на этот счёт.
Жар начал карабкаться по моим ключицам и обвиваться вокруг шеи, точно разрастающаяся виноградная лоза.
— Они в ужасе?
Он уставился на пульсирующую точку у меня на шее.
— Почему они должны быть в ужасе?
— Потому что я намного моложе и скорее похожу на твою младшую сестру, а ещё ты держал меня на руках в родильном отделении, — я выпалила всё это на одном дыхании.
— Эй…
Он шагнул ближе, и его пьянящий горячий аромат окутал меня.
— Во-первых, возраст не имеет значения. Ты больше не ребёнок, Несс. Ты женщина, а я мужчина, и это всё, что имеет значение. Только это должно иметь значение. И если кто-нибудь когда-нибудь сделает уничижительный комментарий по поводу нашей разницы в возрасте, отправляй их ко мне, и я сделаю им внушение. Во-вторых, ты мне не родственница, следовательно, ты не моя младшая сестра. И да, я держал тебя на руках в родильном отделении, и да, тогда я не думал, что держу свою пару, но, похоже, так оно и было. Как много людей могли бы сказать, что видели, как человек, предназначенный им, пришёл в этот мир? Не много. Так что я всегда буду дорожить этим, и нет, это не меняет того, как я сейчас к тебе отношусь.
Его слова прозвучали так тихо, что смешались с его дыханием.
Дыханием, которое я почувствовала на своих приоткрытых губах.
— Вот дерьмо.
Его зрачки слились с его золотисто-зелёными радужками.
— Как долго мы должны держаться подальше друг от друга?
Я улыбнулась, хотя мой пульс бился так, словно я гоняла сейчас на реактивном истребителе.
— Ты уже отдал своей маме ту сто долларовую купюру?
Его зрачки сузились.
— Ещё нет. Я ждал тебя, чтобы ты могла стать свидетелем этого пожертвования.
Он кивнул головой в сторону дома.
— Нам лучше зайти внутрь, пока я не нарушил все правила и не отвёз тебя обратно к себе домой.
Из меня вырвался хриплый вздох, и этот тихий звук заставил Августа опустить взгляд на мой рот.
Он покачал головой, как будто пытался очистить её от любых грязных мыслей. Я предположила, что он начал мотать ею так резко именно поэтому, так как у меня у самой в голове прокручивалось огромное количество совершенно новых пылких сценариев.
По пути к дому мы не разговаривали. Он жестом пригласил меня войти внутрь, пропуская меня вперёд. Запах кипящего томатного соуса и карамелизованного лука ударил мне в ноздри, пробудив во мне голод к чему-то ещё, кроме Августа.
Изобель, стоявшая у плиты, улыбнулась мне.
— Нам наконец-то удалось уговорить тебя приехать.
Она отложила деревянную ложку и подошла ко мне, протянув руки. Я не знала, хотела ли она обнять меня или взять цветы из моих рук, поэтому я осталась стоять неподвижно, точно статуя.
Она обхватила меня руками и притянула к себе.
— У вас тут так хорошо пахнет, — произнесла я в тёмно-каштановые волосы Изобель.
Несмотря на то, что эти волосы были натуральными, они ей не принадлежали. И у них был такой же химический кератиновый запах, как у всех париков. Я вспомнила, как мы с мамой ходили в магазин за париком до того, как она решила, что парик ей не понадобится. Напоминание о её раке заставило меня отодвинуться и осмотреть лицо Изобель в поисках признаков болезни.
