стану, успею вам шубу справить, нужно только шкуры получше отобрать.
— Касиния, спасибо тебе, но только отнеси их туда, где взяла. Оставь лишь те, что князем принести было велено.
— Как? —воскликнула служанка, выпрямившись и уставившись на меня с изумлением во взгляде.
— Это ни к чему. Я передумала бежать.
— Как же так? Княжна, вы же здесь погибнете! Сведёт в могилу вас князь… Он чудовище! Дьявол в человечьем обличии!
Упомянув о Святославе, девица вспыхнула в гневе, словно лучина в темноте.
— Довольно! Забыла, с кем говоришь? Великий князь мне мужем скоро станет. Не забывайся, — взорвалась и я, хотя через мгновение мне стало стыдно за это.
«Я ведь и сама давно забылась. Дозволила служанке общаться с собой на равных, словно не княжна и будущая княгиня, а всего лишь простая девка со двора», —укорила себя, закусывая губу и прикрывая на миг глаза.
— Простите, княжна! Не велите наказывать! — взмолилась Касиния и зарыдала, грохнувшись мне в ноги и принимаясь биться головой прямо об каменный пол, точно полоумная.
— Перестань…Касиния, — попробовала было ту успокоить, однако ничего не вышло.
Проигнорировав все утешения, она лишь стала биться ещё сильнее.
— Да перестань же ты! — крикнула я и хлестнула её по лицу ладонью, что наконец привело служанку в себя.
— Простите, Милолика, — пробормотала она и всхлипнула, усаживаясь прямо на холодный пол.
Лоб у неё был покрыт чёрной сажей и кровью, сочившейся из ссадины. Под последней же прямо на моих глазах начинала наливаться шишка.
— Ох, и натворила ты дел, ох, и дурная на всю голову, — сетуя, я прошла к окну и не без труда отворила заледеневшую деревянную створку.
На каменном выступе за ней скопилась целая шапка из снега. Набрав последнего в ладони, я поднесла его к по-прежнему плачущей на полу девице.
— Приложи ко лбу, да и хорошо бы на ночь капустный лист примотать.
— Почему вы передумали, княжна? — непонимающе спросила она, выполняя мои указания. — Вы же хотели этого ещё утром, верно? Сами успели убедиться, что вас здесь ничего хорошего не ждёт.
— Так и было, но… Вот, смотри, — сказала ей и перекинула через плечо косу, показывая ленту. — Какого она цвета?
— Чёрная, словно ворон, — шепнула Касиния, умывая лицо каплями таявшего возле её шишки снега.
— Вовсе нет. Лента на самом деле синяя, как и глаза нашего Великого князя. Не всё так, каким может почудиться с первого взгляда. Я сердцем чувствую, что он хороший, просто горем разбитый. Стольких жён потерять… — поделилась я и, несмотря на грустные слова, невольно улыбнулась, вспоминая чарующий взгляд Святослава.
«Как он смотрел на ту хитрую синицу! Словно она чудо, а не просто маленькая птичка, которых в лесу тысячи», —припомнила про себя, на миг возвращаясь в заснеженный лес, по которому с ним гуляла.
— Ой, княжна… Опоил он вас! Очаровал! Околдовал! Изведёт ведь! — завыла служанка с новой силой.
— А ну прекрати! Забирай лишние шкуры и уходи! — потребовала у неё и даже топнула ногой, наглядевшись в своё время, как Юния обращалась со слугами.
Сестре стоило только раз так топнуть, как вся прислуга вмиг замолкала и больше несмела перечить ей.
Вот и Касиния после такого быстренько собрала всё, что принесла, оставив лишь три шкуры на кровати и сломя голову уносясь прочь. Я же так была взбудоражена всем случившимся, в том числе и тем, как сама вступилась за князя, что не сразу заметила его самого, стоявшего, как оказалось, за распахнутой убежавшей девушкой дверью.
«Он точно всё слышал! И про мой побег! Или же нет? Как давно он подслушивал?»—пришла ко мне мысль, полная смятения и испуга.
Я смотрела на Святослава в ожидании его первых слов, чтобы понимать, за что мне предстояло оправдываться. Он недолго молчал, пройдя в комнату прежде, чем изрёк страшную для меня фразу:
— Велю служанку палками отходить.
И верно забавлялся князь от такого наказания, раз его губы тронула холодная улыбка.
— Прошу вас, не стоит! Она ведь безобидна, как глупое дитя! — слёзно взмолилась я, так жаль мне стало Касинию.
— Вы хотели совершить побег, и она посмела вам в нём помогать. Про оскорбления же и говорить нечего. Всё равно, что воду в ступе толочь. Если таких, как эта девка не наказывать, то они перестанут бояться, поднимут бунт и заколотят кол в крышку вашего и моего гроба, — князь говорил равнодушно, оглядывая меня с презрением.
— Или же будут благодарны вам за снисхождение и станут преданнее собаки. Касиния хотела спасти меня, пусть даже ценой собственной жизни. Таких, как она, совсем не страшно держать и у самого сердца. Они не способны на предательство, — ответила я ему и, рьяно пытаясь защитить девушку, упустила самое главное.
Святослав громко рассмеялся.
—Не способны на предательство? Но ваша служанка готова была пойти против меня, своего хозяина. За это она будет наказана, и палок ей не избежать. Но так уж и быть, я оставлю её при вас. Хочу только знать причину, по которой вы хотели бежать, — потребовал он, пронзая меня холодным чёрным взглядом.
«Где же в этих глазах затерялся тот мирный цвет, что, помнится, в мгновение ока меня очаровал?» — задалась я вопросом, не понимая, в чём именно совершила ошибку.
— Причина известна вам лучше, чем мне, — довольно резко сказала в ответ, несмотря на то, что меня трясло от страха перед Великим князем.
— Милолика, поверьте, если вас и подстережёт здесь какая-нибудь опасность, то она уж точно изойдёт не с моей стороны. Мне не скрыть, что у меня было много жён. Это правда, — проговорил мужчина, и при этих словах в его взоре промелькнула едва уловимая тоска, которая мгновенно исчезла, уступив место прежнему холоду. — Но в том, что ни одна из них не разделила со мной жизненного пути, вины моей нет. Последние две даже до первой ночи не успели дожить.
— Как это?!
Тут моё сердце забилось во сто крат быстрее, так я испугалась, хотя больше и не за себя, а
