Сеньорита, которой надлежало заменить меня, появилась в самом конце ужина, когда я уже окончательно уверилась, что не смогу больше протолкнуть в себя ни кусочка. Между нами даже было сильное сходство, но на её лице имелся небольшой шрам, уже подживающий.
— Слишком незаметный шрам, — бросила Ракель. — На месте того, кто залезет под иллюзию, я бы начала подозревать неладное.
— А так? — усмехнулась сеньорита, отвернулась и поколдовала над лицом, в результате чего шрам забугрился и удлинился, а сама она стала ещё больше походить на меня. Прямо копия, но со шрамом.
— Ещё одна иллюзия? — удивилась я. — Думаете, прокатит?
— Какая иллюзия? Грим, — уверенно ответила сеньорита. — А артефакт по иллюзии сеньор Медина сейчас настроит.
Забавно, но в полумраке под гримом она действительно казалась мной, только пострадавшей не так давно от враждебной магии. А настроенный артефакт придавал ей мой нынешний вид. Вряд ли донья Хаго будет пристально изучать лицо, если ей удастся разглядеть что-то под иллюзией. Для неё важнее, что это — не я.
Ракель восторженно кружила вокруг сеньориты, спрашивая то одно, то другое. Причём вопросы касались не магии, а грима. Очень уж удачно сеньорита надела мою личину.
— Думаю, вы можете обсудить это в общежитии, — решил Рауль. — Сейчас нужно добиться соответствия голоса и интонаций.
На это ушло ещё где-то с полчаса, после чего Ракель и «Катарина» отправились в общежитие, а мы с Раулем остались.
— И куда теперь? — спросила я.
— В университет, — неожиданно ответил он. — Есть у меня там одна потрясающая, хорошо экранированная комната. Вас, Катарина, никто не почувствует, а вы же будете рядом на случай каких-то срочных вопросов по донье Хаго. Уверен, она заявится прямо с утра.
Я почему-то тоже была в этом уверена, и единственное, чего мне хотелось — быть подальше от университета в то время, когда там появится сладкая парочка: тётушка и фамильяр Эрилейских. Конечно, был вариант, что они действуют независимо, но уж очень небольшой.
В университет мы вернулись под отводом глаз, и на нас даже не среагировало охранное заклинание. Как объяснил Рауль, на особ королевской крови, под заклинанием или без оного, защита реагировать и не должна. Что это за теофренийский университет, если он не действует в интересах теофренийской власти?
Я думала, мы пойдём в кабинет Рауля, но он повёл меня совсем в другую часть корпуса, да ещё и на последний этаж, с которого мы проникли на чердак. Именно на чердаке оказалось то самое, прекрасно экранированное помещение. Подозреваю, что сделал его Рауль лично для себя, на случай если захочется от всех скрыться, потому что там было всё, что нужно для автономного выживания. Даже крошечный санузел и запас еды. Причём в само это помещение можно было попасть, только если о нём знаешь: проявлялось оно, когда в воздухе перед собой рисовали особую руну. Как сказал Рауль, это помещение даже заклинания поиска не брали. На вопрос, не в пространственном ли кармане мы сейчас, теофренийский принц ответил утвердительно и добавил, что это неопасно и не лишает возможности наблюдать за всем, что происходит снаружи.
Я сразу проверила и подошла к окну, которое казалось странным, словно изображение выводилось на зеркало. Тем не менее двор университета был хорошо виден. Он был почти пустынен, потому что уже темнело, и студенты разбегались кто куда: кто в общежитие учиться, кто в город развлекаться.
Казалось бы, что там так долго изучать? Но поворачиваться было почему-то страшно. Комнатка была крошечная, и я постоянно чувствовала Рауля. Его дыхание шевелило мои волосы на виске, и это ужасно тревожило. И сам он тревожил, поэтому я старательно притворялась, что ничего более интересного, чем вечерний двор университета, раньше видеть не видела. Я молчала, теофренийский принц молчал, и в комнате повисла тишина, которая казалась плотной и осязаемой.
— Устраивайтесь, Катарина. Я приду утром, — хрипло сказал Рауль.
И не успела я развернуться, как он уже исчез, предоставив мне возможность дальше изучать всё самостоятельно. Хотя что там было изучать? Основное помещение было настолько миниатюрным, что в него влезали только узкая кровать, тумба с запасами еды, небольшой письменный стол и полка с книгами, на которые я сразу положила глаз. Увы, темы, там разбиравшиеся, для меня оказались слишком сложными, поэтому я всё вернула на полку. Заняться было совершенно нечем: я попялилась ещё некоторое время в окно, затем сходила в душ, заварила себе чашку чая, уселась на кровать и задумалась. Размышления были не слишком весёлыми, ну так и жизнь не особо подкидывала мне сладости в последнее время.
Чай я допила и улеглась спать, даже не подозревая о сюрпризе, который подкинет эта ночь. А подкинула она Теодоро, хотя в этот раз я не пренебрегала ничем из того, что требуется для безопасного сна. И тем не менее наглый мурицийский монарх опять залез ко мне в комнату.
К счастью, комната была та самая, где сейчас спят Ракель и лже-Катарина, а Теодоро в этот раз не смог продвинуться даже на шаг от окна. Он словно прилип к одному месту и задёргался, как муха, попавшая в паутину. Или как бабочка: всё-таки для мухи Теодоро был слишком красив. А так дёргаясь и теряя каждый миг крупицы флёра, словно мотылёк пыльцу с крыльев, он почти не терял ни сиятельного великолепия, ни королевского достоинства.
— Ваше Величество, вам не кажется, что вламываться по ночам к девушке — неприлично, — пробурчала я. — Я из-за вас не высыпаюсь.
— Так мужчина для того и приходит в женскую спальню, чтобы не дать женщине уснуть, — нахально заявил Теодоро, не оставляя попыток вырваться. Но паутина, в которую он вляпался, позволяла только движение назад. — Иначе что это за мужчина?
— Хорошо воспитанный? — предположила я. — Тот, кто сначала женится, а только потом переступает порог спальни? Заметьте, именно переступает порог, а не лезет в окно, как загулявший мартовский кот.
— Эстефания, если вопрос стоит так жёстко, то я как раз и пришёл сказать, что готов, — неожиданно сказал Теодоро.
Выглядел он как человек, расстающийся с самым дорогим.
— К чему? — удивилась я.
— Жениться. Признаться, при первом нашем разговоре на эту тему я был несвободен от обязательств, но, слава Двуединому, они рассосались самостоятельно, и теперь я могу позволить себе выбрать королеву.
Тем не менее улыбка у него была несколько вымученная, словно выбирал не он, а за него. Возможно, сыграли свою роль опасения, что игра доньи Хаго пройдёт успешно и я вместе с герцогством окажусь в Варенции, тем самым серьёзно сократив размеры Муриции. И приведёт это к войне, которой можно избежать, самому женившись на упёртой герцогине. Или, как вариант: выманить мышку из норки на свои Сиятельные прелести и всё-таки отрубить голову, чтобы неповадно было дразнить королей.
— А что думает по этому поводу моя дражайшая тётушка? — уточнила я. — Не должны ли вы были поинтересоваться в первую очередь у неё, как у моего опекуна?
— Мы с доньей Хаго достигли взаимопонимания, — сообщил Теодоро, улыбаясь уже вполне непринуждённо. — Она согласна с моими условиями, а я — с её. Именно поэтому у нас с вами и получился этот разговор, донья поспособствовала каплей своей крови. Признаться, вы хорошо спрятались.
— И какие у неё условия? — подозрительно уточнила я.
— Двуединый, Эстефания, зачем вам это? Это скучная торговля, в которой каждый интригует в своих интересах.
— Мне тоже кажется, что тётушка интригует в своих интересах, а должна в моих, — заметила я.
— В ваших интриговал я, — гордо возвестил Теодоро. — Не могу сказать, что это было очень легко, но определённых успехов я достиг. От этого брака выигрываю не только я и страна, но и Эрилейские.
После этих слов предложение Теодоро, которое и так меня не особо привлекало, показалось ещё менее заманчивым. Что-то мне кажется, что там, где выигрывают Эрилейские, проигрываю я.
— Раз уж мы всё выяснили, — продолжил Теодоро, — то иди ко мне. И покончим раз и навсегда с нашими недопониманиями.
