прихода. По дороге в комнату со всех сторон звучали смешки и шепот. Пришлось запахнуть шубу повыше, чтобы скрыть следы от пальцев пятого советника.
Захлопнув за собой дверь, я побрела к тумбочке. Эльфийская мазь от синяков за считанные минуты уберет следы пальцев, а после можно и в душ.
Похоже, Камилла останется у Ская, и я ее понимала. Такое не каждый день увидишь, словно оживший детский кошмар. Помимо всего, я слышала ее писк, когда подруга пыталась позвать на помощь. Надеюсь, она не сильно пострадала.
Когда под дверь просунули записку, я все же не сдержала слез.
“Норка зверек универсальный, даже украденный со шкафа невесты, греет любовницу не хуже.” — было написано на сложенном листке.
Как только я прочла строки, бумага вспыхнула прямо в руке — отправитель пожелал остаться неизвестным. Соленые ручейки текли по подбородку и капали на пол. А я продолжала скрывать следы драконьих рук на своей шее.
Камилла все же пришла ночевать в комнату, за что я была ей очень благодарна. Рядом с подружкой было спокойнее. До того как она тихо опустилась на скрипучую кровать, я вздрагивала от каждого шороха за дверью. Хоть я и притворилась, что уже сплю, но была рада, что не одна.
Правда радость моя длилась не долго.
Утром подруга заявила, что после всего, что случилось, Скай забирает ее вместе с собой в столицу. Планы дракона кардинально изменились. Обучаться девушка будет в его доме, и если пожелает получить диплом, сдаст экзамены в Академии. Что маловероятно, зачем Аматрикс диплом? Они живут в отдельном квартале и не имеют права работать. Закрытые приемы, сплетни и местные магазинчики — все, что позволялось избранным. Хотя я могла ошибаться, ведь то, что творится в квартале Аматри, знали только сами женщины, которые попав туда однажды, больше никогда его не покидали.
Следующую неделю Камилла собирала документы и вещи. Пока Скай гонял мастеров и готовил дом. А потом я осталась одна. Счастливая, словно опьяненная магией дракона, Ками чмокнула меня в щеку и навсегда исчезла во вспышке портала. Она обещала писать почти каждый день, но судя по извиняющемуся взгляду Ская при этих словах, письма девушки я получать не буду. Видимо, дракон решил прервать наше общение, но еще не сообщил об этом своей возлюбленной.
Могла ли я его винить — нет. Просто было обидно и грустно, а еще одиноко. Связь с Максимильяном не прошла бесследно, девушки на факультете меня сторонились, тихо хихикая за спиной. Даже комната у меня была отдельная, никто не желал жить с ‘норкой’, так прозвали меня студенты, которые были свидетелями того представления в бальном зале.
И это прозвище быстро разлетелось вместе со сплетнями о том, как я украла шубу и платье, чтобы стать Аматрикс Максимильяна. Но неожиданно на бал явилась разъяренная невеста, и дракон выбрал ее, оставив меня без метки.
Нашлись и те, кто видел, как дракон неоднократно покидал мою комнату утром, и те, кто видел, как мы целовались на балу. Даже те, кто видел, как я посещаю комнаты других драконов, в надежде выпросить метку. И делала я это ночью, все в той же злосчастной синей шубе из голубой норки.
Бытовики меня сторонились, драконы громко свистели в след, выражая свое отношение, как к падшей женщине. Только ведьмам было все равно, они учились в отдельном корпусе и жили в отдельном здании. Временами я подумывала до конца учебы переехать к ведьмам, но декан отказал. Иногда меня накрывало отчаяние, и я хотела забрать документы и навсегда покинуть академию, но голубая норка, покрытая пятнами от моих заклинаний, напоминала, что если я сдамся, они выиграют.
Не знаю, как я дожила до окончания первого года, но я справилась. За месяц практики в одной из таверн у подножья горы и месяц отдыха дома, я снова пришла в себя. Точнее обрела новую себя, от семнадцатилетней наивной девушки не осталось и следа, мечты, которые казались реальными еще год назад, растаяли и испарились.
После недолгого отдыха "Дикая норка" снова вернулась в академию.
_____________
Я сама изменила свое прозвище, которое плотно закрепилось за мной с того злосчастного дня, не подозревая, насколько судьбоносным оно станет. Свободолюбивый, дикий, непокорный и редкий зверек стал моим символом, как и красная шуба, которую мне все же удалось покрасить заклинанием.
Я с гордостью носила символ своего позора, который напоминал о моей победе над собой и высокомерными драконами. Вир Вентус больше не появлялся в академии, как и наследник Террагон.
С той самой ночи, я ничего не слышала о Максимильяне. Ходили слухи, что невеста посодействовала его срочному отбытию на практику в Столицу, и даже за дипломом черный дракон не соизволил явиться лично. Он сдал экзамены заочно и прислал служащего из отряда инквизиции императора.
Хотела ли я посмотреть в глаза дракону, который, появившись ночью под дверями моей комнаты, разрушил все мечты, оставляя пепел? Наверное, хотела, но это быстро прошло.
Спустя полгода я уже не думала, что скажу Максу при встрече, как посмотрю в его холодные серые глаза и задам всего один вопрос, — “За что?”
Хотя вопросов было множество. Зачем он так поступил со мной? Неужто парень был настолько глуп, что не понимал, чем обернется для меня его выходка с нарядом невесты? Почему исчез и даже не удосужился извиниться или узнать, какие последствия у происшествия в бальном зале.
Но чем больше времени проходило, тем меньшее значение имели так и не прозвучавшие вопросы, как и ответы на них. Хотя нет, ответ был один — ему было все равно. Все равно, что стало с жалкой магичкой, которую он опозорил на глазах всей академии. Все равно, пережила ли я гнев пятого младшего советника императора, который увел меня из зала. Все равно, что я потеряла подругу, от которой так и не получила ни единого письма. Все равно, какие кошмары до сих пор мучили меня ночами.
Черные глаза младшего советника преследовали меня каждую ночь, заставляя активировать ночные артефакты. Его утробный голос я слышала во время снежных бурь, пытаясь согреться. Только читая письма от Крастина, я немного успокаивалась, понимая, что дракон не стал марать руки и дальше мстить.
_____________
Укутавшись в красный полушубок, который я, к тому же, немного укоротила и подогнала по фигуре, не заметила, как на моем пути, словно из тумана, возникло большое тело, в которое я успешно влетела со всего разгона.
“Тише, снежинка, ушибешься,” — прозвучал над моей головой грубоватый голос.
