расставались.
— Но? — он, не моргая, уставился на меня своими светло-карими глазами. Красивые скулы на лице замерли, как у мраморного изваяния.
— Так как новая любовь мне сейчас не нужна, это будет всего лишь ширма против толпы желающих добиться меня.
— Я не хочу быть просто ширмой! — оскорбился Ромери и отступил на шаг.
— Ладно, — легко согласилась я. — Не хочешь — не надо. Сегодня же найду себе другого. Свободен.
— Я понял, Лия! Ты меня так наказываешь, да? Или это проверка, на что я готов ради тебя?
— Нет, это не проверка. Я слишком занята, чтобы заводить с кем-то отношения. Толпы поклонников мне ни к чему.
— Выходи за меня, а? — огорошил меня он, а затем добавил слова, после которых всё встало на свои места: — Лия, я пойду против семьи, мне нужно только доучиться два года, а там устроюсь работать и смогу обеспечить нас.
Ага, как же! Два года подожди, а потом обещания истекут за сроком давности. Знаем мы таких пустозвонов.
— Ты плохо расслышал? — осадила я его. — Ты не нужен мне ни в качестве парня, ни в качестве жениха. Если ты не будешь моим прикрытием, я найду друго…
— Нет! — не дал он мне договорить. — Не надо никого искать! Я буду твоей ширмой. Буду рядом. И добьюсь, чтобы ты меня простила.
— Будешь приставать — я обнулю наш договор.
— Это жестоко, Лия, — не давать мне шанса… — кажется, до него начало доходить, что наш поддельный роман — это вовсе не путь к возрождению отношений.
— Тебе ли говорить о жестокости?
— Я жалею о том, что сделал. Дико жалею. Но обратно уже ничего не вернёшь, — карие глазищи с покрасневшими белками страдальчески глядели на меня.
— Вот именно! — припечатала я. — Будешь встречать меня после пар. Прогулки там всякие, вылазки в город, когда я свободна, непринуждённое общение на людях… И всё. Как только мы остаёмся наедине, наши «отношения» прекращаются. Всё ясно?
Очередной затравленный взгляд в мою сторону.
— Ясно.
— Тогда идём?
— Могу я поцеловать тебя? Ещё раз?
— Мне расценить это как приставание?
— Чёрт, нет…
Я взяла его за руку и вывела из подсобки.
Нас встретили улюлюканьем. Кто-то откровенно не поддержал наше воссоединение, выкрикивая оскорбления в адрес Ромери. Но мне было всё равно, потому что распушившие хвосты парни разом стухли и сдулись.
Что ж, наконец-то от меня отстанут!
* * *
Катаринины по-эльфийски раскосые серые глаза ошарашенно выпучились на меня.
— Что? Ты снова с Ромери? Но он же… — она даже запыхтела от возмущения. — Он же предал тебя! И ты хотела ему отомстить!
— Хотела. И отомстила, — деловито кивнула я.
— Как?
— Для всех мы снова вместе, — видимо, на моём лице отразилось коварство, потому что Кэт разом перестала хмуриться.
— А на самом деле?
— А на самом деле — он прикрывает меня от назойливого мужского внимания.
— То есть всё понарошку?
— И-мен-но! — отчеканила я.
— Ну, ты даёшь! Но как же ты будешь с ним… целоваться? — на бледных щёчках подруги проступил румянец. — Тебе не противно? Он же с другими… ну, это…
— Нет, не противно, — усмехнулась я. — Уж что-что, а целуется он классно.
— Ох… Но как же любовь? Вдруг ты встретишь того самого, но он, увидев, что ты с другим, отступится? — в Катарининой голове не укладывалась новая информация.
— Значит, это не тот самый. К тому же мне пока не нужны отношения. У меня супермегасложный заказ! Так что после завтрака отправишься на учёбу без меня.
Наивная Кэт, которая в жизни лишь раз целовалась с парнем, тяжко вздохнула. Будь её воля, она снабдила бы теми самыми и себя, и меня.
«Ну, а у меня жаркая любовь к зельям. Наука зельеварения — вот моя самая большая любовь в жизни. В конце концов, не всем же юным девам мечтать о замужестве и выводке детей!» — так думала я, не подозревая, какую свиноматку вскоре подложит мне судьба.
Глава 8. Пусть я тебе приснюсь
Лидия
Зелья, предназначенные для Ромери и уехавшие к умирающему чуваку, не вернулись ко мне.
Более того, после моего вранья, что это укрепляющий эликсир (пришлось утаить от профессора истинную природу экспериментального продукта), профессор де Грасс не просто прихватила три флакона, но и порекомендовала болезному принимать их перед приёмом лекарства против тьмы. Якобы укрепляющее зелье избавит пациента от побочек.
До середины следующей недели я благополучно забыла о трёх пузырьках «пусть я тебе приснюсь», пока Талиса де Грасс не пришла ко мне в лабораторию с разговором.
— Лия, как продвигается работа? — разумеется, профессор имела в виду успехи с зельем против тьмы, а не мои прочие заказы.
— Вот, смотрите, я провела опыты, где в колбочки с молекулами тьмы поместила разные вещества, используемые в зельях, нейтрализующих её, — я достала из холодильного бокса опытные образцы. — А теперь внимание! Это синецвет дикий, который вы добавляли в зелье, — указала на первую колбу с плавающими в грязной жиже ошмётками тьмы. — Это расторопша концентрированная, — во втором сосуде грязи было чуть меньше, но тёмные хлопья всё равно вяленько плавали, не оседая на дно и не всплывая на поверхность. — Третий образец — это концентрированный порошок цинии[1]. Видите? Тьма распалась и осела на дно.
— Странно. Не припомню, чтобы цинию использовали в очищении организма и нейтрализации ядов. У неё больше сорбирующие свойства… — удивилась профессор.
— Я обнаружила её дополнительные свойства не так давно во время предыдущего эксперимента. Пока что опробую разные варианты с этим порошком. Чувствую, что двигаюсь в правильном направлении. Кстати, как ваш заражённый? Зелье действует?
— Действует. Правда, на вкус хуже, чем предыдущее. Он просил, если это возможно, добавить туда какую-нибудь отдушку. Но зато побочные эффекты не такие страшные.
— Рассказывайте!
— Ничего такого. Самочувствие уже лучше, но он говорит, что ему снятся какие-то странные сны, в которых он, словно наяву, разговаривает с кем-то… Точно не знаю, может, это отголоски действия прошлого зелья? Или синдром отмены? Не могла бы ты ещё дать укрепляющего зелья?
Оп-па-па!
Надо срочно что-то придумать, чтобы не спалиться, что бедолага выпил варево с моей кровушкой.
Зелье «пусть я тебе приснюсь» не просто дарит спящему образ меня, а ещё и несёт в себе частицу моей натуры. А так как я варила его специально для Ромери, смысл моего послания во сне будет таков: «Ах ты, козлина драная! Посмел облизываться на кого-то, кроме меня?! Я покажу тебе, как смотреть на других баб! Бревно тебе в панталоны и бельмо на глаза!»
Это я, конечно, утрирую. Всё
