брату. В реакции старшего она не сомневалась, и ей пришлось сдержать свою реакцию, когда ошарашенный Том вышел из кабинета и чуть ли не со слезами на глазах сообщил, что Джейсон даже не дал ему закончить адвокатскую речь. "Томми, перед кем ты распинаешься? Я тебе что, жюри присяжных?" — сказал тогда Джейс. А после пригласил их обоих на свадьбу.
Стелла изобразила должную растроганность при встрече братьев, когда большой добродушный Джейс сгреб младшего брата в крепкие медвежьи объятия под пристальным темным взглядом ненавистной Тому Коры Хименес. С того дня Стелла часто ловила на себе этот тяжелый загадочный взгляд невестки. Немногословная и холодная Кора не спешила сближаться с новыми родственниками, но ее родители соблюдали приличия, приглашая их на маленькие домашние мероприятия. Джейс был безупречно вежлив с ней, ни разу не попрекнув Стеллу прошлым, а уж Тома он был откровенно счастлив видеть.
Стелла пользовалась случаем, чтобы попытаться завязать новые полезные знакомства в то время, как Том держался ближе к брату в попытке не то восстановить отношения, не то унять свое чувство вины. Насколько он в этом преуспевал, было непонятно, потому что вечерами Том часто замыкался в себе и делался печальным, навевая тоску на свою воодушевленную молодую жену. Стелла ощущала себя на высоте — настоящей светской львицей на подъеме к успеху. Жизнь определенно играла радужными красками! Все было бы прекрасно, если бы не леденящие душу взгляды, которые она ловила иногда со стороны Коры.
Стелла была достаточно светским человеком, чтобы уметь быстро определять, что из себя представляет собеседник, однако с Корой у нее возникли трудности. Все, что она знала о ней, исходило от Тома, который никак не мог быть достоверным и непредвзятым источником. Решив, что надо как-то попытаться наладить контакт с нелюдимой метиской, Стелла выбрала момент, когда Кора ушла в тень от раскидистой плюмерии и осталась в одиночестве, чтобы присоединиться к ней.
— Спасибо за приглашение, — дружелюбно произнесла блондинка. — Просто чудесное барбекю.
— Джейс рад видеть Тома, — пожала плечами Кора, сохраняя отстраненный равнодушный вид. — Думаю, им полезно провести время в непринужденной обстановке.
— Да, да, конечно!
— Ну, что-то мне подсказывает, что причины поддерживать это у нас с тобой разные, — тихо заметила Кора, криво усмехаясь.
— Прости, я не понимаю… — нахмурила бровки Стелла, начиная жалеть, что решила именно сейчас подойти к жене Джейса.
— Ты знаешь, — перебила ее Кора, будто и не заметив замешательства. — Я могу оценить целеустремленность и безжалостность в достижении цели. Нет, честно, только так и надо. Есть только одно "но"….
Метиска повернула голову к Стелле и пронзила ее таким страшным взглядом, что Стелла растерялась. При том, что лицо Коры оставалось бесстрастным и спокойным, ее взгляд вызывал леденящий животный ужас. В нем не читалось ничего, кроме стопроцентной гарантии смерти.
— Мой муж — невероятно великодушный человек с огромным добрым сердцем, — проникновенно произнесла эта горгона. — Тебе не повезло, что жена у него — злопамятная мстительная сука. Я бы вот не простила, если б меня выкинули на улицу. Или вообще не сказали про свадьбу. Я не прощаю тех, кто делает мне больно. А тех, кто делает больно тем, кого я люблю, тем более.
— Я уверена, Джейсон прекрасно понимает, что тогда…
— Мой муж понимает гораздо больше, чем ты думаешь. И я тоже. Ну так вот, не думай, что я не вижу, что ты делаешь. Пусть Том общается с Джейсом, раз моему мужу это необходимо. Пока необходимо. Вы уже получили приглашение на свадьбу, но не рассчитывай на большее. Запомни раз и навсегда, если ты попытаешься подняться за наш счет, я разотру тебя в порошок. Я прекрасно вижу, кому надо будет подрезать крылышки, если что.
— Ты угрожаешь мне? — побледневшими губами пролепетала шокированная Стелла.
День будто растерял все свои краски, а температура воздуха, кажется, упала на несколько градусов. Ветер, игравший подолом легкого платья, внезапно стал неприятно холодным. Стелле остро захотелось, чтобы рядом оказался Том.
— Нет, — впервые улыбнулась ей Кора, но улыбка была крайне неприятной. — Это не угроза. Это обещание. Ты хитрый маленький хищник, Стелла, но тем, к кому ты лезешь, ты на один зубок. Ты поняла меня?
— Том… я скажу Тому, а он — брату…
— Ябедничай, pequeño armiño*, но не думай, что ты можешь меня чем-то напугать. Я видела и делала такое, что тебе и в страшном сне не привидится. Сейчас ты меня просто немного раздражаешь. Очень не советую выяснять, что будет, если я разозлюсь, — с какой-то проникновенной страшной честностью заявила эта жуткая ведьма и вдруг величественно кивнула в сторону гостей. — Все, ты меня поняла. А теперь иди, развлекайся.
Стелла машинально кивнула, заледеневшими пальцами сжав ножку бокала до белизны в костяшках. Ей хотелось возмутиться, возразить, но все слова застревали в горле. Стелла ни разу в жизни не сталкивалась с подобными открытыми угрозами, которые казались вовсе не пустыми, и, естественно, не ощущала такого реального страха. Вопреки желанию, она на не сказала ни слова Тому и остаток дня старалась держаться к нему поближе. Как-то резко блеск высшего общества перестал быть таким манким.
*Исп. — маленький горностай
***
С некоторых пор Инола взяла за обыкновение присматриваться к обоим "детям" во время общественных мероприятий. Джейс вызывал у не все больше уважения. А вот Kopa все больше тревожила. Они оба не любили больших скоплений народа, ненавидели быть в центре внимания, но Джейс свою роль отыгрывал безупречно. Даже те друзья Инолы и Алехандро, которые скептически отнеслись к ситуации, не устояли перед обаянием Джейса. Да и чего греха таить, сама Инола была удивлена его ответственным подходом к делу.
Джейс явно поставил себе целью обеспечить своей семье признание в обществе и спокойное будущее, и он к этой цели шел с уверенностью бульдозера. Насколько ему это было трудно и неприятно, он не показывал, хотя Инола точно знала, что он вовсе не получал удовольствие от игры на публику. И все же он делал, что должно. Импонировало Иноле и его желание учиться. Джейс штудировал книги по этикету, экономике, политике, истории, искусству, бизнесу. К обучению у репетиторов и профессоров он явно был не готов, учитывая, как он старался скрыть от чужих глаз тот факт, что
