– Аленка пегаса видела, – тут же сдал меня братец. – Даже попыталась добыть тушу, но сил не хватило.
– Да-а, замечталась девочка! – протянул Василич, задумчиво качнув головой. – И где же результат?
– Результат чего? – с подозрением уставилась я на него. Чувствовалось, что штурман издевается, но пока было непонятно, над чем именно.
– Встречи с пегасом, – терпеливо пояснил он. – Он же, говорят, поэтам вдохновение приносит! Вот я и интересуюсь.
– Василич, не знаю, как с пегасами, но лошадь там точно была, – заступилась за меня тетя Ада. А я, окинув веселящегося штурмана мрачным взглядом, тихо проворчала:
– Штурман наш сидит унылый, не шуткует, не язвит. Подцепил он спьяну бабу, утром понял – трансвестит.
Пару секунд висела озадаченная тишина, потом тетя Ада возмущенно ахнула: «Аля!», но дальнейшие ее слова потонули в громовом хохоте героя поэмы и присоединившегося братца.
– Теперь верю в пегаса, – со смешком заметил более сдержанный дядя Боря.
– Ох, Аленка! Ну язва же растет, в чистом виде язва! – Эмоционально хлопнув себя ладонями по коленям, Василич утер радостную слезу.
– Да выросла уже, кажется. – Капитан окинул меня насмешливым взглядом.
– Попортили мне девку, как есть – попортили! – проворчала, сокрушенно качая головой, тетя Ада.
– Ада Измайловна, как не стыдно такие ужасы предполагать? – обиделся штурман. – Ребенок же!
– А ты вообще молчи, охальник! – окоротила она Василича. – Я тебя сколько просила при детях не выражаться?
– Так все же культурно, ни одного грубого слова, – не поддался тот.
– Уймитесь вы уже, – одернул их обоих капитан и постарался вернуть разговор в конструктивное русло. – Ада, как там наш профессор? Ален, и с ремонтом как успехи, сумеем починиться своими силами? Мы кое-что намародерствовали на базе, может пригодиться, потом посмотришь. И что это за история с лошадью, расскажите подробно.
Отчет о поломках и перспективах ремонта сразу повысил градус общего настроения. История встречи с мифическим животным много времени не заняла, наверное, потому, что обошлось без ехидных замечаний как штурмана, так и братца. Все, похоже, прониклись серьезностью момента и дружно вспомнили, что мы не отдыхаем на заправочной станции, а находимся на малоизученной планете. Старшее поколение тоже в итоге сошлось на чьей-то глупой шутке (может, даже пропавших ученых), хотя та и не объясняла странного поведения лошади, явно чувствовавшей себя в воздухе весьма уверенно, да и манеры поведения имевшей отнюдь не лошадиные. В любом случае этот вопрос можно было отложить до лучших времен, а пока всех значительно больше занимал гость. Который, по заверениям тети Ады, физически был вполне здоров и явно отлично себя чувствовал, о чем регулярно заявлял во всеуслышание. Некоторое сомнение у нашего корабельного доктора вызывали имплантаты в профессорской голове, но выяснить, имели ли они отношение к помрачению рассудка или гость помрачился самостоятельно, она не могла. Тут уже требовались психокорректоры со своим сугубо специфическим оборудованием, и тетя расписалась в собственном бессилии. Мозг человека – слишком тонкая штука, чтобы лезть туда без подготовки и соответствующих навыков, так что оставалось ждать помощи.
Тем более что профессор оказался существом вполне безобидным и самостоятельным. То есть он вполне мог позаботиться о себе, самостоятельно питался, понимал назначение большинства предметов, внятно отвечал на некоторые вопросы и с ходу выдавал какие-то опусы из области биологии. Только на вопрос: «Что случилось на станции?» – и вообще почти на любые вопросы о прошлом отвечал неизменно радостным: «Все хорошо, работы идут строго по плану, даже порой с опережением графика!» Но все равно на ночь гостя заперли в каюте «именем капитана», который теперь единственный мог его выпустить.
Утром, как обычно, хотелось поспать подольше, но сегодня я была настроена послушаться будильника и приступить к выполнению собственных обязанностей с началом светового дня. Кто знает, как здесь меняется погода и какие неприятности могут ждать впереди! Лучше все-таки встречать их с целым корпусом и на ходу, чем лежа на земле с дыркой в боку.
На камбузе, куда сонная я приползла выпить кофе, обнаружилось все старшее поколение. Сидели хорошо, уютно, расписывали «пулю», и я искренне позавидовала их цветущему виду. Я себя сейчас чувствовала совершенно разбитой и ужасно не выспавшейся. Всю ночь снилась почти бессюжетная однообразная ерунда, похожая на старую игру, в которой надо лететь на космическом корабле и сбивать атакующие корабли условного врага. Только в качестве вражеских кораблей у меня выступали принцы на пегасах, а в качестве оружия – верная «кочерга», раз за разом неизменно возвращающаяся назад. Не знаю, чего бы мне стоило поражение, но оборону я держала стойко. Наверное, потому и проснулась, кажется, еще более уставшей, чем вечером.
– Алечка, а ты что так рано? – растерянно уточнила тетя Ада. – Садись, покушай!
– Так ремонт же! А завтрак попозже, я пока за кофе, – поспешила воспротивиться я.
Она в ответ бросила на меня укоризненный взгляд, но отнеслась с пониманием и настаивать не стала. Это обедали и ужинали мы все вместе, а завтрак тетя гуманно отдавала на откуп каждому, разумно полагая, что ни будить кого-то ради еды, ни заставлять остальных ждать не стоит.
Пока я упрямо пыталась проснуться при помощи обжигающего ароматного напитка, игра продолжалась под бодрые прибаутки Василича – «интеллект против фарта бессилен», «если колода не сдается, ее уничтожают» и «если карта не идет к Магомету, Магомету пишут в гору», – коих штурман знал великое множество или вовсе выдумывал на ходу и, по-моему, никогда не повторялся. А вот когда я засобиралась на выход, мужчины явно вознамерились составить мне компанию.
– Да ладно вам, я с дядей буду на связи, ничего со мной не случится, – попыталась воспротивиться.
– Пойдем-пойдем, сокрушительница диких лобедей! – подбодрил меня штурман. – Мы не только ради тебя, надо еще вчерашнюю добычу разобрать. Думаешь, мы приглядывались, когда брали? Покидали, что нашли, да поехали.
– Сокрушительница чего? – только и уточнила я. Жаловаться на такую опеку было глупо и совестно, наоборот, стоило сказать спасибо.
– Лобедей. Или все-таки лешадей? – повторил он задумчиво.
– Дядь Борь, а что с нашим гостем? – проигнорировав насмешника, обратилась я уже к другому спутнику. – Он там вообще живой?
– Живой, – пожал плечами капитан, – спит. Я приглядываю за ним, все в порядке.
– Интересно, это обратимо? Ну, то состояние, в котором он пребывает, – пробормотала я.
