отодвинуть на второй план.
Мое сердце забилось с утроенной силой, как будто из последних сил, и я вцепилась в землю, куда меня бросил черноволосый.
Я не могла контролировать то, что происходило с моим организмом. Да и если бы могла, не стала останавливаться. Потому что вдруг мне показалось это правильным, словно бы мама на ушко шепнула, что так и должно быть.
И я расслабилась. Насколько могла расслабилась, перестав сжиматься тугой пружиной.
На что похож оборот? На рождение. Когда человек приходит в мир, он несет с собой кровь и боль. Так и сейчас я знала, что мое тело обрело другую оболочку, пожертвовав кровью и наградив болью.
Она не длилась долго. А может, я приноровилась не замечать ее, куда сильнее меня смущало то, что происходило с самим телом и моим восприятием.
Я слишком остро ощущала запахи. Это было внезапно, как налетевший ураган, ошеломительно и обескураживающе.
Запах специй, вспотевших тел, вяленого мяса, старости, гниющей картошки и мокрой псины, а еще тлеющих углей, вот-вот обещающих стать огромным пламенем, тонкий мускусный аромат с чем-то еще, очень приятным, притягательным, но чему я никак не могла дать название, и аромат далекого, бескрайнего моря. Причем последнего было больше всего.
Неужели морем пахла я?
Соленым, волнующим, дразнящим и таким родным… Так пахла мама!
Откуда я это знаю? Не помню, знаю и все. Мама пахла морем, спокойным и нежным, с ласкающими брег волнами и мелькающими на дне ракушками с камнями.
А мой запах острее, он словно разгневанное море. Разочарованное, бурлящее, готовое в любую секунду обрушиться и на корабли в его водах, и на скалы.
Мне было проще ассоциировать себя с морем, так я успокаивалась и даже отчасти, перестала нервничать от того, что все теперь казалось гораздо мельче, чем раньше. Я явно прибавила в росте, и в общей массе тела. И у меня была морда… А еще лапы, на которых эта самая морда покоилась. Пугаться уже поздно, не так ли? А потому лежим, просто лежим и пытаемся понять, как вернуть себе прежний облик.
— Взлетай! — словно из воздуха передо мной, прямо перед мордой, появился брюнет. — Взлетай!
Я чувствовала, что за ледяным спокойствием, которое он излучал, было что-то еще… Что-то страшное, пугающее и угрожающее. Но я отмахнулась от этого, как от надоедливой букашки.
Правда ненадолго, следующее его требование проигнорировать или отодвинуть на задний план не вышло.
Сила накрыла мощной волной, обжигающей, такой, от которой перестало хватать воздуха.
— Взлетай! — вновь повторил он, и я неуклюже попыталась встать…
Противиться его требованию не было сил. Даже мысли не возникло, что ему можно перечить. Он сильнее, он в своем праве, и он… Додумать эту мысль не дали…
У меня банально разъехались лапы, и я упала на землю. Мощно так упала, с грохотом и дрожью земли…
Если мне показалось, что после такого меня оставят в покое, то я ошиблась.
К первому мужчине добавился второй, помоложе, и тоже, как блоха запрыгал перед моим лицом.
Правда, в отличие от первого, он уговаривал, а не приказывал.
— Нужно взлетать, девочка, нельзя лежать, окаменеешь. Вставай же, расправляй крылья, сестренка.
Он говорил что-то еще, много чего говорил. Да тараторил он как белобокая сорока, но из всего потока слов, я вычленила лишь последнее.
Почему он меня так ласково называет? Потому что я вдруг ящерицей стала? Все, теперь не пигалица, а сестренка?
И почему я окаменеть должна? Мысли вяло текли в голове, веки тяжелели, хотелось спать… Да, я так устала за эти дни, что мне просто необходим отдых…
— Подъем! — грозное требование, приправленное магией, ужалило не хуже осы.
Я и сама не поняла, как подскочила на все лапы. Вновь упала и снова встала. Раз пять так точно. И все это время меня подстегивала чужая, мощная и болезненная магия.
Хотелось избавиться от нее, растоптать источник и наконец, лечь уже спать.
— Давай же, девочка, расправляй крылья, будет тяжело, но тебе нужно взлететь. Я подстрахую! — это уже парнишка.
Впрочем, в долю секунды из парнишки он превратился в дракона. Я даже отпрянула, испугавшись и на миг забыв, что сама, вообще-то такая же.
Лишь вяло удивилась тому, как мы тут вообще помещаемся.
Аромат вновь вскружил голову, на этот раз он исходил от знакомого незнакомца, стал острее, надоедливей и роднее. Последнее открытие настолько меня ошеломило, что я сама потянулась к нему, чтобы тюкнутся ноздрями в его шею. Он пах почти как я. Почти… немного иначе, но сходство было… Так что же… Я ему и правда родственница?
А второй, властный и противный? Он мне тоже кем-то приходится?
Не обращая внимания на то, что магия зеленоглазого брюнета начала давить сильнее, я потянулась и к нему, жадно втягивая носом запах… Но ничего похожего ни с собой, ни с тем мальчишкой не уловила.
Другой. Его аромат был пряным, более тяжелым, и настолько притягательным, что мне захотелось выяснить каждую составляющую запаха. Мужчина пах загадкой, почему-то защитой, надежностью и нежностью... Не знаю от чего вообще так решила.
Новый приказ больно резанул по ушам, а вот та сила, с которой на меня обрушилась магия, заставила рыкнуть.
Боги, это я рычу?! Я с трудом расправила крылья, которые ощущала не одним целым с собой, а чем-то чужеродным и тяжелым. И сделала первый взмах.
Кто ж знал, что я могу ударить властного паразита, продолжающего близко ко мне стоять?
Жаль он не упал. Лишь усилил магическую атаку. Второй взмах дался легче, но я все еще оставалась на земле. А затем обратила внимание на дракона, который обещал подстраховать. Он явно демонстрировал мне, как правильно использовать крылья. Я попыталась повторить. Не сразу, все еще подстегиваемая чужой магической волной, но я все-таки взлетела. Тяжело и грузно. И даже неоднократно упала обратно на землю. Но взлетела же! И потом еще, и еще раз.
С каждым взмахом, сонливость отступала, а с новой высотой, проходила и усталость. Наоборот, моя кровь лавой струилась по венам, распаляя меня, заставляя подниматься все выше и выше. К облакам, туда, где есть место лишь для свободы.
В какой-то момент я абсолютно забыла и о том, кто я, и что вообще происходит.
Летела, радуясь порывам ветра, что били в лицо, жадно вдыхая запахи, соревнуясь со стихией и с собой. Это было так замечательно, так восхитительно прекрасно, что не хотелось прекращать.
И когда в голове вдруг раздался приказ,
