Отец довольно кивнул, откидываясь в кресле.
— Да, я оповестил его вчера. Его величество более чем доволен. От скольких проблем это нас избавило! Послезавтра я доставлю Ардена в столицу. А дальше суд, приговор… и все это моя заслуга. Я даже упомянул твою роль во всем этом. При дворе уже жаждут подробностей обо всем. Не удивляйся, если на следующем приеме ты произведешь фурор.
При слове «приговор» внутри у меня все сжалось. Это не было неожиданностью, и все же от реальности происходящего стало не по себе. Кристобаль с его уверенностью и дерзостью казался неуловимым, недоступным для рук закона. Что с ним будет? Заключение? Казнь?
— Это хорошая новость, — я выдавила улыбку, которая должна была порадовать отца. — Но я так же хотела спросить о… Несколько дней назад твои люди почти нашли нас с Арденом. К сожалению, им тогда не удалось его задержать, но я слышала слова одного из гвардейцев… Он сказал, что у них приказ — арестовать Ардена, а что будет со мной — неважно.
Имя Грегора я не называла. Я уже успела об этом подумать: в том доме действительно был он, но это признание могло бы привести всех к Мэрион, у которой мы скрывались. А я не хотела подставлять бедную женщину. Она совершила измену, помогая преступнику, и все же… пусть лучше это останется на её совести.
Брови отца свелись к переносице:
— Глупости, — сказал он строго. — Ты просто неверно его поняла.
— Слова были вполне конкретны.
Я не хотела сдаваться, а отец — говорить. Он поднялся на ноги и небрежно махнул рукой.
— В таком случае, этот человек просто неправильно понял приказ. Ты узнала его? Я разберусь с этим позже.
Его слова совсем меня не успокоили. Все, о чем я переживала, сидя в тесном подполе у Мэрион, продолжало давить в грудной клетке, мешая дышать.
— Нет, не узнала, — отозвалась я. Отец был не из тех, кто поддается на давление, тем более мое. Даже если сейчас он солгал, едва ли стоило надеяться на признание. Я задала другой вопрос, тот, которого боялась больше всего: — А когда Арден грозился убить меня… ты действительно мог это допустить?
— Он блефовал, — отрезал отец. Больше всего мне хотелось, чтобы он утешил меня, утер проступившие на глазах слезы, но он только смотрел на меня сверху-вниз, заведя руки за спину. — Все, что я сказал и сделал, было продумано заранее.
— Ты знал, что он меня не убьет?
— Конечно, знал, — тон его немного смягчился. — Я давно понимал, что у Ардена духу не хватит привести угрозу в исполнение.
Я хотела верить, что отцу была небезразлична моя судьба — что жизнь старшей дочери волновала его больше, чем поимка преступника и благодарность короля, а все все те ужасные слова он говорил только потому, что знал наверняка, что мне ничего не грозит. Но я вспоминала небрежно брошенные слова Грегора. Холодные глаза отца, проводящего кинжалом по горлу Селима. Летящие стрелы, от которых оттолкнул меня Кристобаль, не папа. Все это мало напоминало беспокойство о моей судьбе. Я сглотнула застрявший в горле ком.
— Хочешь сказать, преступник, который продал родную страну и сбежал, не смог бы убить заложника?
В другой раз я и не подумала бы гневить отца настойчивостью, но сейчас впервые не готова была уйти без ответа.
— Иветт, — начал отец со вздохом, и уже по звуку своего имени я поняла, что сейчас услышу какую-нибудь успокаивающую чушь. — Конечно, ты испугалась, переволновалась. Но я давно работаю над делом Ардена и знаю его куда лучше тебя. Знаю, как он поступит и чего не сделает. Он подверг тебя ужасной опасности, когда похитил, но теперь все кончено.
— Но как ты мог знать наверняка, что он не убьет меня?
Я постаралась, чтобы вопрос прозвучал как можно более спокойно. Отец редко делился со мной чем-то важным, говорил, что вникать в дела королевства мне ни к чему. Но иногда, благодушный или раздраженный, он рассказывал чуть больше: почему лорда Сарлета отстранили от управления казной (вовсе не по выслуге лет, как было объявлено всем), из-за чего последнее собрание королевского совета чуть не закончилось дракой… Каждую такую историю я слушала внимательно, принимая простые правила: на все реагировать спокойно, не задавать лишних вопросов, не сплетничать об услышанном. Думается, будь у него сын, отец был бы щедрее на подробности, но выбирать ему не приходилось.
Папа смерил меня внимательным взглядом:
— Ну хорошо, — произнес он, отвечая на какие-то собственные мысли. — Я кое-что тебе объясню, чтобы мы больше не возвращались к этой теме. Будь на твоем месте Вивиан, я бы и не подумал ничем делиться, но ты у меня всегда была рассудительной, — отец наградил меня улыбкой, от которой внутри у меня все сжалось. — Все, что я сейчас скажу, не должно покинуть пределов этой комнаты. Я надеюсь, это понятно?
— Конечно, — серьезно кивнула я, а сама незаметно вытерла вспотевшие ладони о юбку.
Папа достал из ящика стола хорошо знакомый мне Хранитель тайн и привел артефакт в действие. Затем, не спеша говорить, сделал пару шагов по комнате.
— Официальная история Ардена тебе известна: измена, побег, разбой, — он неопределенно повел рукой, показывая, что не видит смысла останавливаться на этих деталях. — В действительности дела обстояли несколько иначе. Когда началась война, он доставил много проблем: вел в кулуарах неподходящие разговоры, да и публично тоже критиковал его величество. Времена тогда были непростые, ты должна понимать. С ним пытались говорить по-хорошему, но когда это не сработало… В общем, на его счет записали чуть больше прегрешений, чем было на самом деле. Я имею в виду всю эту историю с шпионажем для Листании, — на моем лице видимо отразилось что-то такое, отчего отец, поморщившись, добавил: — Ничего особенного с ним делать не собирались. Публично осудить за измену и передачу важных сведений, лишить регалий да отправить в какое-нибудь отдаленное поместье думать над своим поведением. Это должно было стать показательным примером для всех. Но он как-то узнал о готовящемся аресте и успел сбежать.
Я сидела с прямой окаменевшей спиной, будто проглотила шпагу, не вполне уверенная в том, что действительно слышу все это.
— Хочешь сказать, что на самом деле он никакой не преступник?
— Ну почему же, преступник. Вымогательства, шантаж, похищения, всем этим Арден действительно занялся после побега. К тому же он порядочно мутит воду среди простолюдинов. Сказать откровенно, он стал еще большей проблемой, чем прежде, — в голосе отца слышалось хорошо знакомое мне негодование, с которым он говорил о Кристобале. Раздраженным жестом он пригладил волосы. — Но да, он не отличался жестокостью. К тому же я всегда чувствовал в нем какое-то малодушие. Тебе ничего не грозило, Иветт, я знал это с самого начала.
Отец улыбнулся мне, будто пытаясь ободрить. Он полагал, что его слова и удивительная откровенность успокоят меня. Тебе ничего не грозило, Иветт, не волнуйся, живи дальше. Как будто мне только что не рассказали, что Ардена несколько лет назад подставили и назначили изменником, как будто я не помнила слов Грегора и острых стрел.
Я смотрела на папу снизу вверх, силясь выдавить из себя какой-то подходящий ответ. Несправедливо, только и вертелось у меня в голове. Невозможно.
— А что будет теперь?
Папа пожал плечами:
— Не мне решать, но Арден натворил достаточно, так что и ответит по всей строгости закона, — произнес он и, неверно истолковав мое замешательство, добавил: — Не волнуйся, он больше не сможет тебе навредить.
Перед глазами у меня стояло улыбчивое лицо Кристобаля. Он говорил мне, что я ничего не понимаю в происходящем — но я и представить не могла, насколько.
— Спасибо, — медленно кивнула я, — что объяснил.
— Я рад, что ты верно все поняла, — отец мягко потрепал меня по плечу, и я едва удержалась, чтобы не дернуться. — Безопасность государства требует сложных решений… а впрочем, не думай об этом. Отдыхай, готовься к свадьбе. На днях я пришлю к тебе распорядителя, с которым ты сможешь обсудить детали…
