И перед кем я тогда кривляюсь? Я упёрла руки в бока и подошла вплотную к стене. Гладко, плоско. Обойки под старину. Как-то, от нечего делать я читала статейку о шпионском оборудовании. В ней говорилось, что видеокамеры могут быть размером с головку от шурупа. Но ни шурупов, ни каких-нибудь других гвоздей в стене не было. Значит, всё-таки за мной никто не наблюдает? А я-то надеялась! Мне даже обидно немного стало. Так, первый момент прояснили. Что у нас шло вторым пунктом? Очарование старого херра. Минуту-другую я ещё поторчала у соседних дверей. В обоих номерах была тишина.
Что ж, поехали дальше. Спустилась по лестнице. Походка львицы. Наивный взгляд старшеклассницы. Облом! Да что же это такое? Старик опять куда-то слинял. Для кого я готовила это па-де-труа? Вот напишу на него жалобу. За отсутствие на рабочем месте.
Третьим пунктом сам собой напрашивался завтрак. Отлично!
Прошла я через столовую. Хотела снова попасть на кухню. С самым независимым и решительным видом дошла до двери. Опять облом! Заперто.
На столике у окна меня ждала традиционная тирольская запеканка. Осторожно попробовала и осталась в восторге. Похоже, что боги этого места услышали мои молитвы. Жира и сахара - минимум! Вкус - просто восхитительный. И не горячая, не холодная. В самый раз. Сполна насладилась кофе и чудным завтраком. За окном планировали пушистые хлопья.
Завтрак окончен. Спешить некуда. Смотрела, смотрела я за окно и решила погулять.
Старика за стойкой по прежнему не было. Направилась к лестнице. И тут шальная мысль заставила меня остановиться.
Я побежала ко входу. Выглянула наружу. Двор был расчищен. Насколько можно видеть через пелену снегопада, рядом с крыльцом никого не было.
Я подошла к стойке. Компьютер был выключен. Включить? Сердце начало усиленно биться. А вдруг там пароль? Защита какая-нибудь. Пожалуй, что не успею. Я выдвинула ящик стола. Бинго! Книга регистрации проживающих. Аккуратно заложена полоской бумаги.
Ткаченко, Юлия Михайловна. Дата заезда. Ну, это понятно. В номере напротив почему-то никто не значится.
Лихорадочно я читала предыдущие строки. Хорошо, что почерк у старика более-менее разборчив. Мне нужна была Элла. А может Элеонора. А может быть ещё кто-то с похожим именем.
На этой странице таких не зарегистрировано. Не было и на предыдущей. И перед ней тоже. Краем глаза я поглядывала на дверь. Пока никого. Сердце уже не вылетало лихорадочно из груди, но всё же ещё колотилось.
Тут я обратила внимание, что посетителей в гостинице было не так уж и много. Большая часть - женщины. Странный набор имён: Барбара, Грета, Илона, Стояна и даже Лейла. Интересно, жила ли тут Гюльчатай? Бред? Бред, конечно. Ещё какой. Но на меня накатило нервное веселье – Гюльчатай! Хотелось рассмеяться, но я заставила себя успокоиться. Сделала глубокий вдох, ещё один. Истерика отступила.
Я перелистывала страницы к началу. Эллу найти уже не мечтала.
Вдруг взгляд зацепился за что-то. Я вернулась и сначала даже не поняла. Видимо, потому что не ожидала увидеть это на чужом языке:
«Светлов, Станислав Владимирович».
Глава 19
Стас? Вот ничего себе! Стас? Реально?
Дата заезда - три месяца назад.
С улицы донёсся стук снеговой лопаты о мостовую.
Я захлопнула книгу и бросила её в стол.
- Фройляйн что-то желает? – старый херр уже топал на входе, отряхивая с обуви снег.
- Фройляйн желает, чтобы вы передали моим соседям, что у них слишком бурная ночная жизнь!
Я улыбнулась ему. Не самая милая улыбка из тех, которыми я владею. Но желание очаровать старика у меня пропало.
Старый херр был явно озадачен. Он что-то проворчал в ответ.
- Да, да. Я очень плохо спала сегодня, - настаивала я, а заодно и решила ещё его уколоть.
Довольная, я пошла к себе.
«Спала она плохо. Зато засыпала хорошо», - вмешался мой внутренний голос.
- Брысь! - потребовала я. И это вырвалось вслух. Впрочем, оглядываться я не стала.
«Какого чёрта здесь делал Стас? – у меня просто голова разрывалась, когда вошла в свою комнату. – Так, погоди. Когда он здесь был? Три месяца назад. Три месяца назад мы собирались на море. Бархатный сезон, и всё такое. Я ещё спрашивала про гостиницу, про билеты. А он уверял, что всё давно схвачено. Что у него везде свои люди. Что я офигею от нашего отдыха. И я, действительно, офигела, когда за неделю до выезда он поставил меня в известность, что, видите ли, бизнес его накрывается медным тазиком. Что он вот-вот станет банкротом. И что ему срочно надо куда-то там полететь для встречи с инвесторами. Так вот, значит, куда он летал. А в книге записей - одни бабы! И этот, спаситель собственного бизнеса. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих! Так, кажется, говорил Остап Бендер? Только мой Остап спасал себя не руками. И мой ли он вообще? Что за фигня?! Второй год пошёл, как живём вместе со Стасом. И ни намёков, ни предложения. Нет, я понимаю, свадьба сейчас - это не модно. Свобода, равенство, толерантность. Но какая-то определённость должна быть, в конце-то концов? Конечно, мы вместе живём. Но как живём? Кто я ему? Не жена, ясно дело. А кто?»
У меня защипало в носу. Накатили слёзы. Я закусила губу. Налила вина. Дверь в ванну была приоткрыта, и в ней горел свет. Я пошла его выключить. Навстречу мне выплыло отражение. Готовое зареветь. С бокалом в руке.
«Хороша-а! Ничего не скажешь. Даже ещё не обед, а Юля за выпивку!»
- Алкашка! - я так и не поняла, то ли я это ей крикнула, то ли она мне. А даже, если и она, чему тут удивляться? Это же я бухаю. Она только вид делает. Имеет право.
Вино я вылила в унитаз.
- Видала?
Похоже, та Юлька, из зеркала, осталась довольна. Она помахала мне пустым бокалом и пошла в комнату. Как, впрочем, и я.
«Пошёл он! Этот Стас. Если уж и спиваться, то точно не из-за него: «Стасик, а ты когда дома будешь?.. А я тебе голубцы приготовила!.. Стасичек, а как ты хочешь? Тебе так удобно? Давай помогу. Ты уже всё? Я-то? Да, да. Конечно, я тоже всё». Вот же скотина! Вот гад! А если бы я сказала ему всё, что знаю?»
«Сказала ты, как же! – засмеялся мой внутренний голос. – Я даже знаю, как это бы выглядело: «Стасюля, а ты чего такой хмурый? Ты свою шлюшку на работе сегодня трахал? А-а, нет? Ну, не дуйся, малыш. Иди, я тебя пожалею. Ничего, потерпи пару дней. Всё будет хорошо»».
«Понятно, - отмахнулась я от моего второго, - что такое ему не смогла бы сказать. Навряд ли. Так и бегала бы вокруг, как восторженная овечка: «Стасик, Стасик!»»
«А почему бы бегала? Будешь и дальше бегать, - моё второе продолжало давить на мозоль. - Сейчас, снег закончится. Приедет вся их компашка, во главе с отставной Светкой. И опять всё закружится: «Стасик, Стасик!»»
Блин! Я как вспомнила эту его бывшую, Светку. Аж противно стало! Так и липнет к нему. А на меня смотрит прям с материнской заботой: «Юля, как ты с ним? Не тяжело? Он знаешь какой трудный!» «Знаю. Пошла ты! Сукондра рыжая!» - так и хотелось её чем-нибудь приложить. Ведь караулит и ждёт. Ждёт, пока я ему надоем. Этой терпения не занимать. И самое главное, Стас её терпит. Все её выходки ей спускает. На даче у Лёнчика напилась, залезла на стол, скинула блузку и юбку. Только лифчик и колготки остались. Танцевала минут двадцать таким манером. Бэмби Лёнчику чуть глаза не выцарапала, чтоб не смотрел. Китосик шашлык бросил, стал её за ляжки лапать. Наташа его в дом ушла. Я стою, закипаю. А Стас на качелях лежит и спокойно так на неё смотрит. Подсела к нему. «Юль, ты чего?» «Я ничего, а Светка?» «Что Светка? Перебрала немного. С ней так бывает». Только чёрта с два она перебрала! Видела я её глаза. Трезвые. И такие грустные. Блин! Мне никак её жалко стало? Нечего эту тварь жалеть. Спросила я Стаса тогда: «Что это она на все праздники за тобой таскается?» Он на меня посмотрел, будто первый раз увидал. «С чего это, - говорит, - за мной?» «А за кем?» «За Китосом». «А как же Наташа? Они что, втроечка мутят?» «Наверно. Не знаю. Спроси у них».
