В ярких голубых глазах мужчины был заметен намек на некоторую обиду.
— У тебя среди знакомых есть еще оборотни, кроме меня? Ах да… Ты же никогда не видела меня в другом обличье, мелкая, — тонкие губы изогнулись в кривой улыбке.
— Филя?!
Откинула одеяло, вскочила с постели и без всяких стеснений обхватила проказника за плечи.
— В самом деле ты?
— А кто ж еще? — буркнул Филин, смущенно потупив взор.
Я тут же отпрянула от него, только сейчас сообразив, что предстала перед ним в одной тетушкиной кремовой сорочке, подол которой и до колен-то не доставал. Упала обратно на кровать, прислонилась спиной к стене, накрыв себя одеялом.
— Ты как сюда попал? И… и почему ты вообще человек?
— Почему тебя это так удивляет? — равнодушно спросил он.
— Потому что это удивительно! Я же считала, что ты всего лишь говорящая птичка…
— Говорящая птичка, — пытаясь спародировать мой голос, передразнил Филя. — Я, между прочим, десятилетие назад был учителем в школе Шенды, просто меня за подстрекательство в должности понизили… Вернее, наказали за это… Ну хватит так пялиться! — возмутился он, а я просто глаз не могла от него отвести.
Так и сидела с чуть раскрытым ртом, стараясь уложить в голове неожиданный факт: Филя на самом деле по своему желанию может обращаться в птицу.
— Так ты колдун? — выпалила я, не скрывая восхищения ни в глазах, ни в голосе.
Филя расправил широкие плечи, вздернул подбородок, будто я его оскорбила мгновение назад, а не восхитилась его удивительной способностью.
— Я оборотень. Филин-оборотень. Птичье обличье мое родное. А колдуны… всего лишь дилетанты.
В голове вдруг вспыхнула мысль, показавшаяся вначале нелепой, и я поспешила озвучить ее:
— Послушай… Мой истинный тоже в птицу обращался. В ворона. Он оборотень?
— Нет, конечно, — уверенно выдал Филя. — Таких оборотней не существует. Из птиц бывают только совы и орлы, которые водятся на западе Шенды.
— Вот, значит, как...
В задумчивости отвела взгляд, но погрузиться в размышления Филя мне не дал.
— Ну же! Поднимайся. Ты время видела? — Он мотнул головой в сторону золотых часов, часовая стрелка которых близилась к восьми, а минутная ненадолго застыла на пяти. — Я подглядел расписание в коридоре — лекция скоро начнется. А ну бегом в уборную!
Так быстро, что я даже сообразить и вскочить не успела, Филя сгреб меня в охапку вместе с одеялом, с легкостью оторвал от кровати и поставил на пол. Не глядя в мою сторону, принялся поправлять постельное белье.
— К слову, эта говорящая птичка тебе ванну приготовила... — забурчал он, из-за чего я сделала вывод: передо мной действительно ворчливый Филя. — Воду нагрел, пока ты тут моську в подушку вдавливала. Иди мойся. Бегом.
Боясь перечить оборотню, который в обличье человека выглядел гораздо опаснее, чем когда был большой белоснежной птицей, быстро бросила на пол одеяло, схватила снаряжение и спряталась в уборной.
Маленькая комнатка была без окон, но Филя и это предусмотрел: поставил на комод несколько зажженных свечей. Над деревянной ванной, наполненной водой, поднимался пар; прямоугольное, вставленное в резную раму зеркало начало запотевать, размывая мое отражение. Рядом с ванной стояли пустые ведра, а у стены — бочки с водой, как я успела заметить еще вечером, перед сном, с очень холодной водой. Вчера обливаться таким льдом я не решилась — только умылась и, едва голова коснулась подушки, уснула.
Скинув сорочку, провела по волосам гребнем пару раз и, перед тем как погрузиться в ванну, коснулась пальцами воды. Теплая. Почти горячая, но не обжигающая. Ноздри пощекотал едва уловимый запах. Не знаю, что Филя добавил в воду, но пахло очень приятно. Чем-то таким, что содержит древесные нотки... Так пахнет лес — свежестью, хвоей.
— Горячая? — раздался за дверью чуть обеспокоенный голос Фили.
— Нет, все в порядке. Спасибо…
Мягко опустилась в воду, с наслаждением втянула ставшим немного резковатым аромат.
— Масло пихты, — продолжил Филин, похоже, оставшись стоять у двери. — От тебя так разило… — даже не видя его, я определенно знала, что он скривился, — … будто ты в помоях искупалась. Много раз. Нашел у тебя в чемодане пару масел… Вулья подстраховалась, хитрая. Подумал, аромат пихты поднимет тебе настроение. Да и выносливость повысится. Болеть не будешь.
Взяла с бортика вдвое сложенную тряпочку, смочила, провела по одной руке, потом по другой… Пока Филин не решил воротиться к кровати, напомнила ему:
— Ты так и не сказал, как пробрался сюда.
Он хмыкнул, словно нашел в моих словах что-то смешное.
— В коридоре окно было распахнуто. В комнатах-то не открыть… Створки не предусмотрены. А там, видать, проветривали.
— А в комнату как попал? Мне сказали, посторонние могут войти только после приглашения.
— Ах да, я заметил, — в голосе мужчины послышалась смешинка. — На комнаты чары наложены. Сильные. Хозяев признают, других не впускают. Такую защиту могут обойти только архимаги. Могущественные, наисильнейшие колдуны…
Не сдержала усмешки:
— Ты же сказал, что ты не колдун.
— А я и не говорил, что колдуны сильнее оборотней, — заметил Филя, явно гордясь собой.
Намочила волосы, помолчала недолго, а после осмелилась узнать:
— Филь… Ты сказал, что тебя наказали за подстрекательство…
— Не нужно, мелкая, — совсем неожиданно тон Филина стал строже. По телу пробежала дрожь, не остановленная даже теплой водой. — Зыбкая тема… И болезненная, пойми. Расскажу, может, при других обстоятельствах.
— Про имя тоже лучше не спрашивать?
— Что ты имеешь в виду?
Почему-то я не сомневалась, что мужчина крепко сжал кулаки и напрягся. Раньше я и не думала, что Филя может быть таким… пугающе серьезным.
— Ну… тебя ведь тетушка так назвала. Филином. А настоящее, наверное, другое?..
— Другое, — сразу ответил он. — Но я не твой истинный, Мира, чтобы имя доверить.
Он замолчал, а я поджала губы, не зная, что сказать в ответ на эти суровые слова. По спине пробежали мурашки, и я, стараясь избавиться от неловкости, принялась усиленно тереть намыленной тряпкой ноги.
— Время, мелкая, — глухо сообщил Филя. — Поторопись.
Я догадывалась, что в облике человека Филя передвигался бесшумно, ведь я не слышала, как он оказался у двери, но почему-то сейчас он, удаляясь, ступал громко, кажется, намеренно делая свой шаг тяжелым. Он вернулся в комнату, и только тогда я позволила себе вздохнуть.
В груди вдруг сделалось тяжко и больно. И вовсе не оттого, что я осознала, какой бестактной была и что своими словами обидела или же разозлила друга. Тело бросило в легкий озноб, словно от резкого дуновения морозного ветра. Сердце кольнуло, забухало. Схватилась обеими руками за бортик, крепко сжала пальцами, точно это могло спасти меня от внезапной боли. Хотела позвать Филю, но изо рта вырвался лишь хрип. Кожу на ногах зажгло.
Уперлась стопами в стенку ванны, откинула голову, мыча, скрывая за этими звуками усиливающуюся боль. В глаза неожиданно ударила вспышка белого света. Я зажмурилась, полностью погружаясь под воду, и почувствовала, что ноги вытягиваются, стремительно меняют форму. Ванна вдруг показалась до безобразия тесной.
Вынырнула, и следом вырвался из воды прозрачный плавник, разнося в стороны брызги.
Широко, насильно широко раскрыла рот, жадно глотала воздух, глядя на блестящий в оранжевом свете свечей длинный хвост, почти половина которого свисала через бортик. Плавник дрожал, а вместе с ним дрожало и все русалочье тело.
— Филя… — позвала негромко, чувствуя, как от страха или, должно быть, изумления, а может, от всего разом, на глаза наворачиваются слезы. — Филя!
Ждать долго не пришлось. Торопливые шаги оборотня я услышала сразу, а затем и пронизанный тревогой голос:
— В чем дело?
— Заходи… Скорее.
— Ты хоть одета?..
— Да заходите же!
Дверь резко распахнулась, и Филя предстал передо мной в таком виде, будто готов был наброситься на кого угодно, лишь бы избавиться от беспокойства, которое я пробудила в нем.
