— Я Кристина. С Земли, — сняла пушистую варежку и протянула ладонь. — Сама не рада, что здесь оказалась. Это меняет планы на счет чая?
Мужчина улыбнулся и неуверенно пожал мою ладонь. Все же жест на Ирбисе, как я поняла, не принятый.
— Напротив! Любопытно обсудить то противоядие, что мы применили к Атиму.
— Это еще что! Я планирую открыть этому миру антибиотики! И много, много чего еще столь же великого!
Так и подмывало добавить “долой естественный отбор!” но было бы уже слишком пафосно. А что, если подумать, мое имя на Ирбисе будет греметь в веках. Первооткрыватель антибиотиков! Или здесь их назовут чудодейным зельем? Лишь бы меня на костре не сожгли, мало ли, какие они тут темпераментные…
За чаем мы с Сэдом обсудили щекотливую ситуацию с моим попаданством. Поскольку это дело не лечится, придется ждать и терпеть. Сэд оказался на редкость адекватным мужчиной. Обещал никому не раскрывать мой секрет и даже всячески помогать с лекарством для графа. Все хорошо, только влюбленный взгляд немного смущал. Во мне мужчина упорно видел Мадлен, поэтому я просила называть меня Кристиной. Чтоб не забывал разницу. Да и вообще…
— А граф тебя не хватится? — спросил Сэд, помешивая лапшу, пока я подготавливала плесень к добыче пенициллина. В кустарных условиях при минимальной аппаратуре выйдет очень слабенькая концентрация, но все лучше, чем ничего. Будь здесь моя химическая лаборатория…
Вздохнула.
— Не думаю. Он меня видеть не желает. На редкость мерзкий тип. Понимаю, что больной, но все равно. Не перевариваю его.
— К счастью, ты не желудок. Переживешь.
Мы рассмеялись, окончательно стерев границы меж друг другом. Профессиональный юмор сближает.
— Главное не влюбись в него, — с отчаянием попросил Сэд. Хорошо, что в этот момент я не могла отвлечься от процесса, иначе выйдет из-под контроля и придется начинать заново.
Лекарь закончил готовить ужин, разложил по тарелкам нехитрое блюдо и позвал к столу. Кушать, конечно, хотелось, но когда у тебя под носом цветет пышным цветом пенициллиновая плесень, это заставляет несколько сбавить обороты.
— Подойди сюда. Научу тебя кое-чему.
Сэд нерешительно замер неподалеку. Я немного подвинулась и кивнула, приглашая его присоединиться к процессу. На самом деле соскабливать плотную зеленую плесень с хлеба — не самое приятное занятие, но я должна передать свои знания.
— Смотри. Зеленая плесень на хлебе — это зрелый грибок, который содержит вещество пенициллин.
Заставила Сэда склониться еще ближе, чтобы при свете свечи разглядеть споры плесени. Мужчина касался меня плечом, а мои волосы щекотали его щеку и, видимо, нервы, потому что он заметно нервничал.
— Уверена, что плесень поможет ему?
— Я доктор, Сэд. Конечно, в своем мире мне и в голову не придет давать ребенку плесень в таком виде. Уж как минимум острый понос ему обеспечен. Но мы в той ситуации, когда ожидаемая польза несоизмеримо выше возможного вреда.
— Он на самом деле плох, — согласился мужчина. — Я израсходовал весь резерв. На восстановление понадобится не меньше недели. Будь у меня больше магии…
— Все делается к лучшему. Будь у тебя больше магии, мы бы не открыли миру пенициллин!
Я закончила соскребать плесень с хлеба и тщательно рассмотрела полученное вещество. Частично пущу на раствор для ребенка, частично — для создания более сильного антибиотика. Концентрация сейчас ничтожно маленькая.
— Мне понадобятся лактоза, кукурузный крахмал, марганец, натрий и кальций.
Не была уверена, что все вышеупомянутое здесь имеется, но повезло! Сначала мы приготовили микстуру для сына Атима и отнесли юному пациенту. Затем поужинали и принялись создавать первые на Ирбисе медикаменты.
Работа спорилась. Сэд перестал воспринимать меня исключительно как объект желания и стал относиться профессионально. Мы делились опытом, шутили, смеялись, помогали друг другу. Пару раз выглядывали на улицу, когда слышали странный шум, но процесс требовал тщательного контроля, поэтому возвращались за стол.
— Что ж, — выдохнула устало и, положив ладонь на плечо друга (да, мы точно подружились!), улыбнулась. — Теперь этому необходимо настояться недельку и можно будет продолжить. Отфильтруем, проверим концентрацию и начнем пробовать.
— Это безопасно?
— Сначала на мне, Сэд. Я готова рискнуть собственным здоровьем, чтобы доказать безопасность полученного медикамента. И, кстати…
Что кстати, договорить не успела. Да и забыла. Потому что дверь слетела с петель. От испуга я кинулась на Сэда, он пошатнулся и, чтобы не разбить наше лекарство, дернулся в другую сторону. Мы повалились на кресло и замерли. В итоге я оказалась верхом на лекаре с задранными юбками. Такое нарочно не придумаешь!
Метнула то ли гневный, то ли испуганный взгляд на ворвавшегося и осеклась. Меня окутали знакомые ледяные ленты. Торопливо прошлись по спине, ногам, лицу, шее и, убедившись, что я цела, вернулись к своему хозяину.
12. Провинившийся котенок
Граф завис над землей, полураздетый, кстати, что недальновидно в такую-то погоду. Зрелище откровенно пугало. Луна еще полная, ночь вокруг, а глаза мужнины огнем полыхают, смерть в муках обещают или как минимум ремня и без эротического подтекста.
— А что это вы без шапки? — ляпнула невпопад, продолжая восседать на Сэде.
У графа дернулся глаз.
— И вообще не одеты толком.
Испепеляющий взгляд супруга прошелся по мне и замер на обнаженном колене. Туше. Вскочила на ноги, поправила юбки. Сэд тоже поднялся и, виновато потупив взгляд, произнес:
— Простите, ваше сиятельство. Оно случайно так получилось.
Лицо Армана исказила злая усмешка. Ну, справедливости ради, учитывая прошлое Мадлен, я бы тоже не поверила, что оно случайно так получилось. В суматохе он мог и не заметить, что мы упали. Или не захотел заметить. А дальше буйное воображение дополнит картинку необходимыми узорами и недостающими деталями.
— Мы уходим! — заявил граф.
— Мда. В общем, ты все понял, Сэд? Главное соблюдай температурный и световой режим, иначе все, над чем мы работали, будет разрушено.
— Я… я… да…
— И хлеб. Нам нужно больше пенициллина! Накроши его в… Эй!
Ленты нагло обвили меня за талию и потащили к графу. Я пыталась упираться, чтобы договорить, да и вообще, не котенок же я, что б меня за шкирку волокли, но мужик на то и мужик — сильнее оказался.
— Сбрызни водой и закрой в банке…
Граф одним движением укутал меня шубой и, подняв над землей, поволок за собой.
— Воздуха должно быть…
Громко хлопнула приставленная на место дверь, отсекая меня от Сэдрика. Вот и поговорили.
Вспомнилось, как в детстве мы с девчонками мечтали о таком мужчине, чтобы по голове дубинкой, на плечо и в пещеру. Ирбис — прямо место, где сбываются мечты. Вот только ребенок оказался тем еще сюрпризом, дубинка по голове и на плечо грозит не романтикой, а истерикой, а красавец мужчина ущербный морально. Было бы смешно, не будь так грустно!
— Кажется, мы договаривались на счет ваших панталон, графиня, — прорычал муж.
Понимаю, что вроде как серьезный разговор и меня застукали на горяченьком, но в голове другая мысль: как? Серьезно, как это работает? Мало того, что граф, инвалид, спокойно себе передвигается без инвалидной коляски, так еще и меня тащит. Моя немаленькая ноша, утяжеленная платьем и шубой нисколько его не смущает. Лечу я себе, вольготно устроившись на невидимых лентах как на кушетке или чьих-то больших и удобных руках, и пытаюсь понять: то ли крыша съехала, то ли весь мир кукукнулся, а я одна нормальная. Редкие прохожие спешно меняли направление, когда нас видели, а особо любопытные выглядывали в окна, чтобы было о чем завтра пошушукаться. Ох, и сплетни поползут… Уверена, каким бы ни был мир, а желание посплетничать неистребимо.
— У вас есть кладбище? — спросила как бы между прочим, разглядывая луну.
Детство вспомнилось. Как мама везла меня на санках, укутанную шубой и шалью так, что руки не опускались, в стороны торчали, как у пугала. Я тогда тоже смотрела на небо, звезды и луну разглядывала. Хотела ртом снежинки ловить, но получалось только носом, потому что рот был плотно завязан шерстяным шарфом. Вообще, она нос планировала завязать, но в результате моей диверсионной деятельности, нос удавалось высвободить из плена…
