— то момент начинаю просто выть от количества информации, пока Стеша убегает за очередной «обалденной» блузкой. Я вытираю салфетками пот с шеи, потому что переодеваться оказалось весьма энергозатратным удовольствием. Сколько я уже перемерила. Сколько сумок мне собрали? Ни один шкаф это не поместит. У меня и вешалок столько нет.
Тимуру хоть бы что. Он сидит, не потеет и улыбается. Вдруг показывает мне телефон.
— Я на диктофон обычно ее записываю, потом слушаю.
— Прекрасно. Теперь каждый вечер я буду засыпать под голос твоей жены.
— Бывшей.
— Вот ещё вот это платье можно будет надеть на годовщину свадьбы родителей Тимура. Вовы и…
Она пытливо смотрит на меня, ждет ответа, а я глазами хлопаю.
— Что?
— Я так и знала! Ты привел свою шлюху и заставил меня ее одевать! Скотина! — бросает она синее платье в Тимура, а в меня летит что — то твердое. Он тут же хватает меня и уводит в сторону. Я в шоке смотрю на Стефанию, которая из строгой и красивой леди как — то стремительно превратилась в базарную бабку.
— Так, Оксан, не стой. Лучше бежать, пока нам в голову не прилетело что — то тяжелое. Тот же айфон последний может и убить.
— Никогда сюда не возвращайся! Чтобы у тебя все волосы выпали! Я всем скажу, что член у тебя маленький! — глохнет ее голос за стеклом, а мы смеемся, выбегая из салона. Я в каком — то дико неудобном платье, а Тимур спихивает с себя нижнее белье.
Но почему — то именно сейчас мне лучше, чем когда я увидела себя в том зеркале.
— Она всегда такая?
— Ну а почем удумаешь я развелся? Жить в постоянном состоянии войны крайне утомительно. Поехали.
— Куда?
— А куда водят красивых женщин? В ресторан конечно.
— А как же здоровое питание.
— Начнем, как и все нормальные люди.
— Это как?
— С завтрашнего дня, — тянет он меня в сторону машины, а я еле перебираю на своих огромных шпильках, чувствуя, как с непривычки моментально затекают ноги.
Вечерняя Москва фейерверком огней обнимает наши лица, пока мы лавируем на личном авто — лайнере. Я впитываю запах кожи салона, мужской запах, которым стала наполнена каждая клеточка моего обновленного тела. Пусть еще далеко не худого, но хотя бы гладкого.
Я на таких машинах и не ездила никогда. И если первый раз я была в полной ярости и не особо всматривалась, то сейчас у меня была прекрасная возможность оценить все прелести такой дорогой иномарки.
Яркая приборная панель в темноте похожа на новогоднюю елку, а за рулем сидел мой личный дед мороз, решивший, что знает обо всех моих тайных желаниях. Самоуверенно конечно, учитывая, что я сама не обо всем знаю.
Например, не знаю, хочу ли возвращать мужа, хочу ли после его предательства улыбаться ему и делать вид, что ничего не произошло.
А еще не знаю, нужно ли мне обучение или я просто хочу ощутить то желание, что сквозит в каждом сильном движении Тимура, даже в том, как он обнимает мою коленку, задирает и без того узкое платье.
Это смущает. Настолько, что хочется его отвлечь, потому что дыхание сбивается, потому что хочется попросить трогать еще.
Сильнее.
Откровеннее.
Вызывать эту щекотку между ног, эту сладкую, ноющую боль внизу живота, легкое, но такое приятное головокружение, словно мы не тащимся по пробкам пятьдесят километров в час, а несемся по трассе все сто пятьдесят.
— А это что за кнопочка? — спрашиваю, тыкая рядом с рычагом передач. Выдыхаю, когда он наконец руку от ноги убирает, дает дышать.
— Ну вот это обогрев твоей пухлой попы, а вот это… — он таинственно улыбается, нажимая что — то. И вдруг с боков меня начинает обдувать легким таким, прохладным потоком воздуха. — Чтобы твои трусики высушить.
Она самым наглым образом лезет под юбку, проверить свою теорию, но я отпихиваю, громко солгав:
— Тимур! Все там сухо!
— Ну ладно, ладно. Если что, снимешь, думаю без белья ты еще не ходила.
— Конечно, нет! Можно подумать ты ходил?
— Без белья нет. Но как — то бегал по городу в одних трусах.
— Шутишь?
— Не. Мы тогда в суворовском учились с двоюродным братом. Нас родители хотели уму разуму научить.
— Получилось?
— Ну мы на свободе, значит не без пользы. В общем мы тогда родительскую тачку, новенькую только с салона покататься взяли. Гоняли по городу как ебанутые.
— Господи…
— Он бы тоже не отказался покататься на такой, поверь мне, — ржет Тимур, продолжая аккуратно перестраиваться и рассказывать. — В общем, в какой — то момент нас подбрасывает на трамвайных путях и машину на скорости просто переворачивает. Мы остались живы, не смотри так. Просто сидели в перевернутой тачке и думали что делать.
— Как что?! Скорую вызывать! Вы могли сломать себе что-нибудь.
— Самое интересное, что были мы в этот момент в форме училища.
Ох…
— Да, в общем вылезли мы, сняли одежду и пошли в трусах по городу, подальше от машины, чтобы никто не понял, что по городу гоняли будущие офицеры страны.
— Вас могли отчислить?
— Это было не самое страшное, нам могли в армию отправить. Но отправили учиться на офицеров. Даже несмотря на вполне достойное поведение.
— Достойное, ага, — смеюсь я, а он подхватывает. Мне так хорошо с ним, господи. И истории эти его слушать, и музыку, громкость которой прибавляет.
Это позволяет забыть и про неудобное платье, и про макияж, стягивающий лицо, не говоря уже о туфлях, из-за которых вот-вот затекут ноги. Но я решаю для себя, что один вечер я могу позволить себе провести другой. Не Оксаной, запуганной мамой, живущей на подачки, а красивой, желанной женщиной в компании обаятельного сексуального мужчины. Да, можно просто сыграть другую роль, стать на время той самой золушкой, раствориться в волшебстве, пусть даже на следующий день я снова вернусь в свою мешковатую оболочку.
Ресторан, в который мы приезжаем, находится на верхнем этаже довольного высокого здания. Настолько высокого, что мне не хватает закинутой головы, чтобы увидеть его край.
Неожиданный страх высоты заставляет схватиться за руку Тимура, когда лифт стремительно скользит вверх по тросам.
— Первый раз?
— У меня с тобой почти все в первый раз. Надеюсь умирать при этом не придется.
— Я не планировал. Приехали, — усмехается Тимур, когда двери открываются и мы входим в шикарно обставленный ресторанный зал.
Тут тебе и вид из панорамного окна, тут тебе и официанты который очевидно в салоне Стеши проводят
