свои руки и покачал головой. — В очередной раз всё испортил.
Я поверила ему сразу же. Маркус Саргон в очередной раз облажался — ничего удивительного. Но если я уже привыкла к этому, то Мишель продолжала видеть в этом самовлюбленном мудаке что-то хорошее.
— Что ты натворил? — зашипела я, едва сдерживаясь, чтобы не ударить его прямо по этому холеному лицу. — Обидел её снова?
— Я, по сути, назвал её меркантильной шлюхой. Поэтому думаю да, обидел.
Что?
В устремленном на меня взгляде читался неприкрытый вызов. Маркус хотел драки, и я была той, что могла ему её обеспечить. Меня не надо было просить дважды. Этой ночью всё пошло настолько не так, что у меня чесались кулаки от желания куда-то выплеснуть своё раздражение. И этот мудак был идеальной мишенью.
Из моего горла вырвалось глухое рычание, и Маркус мгновенно вскочил на ноги. Он был выше и крупнее меня, но я была более приспособлена к драке, чем этот самовлюблённый придурок. Но прежде, чем я бросилась в атаку, взгляд дракона метнулся куда-то поверх моего плеча, а губы едва заметно дрогнули. А в следующий миг чьи-то руки обхватили меня сзади, и у самого уха раздался знакомый голос:
— Ты что, не видишь, он же только этого и хочет?
— Я тоже хочу! — я дернулась, но из хватки Рыча было не так-то просто вырваться.
— Тренер Эйлар ищет вас, — продолжил уговаривать меня Бьорн таким тоном, как будто разговаривал с опасным животным. — И он злой, как бешеная росомаха. Самое время убраться отсюда.
Это была удивительно длинная речь для вечно молчаливого Рыча, и я была так ошеломлена, что почти не сопротивлялась, когда он развернул меня и увёл в сторону гостиницы.
Где-то на середине пути ко мне вернулся разум. Что, бездна побери, произошло? Что за драконята плешивые?
Я развернулась, чтобы вернуться и довести до сведения Маркуса, какой же он на самом деле гребаный мудак. Тренер бы этого, конечно, не одобрил, особенно накануне игры, но Саргон бы в жизни не признался, что ему надрала зад девчонка. Придумал бы какую-то правдоподобную историю, и я удивленно охала бы наравне со всеми.
— Оставь его в покое, — Рыч схватил меня за руку и снова потащил за собой. Я уперлась пятками и с такой силой рванула обратно свою конечность, что чуть не выбила ее из сустава.
— И как это понимать? — мне показалось, я отлично дала понять, что не собираюсь идти дальше, и Бьорн, развернувшись ко мне всем своим массивным корпусом, навис надо мной.
— Как хочешь, так и понимай, — рыкнул он на меня. — Но иногда ты удивительно непробиваемая, Мира. Не видишь, ему и без тебя плохо?
— А ты его, значит, защищаешь? — разозлилась я и повысила голос, больше не заботясь о том, что нас кто-то услышит. — Иди, утешь его, нянька-медведица. Что же ты со мной ушел?
— Не ори, — недовольно поморщился Рыч. — Здесь где-то бродит мистер Эйлар с подавителем кошачьих феромонов. Этой ночью все будто сошли с ума.
— Ну да, полнолуние, — кивнула я, но не позволила сбить меня с толку. — Ты хотя бы в курсе, что опять натворил этот придурок?
— Мне вовсе не обязательно это знать. Я увидел достаточно, чтобы понять — ему не нужна компания. Особенно сейчас.
— Компания, может, и не нужна, — еще сильнее завелась я. — А вот хорошая взбучка — еще как! Кем он себя возомнил? Пупом Виригии? Королем обглоданного сырника?
— Почему сырника? — опешил Рыч, глаза которого уже гневно сверкали.
Я махнула на него рукой.
Разве он в состоянии это понять?
— В бездну сырник, — с моих губ сорвалось рычание. — Маркус перешел черту и заслужил сломанный нос.
— Не тебе его судить, — шагнув ко мне, Бьорн внезапно закрыл мне рот своей огромной ладонью и, на корню пресекая любое сопротивление, с удвоенной энергией потащил в сторону номеров. Остановился он лишь после того, как втолкнул меня в незапертую дверь и захлопнул ее за нашими спинами. Почувствовав свободу, я ощетинилась, готовая выплеснуть свою агрессию прямо в лицо дракона. Возможно, это был огромный пробел в моем воспитании, но я не умела и не желала сдерживать свои эмоции. Хотела кричать — кричала, плакать — рыдала как в последний раз, драться — никто не мог уйти от моей карающей длани. И любила я всегда так же, в полную силу. И от этого предательство любовников было особенно болезненным.
Бездна, когда я снова переключилась на этих придурков?
Злость клокотала во мне, смешиваясь с разъедающей душу агонией, и я просто обязана была дать выход своим чувствам, иначе они разорвали бы меня на части. Я была как кипящий котел, с которого кто-то забыл снять крышку.
— Знаешь, что тебе надо, Мира? — Бьорн в два стремительных шага преодолел образовавшееся между нами расстояние. Судя по запаху, это была его спальня. Но я совсем не чувствовала себя в ловушке, все еще готовая сражаться со всем миром.
— И что же? — насмешливо фыркнула я.
У этого увальня, который трахал тупых куриц из группы поддержки, просто не могло быть ответа на мой вопрос.
Но Рыч, как и всякий дракон, умел удивлять.
Схватив меня, он упал на кровать, что была за моей спиной. Я оказалась перекинута через его колени, а в следующий миг он одним движением спустил мои штаны вместе с трусиками.
— Это! — прорычал Бьорн, и его ладонь со звонким шлепком опустилась на мою ягодицу. От неожиданности я вскрикнула и попыталась скатиться на пол, но дракон крепко сжал мою талию, не оставив даже шанса избежать наказания.
— Рыч! — зашипела я. — Ты что творишь? С ума сошел? Хочешь умереть? Я ведь порву тебя на лоскуточки, придурок ты…
Мою тираду прервал очередной шлепок. Боль была ослепительной, но мимолетной. Мои ягодицы горели, а промежность неожиданно пульсировала, как будто…
Нет, этого просто не могло быть!
Но, драконята плешивые, похоже, мне это нравилось.
И когда ладонь Бьорна в очередной раз с безжалостной неотвратимостью опустилась на мою задницу, вместо крика с моих губ сорвался протяжный стон.
Эта реакция удивила нас обоих. Я почувствовала, как дыхание Бьорна изменилось.
— Мира? — выдохнул он.
— Ой! — запоздало исправилась я. — Ты за это ответишь, скотина! Я тебе глаз на жопу натяну, как только освобожусь.
Но актриса из меня была никакая, и Рыч, конечно же, не поверил.
— Значит, не освободишься, — хрипло пообещал он.
— Никогда? — моя попка горела от его шлепков, но я, к собственному смущению, жаждала продолжения. Настолько, что между ног уже было влажно и горячо. Закусив губу, я
