— Простите меня, Дарья, пожалуйста! — взмолилась я и даже руки на груди сложила. — Я понимаю, как это выглядит. И вы возмущены. Но мы на одной стороне. Я полезла в сейф, чтобы понять, как действовать дальше с вашим братом. Только поэтому. Не за деньгами или драгоценностями. Клянусь вам!
Неожиданно лицо Дарьи смягчилось. Она приблизилась ко мне, взяла за руку и вывела в коридор. Закрыла дверь и покусала губы.
— Старуха не разрешает мне сильно болтать с вами, — заговорила она, и я с трудом догадалась, что речь идет о Вронской, — и наверно она права. Но если вы можете помочь Максиму…
Я схватила ее пальцы и сжала в своих, ощущая себя лицемеркой.
— Я очень хочу ему помочь! Вы не представляете как!
Больше всего мне хотелось попросить ее показать тот кусок бумаги, но язык не повернулся. Учитывая нестабильное положение после обыска чужих сейфов, я ступала по очень тонкому льду.
— Да? — в глазах Дарьи зажглась надежда. — Вы сможете? Он ведь единственный, кто у меня остался… я не смогу без него… я так ему обязана…
Ее лицо покраснело, и выступили слезы.
— Конечно, конечно, — заверила я.
— Но я правда не знаю, почему он убил того ученого…
— Но вы можете знать что-то другое. Максим убивал кого-то раньше? Вы ведь знаете это? Знаете?
Дарья принялась нервно улыбаться и кусать губы. Ее слегка потряхивало, глаза стали лихорадочно блестеть.
— Пообещайте, что вы больше никому не расскажете. Это тайна.
— Клянусь, что использую эти сведения только для сеансов. Чтобы вывести его на правильные воспоминания, — тут я не лукавила. Заводить на Макса еще одно дело об убийстве не собиралась. Мне просто нужно было покончить со своей работой. И избавиться от него. Навсегда.
— Да, — выдохнула Дарья. — Максим убил кое-кого. Очень давно. Когда мы были подростками.
— Кого? — промолвила я внезапно охрипшим голосом.
Моя собеседница отошла к окну, уперлась в стену ладонью и выглянула во двор. Постояла, будто собираясь с мыслями. Я боялась даже шелохнуться, чтобы не испортить минуту откровения.
— Я вас сейчас наверно еще больше шокирую, Анита, — Дарья быстро повернулась, заламывая пальцы. — Мой отец тогда держал в заложниках человека.
— В заложниках?! — удивилась я.
— Вы, похоже, не в курсе, как ведут себя такие, как мой отец? Если им что-то надо, они могут похитить заложника из враждебной группировки с целью ведения переговоров. И у нас такой был.
Я мысленно поклялась себе больше ничему не удивляться.
— И что же случилось?
— Меня подвело детское любопытство, — Дарья поморщилась. — Я часто прокрадывалась на него посмотреть, и однажды он каким-то образом освободился и напал на меня. Хорошо, что Максим вовремя подоспел и… в общем, он закопал тело в лесополосе за домом. Отцу мы соврали, что заложник сбежал. Сказать правду не осмелились. Это, конечно, еще больше усложнило разборки с той группировкой, но… вы понимаете, что если бы брат не спас меня, все могло бы закончиться хуже?!
Мне пришлось с неохотой согласиться. Оставалось выяснить лишь несколько нюансов.
— И где это произошло?
— В конюшне.
— У вас есть еще и конюшня?
— Да. Старая конюшня, где раньше держали лошадей. Теперь, конечно, не держим. Она находится с другой стороны дома, поэтому ее не видно с дороги.
Я подумала о толпе репортеров, притаившихся у дверей.
— А ее как-то можно посмотреть?
Дарья заметно опешила.
— Зачем вам на нее смотреть?
— Мне нужно увидеть ее своими глазами. Обязательно. Там что-то перестраивали с тех пор, как… все случилось?
— Нет. Конюшня старая. Никому до нее нет дела, — медленно протянула Дарья, а мне не терпелось уже приступить.
— Я хочу потрогать ее. Это необходимо для сеанса. Можно как-то отвлечь репортеров и пропустить меня туда?
Сестра Макса ненадолго задумалась.
— Отвлекать не надо. Есть задняя дверь. Вы можете спокойно выйти и прогуляться. Но я не понимаю, зачем…
— Я сама еще не понимаю, — вздохнула я, — но мне надо с чего-то начинать.
Еще через полчаса мы с Вронской отчалили обратно. Адвокат, видимо, догадалась, что я не зря где-то пропадала все это время. Потянувшись, чтобы включить в машине кондиционер, она бросила мне неодобрительный взгляд.
— Анита, мне не нравится, что вы ведете двойную игру за моей спиной, — заметила она. — Я думаю, нам все-таки стоит работать на доверии.
Я пожала плечами. На доверии я бы не узнала и малой толики того, что удалось выжать из Дарьи наедине.
— Моя следующая просьба вам тоже не понравится, — ответила я, — мне нужна бумага, по которой я не буду нести никакой ответственности за причинение ущерба здоровью вашего подзащитного. И это не обсуждается.
Видеть, как вытягивается от удивления лицо Макса, было приятно. Когда его ввели в подготовленное для сеанса помещение, это ощущение помогло мне подавить глухую дрожь внутри. До встречи с Дарьей я полагала, что узнаю о ее брате больше и перестану так нервничать в его присутствии. Но ничего не изменилось. Наоборот, полученные знания только еще больше запутали и сбили меня с толку. Я уповала лишь на то, что сегодня пробью оборону своего объекта и завершу работу с ним.
Макс быстро успел совладать с собой. Я высоко вздернула подбородок, когда он проходил мимо. Цепкий мужской взгляд скользнул по мне сверху вниз. Я старалась не вспоминать о том, как закончилась наша последняя встреча, не думать о грубом прикосновении его увлажненной слюной ладони между моих ног и моменте, когда его обнаженные бедра прижались к моим. Это пугало и будоражило одновременно. За красивой внешностью Макса скрывалось нечто темное, и мне совсем не улыбалось тонуть в этом омуте.
Запястья подсудимого освободили от наручников. Рукава одежды были подкатаны до локтя, открывая крепкие предплечья с крупными венами. В сгибе одной руки я не без удовлетворения заметила синяк после предыдущих инъекций. Что ж, сегодня к этим «украшениям» наверняка добавится еще парочка.
Улучив момент, когда он посмотрел на меня, я подняла перед его лицом документ.
— У меня разрешение на медикаментозное вмешательство. Я предупреждала.
Макс ответил мне долгим взглядом, а потом произнес голосом, от которого мурашки побежали по коже:
— Значит, тебе все-таки понравилось, раз ты пришла еще.
Кое-кто из персонала посмотрел на нас с нескрываемым любопытством, и я предпочла прикусить язык, оставив момент пикировки до тех пор, пока мы не окажемся наедине в моем подсознании. Да, на грядущем сеансе я собиралась окунуть Макса в свою реальность, а не моделировать из его головы. Жестоко и против всех правил слишком рано, но он не давал мне иного выбора.
