— У меня есть драгоценности, — маркиза Рауль постаралась, чтобы голос звучал уверенно и холодно. — А после свадьбы я получу часть материнского наследства.
Орк громко и обидно расхохотался, при этом его руки нагло обхватили девушку за бедра и прижали к себе. Элизабет вдруг с ужасающей безысходностью осознала, что упирается в ее зад!
— Человечка, зачем мне камни? Я хочу получить то, от чего ты меня отвлекла своим некрасивым поступком.
— Господин орк…
Элизабет сглотнула ставшей вдруг вязкой слюну и лихорадочно соображала, как ей уговорить это ужасное существо взять виру.
— Но у меня больше ничего нет.
— Так ли нет? — прошептал орк, и большая ладонь нежно провела по груди, слегка покружив пальцами по самым кончикам сосков. — Чувствуешь, как они непристойно возбуждены?
— Вы хотите… — Элизабет поперхнулась, не в силах произнести это слово. — Вы хотите… меня?
— Да.
Руки орка не прекращали поглаживать грудь, но Элизабет не чувствовала ничего, кроме страха и отвращения. Поскорее бы уже все закончилось, и она смогла бы забраться в ванну, полную ароматизированной воды!
— Раз ты не дала мне насладиться телами моих наложниц, то я хочу твое тело.
— Нет! — завизжала Элиза и попыталась вырваться.
Только не так! Только не с незнакомым орком, как плату за молчание!
— Тогда идем к королю, — ее ухватили за кисть и потащили в полной темноте куда-то в сторону.
— Нет! Нет! Не надо к королю!
Элизабет упала на пол, рискуя вывихнуть руку.
— Это позор, позор!
— Рассчитываться не хочешь, признаваться не хочешь, — в голосе орка слышалось неприкрытое веселье. — Мне остается самому придумать для воровки наказание.
— Я согласна, — чуть не плакала маркиза. — Только бы эта выскочка не узнала!
— Ты о ком?
Элизабет прикусила язык и промолчала.
— Хорошо, я сам накажу тебя за кражу. Но ты должна попросить меня об этом.
Элиза не видела лица говорившего, но была уверена, что он веселится. Смеется над ней, пользуется своей властью. Как же она ненавидела его в этот момент! Хотя бы увидеть его противную рожу, чтобы знать, кого ей проклинать! «Возьми себя в руки, Бети, — скомандовала она себе, чувствуя, что сердце сейчас пробьет ребра и в панике сбежит. — Успокойся. Ты ему еще отомстишь. Ты всем им отомстишь!»
— Как попросить? — спокойно спросила она, продолжая сидеть на полу. О, как же сложно ей далось это спокойствие! Но не зря маркизу Элизабет Рауль обучали самые лучшие учителя этикета. Держать лицо она умела, даже голос не сорвался.
— Попроси меня так, чтобы я захотел тебя наказать и забыть о нашем маленьком недоразумении.
О, зато она этого никогда не забудет! Никогда. Злость клокотала в груди, и Элиза едва сдерживалась, чтобы не наговорить наглецу гадостей. Ну уж нет, не дождется! Маркиза Рауль умеет вести себя холодно и с достоинством.
— Господин орк, я прошу вас наказать меня самостоятельно и не сообщать королю и моему отцу о моем мелком проступке.
— Воровство — это, по-твоему, мелкий поступок? — весело поинтересовался из темноты низкий голос, и Элизе показалось, что она его раньше слышала. — Ты плохо просишь. Попробуй еще раз.
— Господин орк…
— Можешь назвать меня милым, — проворковал совершенно не милый голос, и сильные руки подняли Элизабет, поставили на ноги и прижали к обнаженной мужской груди. — Ну же, попроси меня хорошенько, и, может быть, я буду снисходителен.
Чтоб тебя падальщики сожрали! В животе собрался и задрожал мучительным стыдом и злостью горький ком неизбежности.
Ничего, она устроит этой маркизке. Это из-за ее интриг Элизабет пришлось уйти с бала, из-за нее она попала в такую неприятную ситуацию! Это Амадея Синек виновата во всех ее бедах!
— Ми…ми…, — слова застревали, но все же она смогла вытолкнуть их из пересохшего горла. Папенька бы ею гордился. — Милый орк, накажи меня.
— Ты забыла сказать «пожалуйста», — издевался мерзавец.
— Пожалуйста.
— А поцеловать?
Это всего один раз, и никто, никто об этом не узнает. Никогда! Всего один раз. И если закрыть глаза, то можно представить себе, что это прекрасный Эриндриэль. Во мраке гостиной ведь не видно. Элиза крепко зажмурилась и подняла лицо вверх, вытянув губы трубочкой.
Шеол, а это был он, прекрасно видел в темноте. Его весьма позабавила зажмуренная мордашка воровки и ее по-детски вытянутые губки. Она что, никогда не целовалась? Как мило. А на балу казалась такой опытной, высокомерной и холодной. А теперь вся дрожит и тянет губы, как маленькая самочка бабуинов. Ребенок. А непослушных деток шлепают по попкам. Но это чуть позже. А сейчас…
Шеол нежно обвел контур девичьего лица и, придерживая за подбородок, осторожно поцеловал губы, боясь поранить эту глупышку клыками.
— Приоткрой рот, — прошептал он.
Девушка покорно выполнила его указание. Прелесть! Какие сахарные, упругие губы, как чувственно она отзывается на поцелуй, сама того не желая, подается чуть вперед, тянется на носочках и неумело отвечает. Мммм… Хороша. Совершенно невинна. Ее можно будет научить всему.
Элизабет ожидала всего что угодно, но только не нежности. Губы орка оказались мягкими, осторожными и очень чувственными. Ах, какие же тогда уста у златовласого принца дивного народа? Такие же или еще слаще? Перед глазами встала гравюра из книги, и Элизабет чуть откинулась назад, отчетливо представляя, что это язык Эриндриэля настойчиво и нежно ласкает ее рот.
— Ну что же, хорошо.
Шеол нехотя оторвался от своей жертвы, и ему показалось, что он услышал легкий вздох разочарования. «Ничего, малышка, у тебя еще будет шанс насладиться не только моими губами, — подумал он. — Ты хорошо попросила. Я сам накажу тебя за воровство и не стану сообщать об этом твоему вождю».
Он решительно дернул Элизабет на себя, и спустя мгновение девушка оказалась лежащей на его коленях попой вверх. Шеол задрал платье, спустил вниз панталоны из тончайшего батиста и звонко шлепнул по ягодицам, приговаривая:
— Воровать плохо.
Это было стыдно, больно и очень унизительно.
— Не надо, — со слезами в голосе прошептала маркиза. — Прошу вас.
— Совсем недавно ты просила меня о наказании. Передумала?
Орк перестал шлепать Элизу и словно в задумчивости погладил горящую от ударов попку.
— Н-нет, — прошептала Элизабет, сжавшись под его руками.
Боль была сносной, зато стыд от наказания выворачивал внутренности наизнанку, от него стучало в висках и хотелось выть в голос.
Шеол, убедившись, что жертва все так же покорна, слегка разочарованно усмехнулся в темноте и поднял ладонь: «Глупая человечка. Так унизить себя из-за какой-то книги бездарности Дри!»
