— Ты тоже, — засмеялась она.
Мы вернулись в дом, когда все уже разошлись по своим комнатам. Мы расстались ровно настолько, чтобы принять душ и переодеться. Поэтому, через двадцать минут я уже сидел на кровати в ее комнате. С мокрыми волосами, в тоненькой пижаме, которую я намеревался с нее снять, она выглядела особенно хрупкой. Этой ночью мы практически не спали. И следующей. И потом.
Я понимал, что ее неопытность, которая так трогала меня вначале, теперь таяла на глазах. То, что Елена вытворяла со мной, трудно было себе представить. Она натурально изводила меня, выжимала, — и это нравилось мне еще больше. Только теперь я прочувствовал разницу между обычным сексом и близостью со своей любимой. Сейчас я понимал, насколько это были разные понятия. Казалось, что Елена — часть меня самого, и что так было всегда. Больше всего я любил смотреть на ее лицо в момент, когда она достигала своей высшей точки. Это было самое сокровенное, что она дарила мне: видение, предназначенное только для меня, виновником которого был я сам.
Время стремительно бежало вперед. Я закончил учебу с отличием и поступил на работу в "Генезис", в отдел исследований патологии человека. Гарриет и Джошуа поженились. Они купили собственный дом на побережье, куда и уехали сразу после свадьбы. Мы с Еленой обосновались недалеко от них в небольшой, но уютной квартирке.
Мне потребовалось три недели, чтобы сделать ей предложение. А ей достаточно было секунды, чтобы ответить мне "да". О своем решении соединить наши судьбы, мы объявили на семейном званом обеде за несколько дней до свадьбы Джошуа и Гарриет. Естественно, мы ожидали, что наши близкие не воспримут эту новость с такой же радостью, как сообщение о женитьбе наших брата и сестры. В итоге, все наши предположения оправдались.
После объявления о помолвке мой отец залпом осушил бокал вина, затем молча поднялся, подошел к бару и налил себе виски. Мама натянула улыбку на лицо и быстро отправила в рот кусочек курицы со своей тарелки. Братья просто молчали. Тишину нарушил Джошуа, чем спас их всех от моего праведного гнева.
— Ну, что ж, чего-то подобного, признаюсь, я ждал. Скажу больше: я со спокойным сердцем вверю Лайо руку своей сестры. Поздравляю Вас, ребята. Вы уже назначили день?
— Пока мы решили пожить вместе, — ответил я. — А церемонию планировали провести в июне следующего года.
— Очень хорошо, — ответила мама. — У вас будет время подготовиться к этому важному шагу. Поздравляю, Вас, дети.
— Спасибо, мама, — поблагодарил ее я.
— А Вы подумали о детях? — напрямую спросил нас отец. — Надеюсь, Вы оба отдаете себе отчет, что ваш брак будет бесплодным?
— Отец, мы с Еленой прекрасно знаем, на что идем, — ответил я.
— А я думаю, что не знаете, — продолжал отец. — Ты мужчина, Лайо. Ты можешь прожить жизнь без детей, но Елена. Пока она еще не поняла всю силу материнского инстинкта, но когда поймет, прочувствует, что тогда будешь делать ты?
На его выпад Елена ответила за меня.
— Я понимаю Ваши чувства. Вы отец и желаете своему сыну счастья. Если говорить начистоту, я уже в том возрасте, когда начинают задумываться о детях. И "материнский инстинкт", как Вы его только что назвали, у меня уже развит. Да, я бы хотела иметь детей. Но только от Лайо. И, поскольку это невозможно, я останусь бесплодной до конца своих дней. Мы с Лайо разговаривали об этом, и пришли к обоюдному решению в будущем усыновить ребенка. Я сама выросла в семье приемных родителей и считаю, что они самые родные для меня. А перед тем, как удалиться, я скажу: Ваш сын — взрослый человек, способный самостоятельно принимать решения в своей жизни, точно так же, как и я. Если он захочет расторгнуть наш союз, я никогда не стану препятствовать этому. Если он передумает связывать свою судьбу со мной, я отпущу его. Он свободен в своих действиях, и сам волен выбирать, что для него важно.
Она поднялась с места, бросила салфетку на стол, и, не сказав ни слова, отправилась к себе в комнату.
— Вы все слышали, — ответил я и последовал вслед за ней.
Потребовалось еще немало времени, чтобы успокоить ее, убедить в том, что она не разрушит мою жизнь, что я просто не могу жить без нее, и что приемные дети — это так же прекрасно, как и свои собственные.
Время летело быстро и осенью меня перевели в подразделение, специализирующее на лечении бесплодия у людей. Я понимал, что это назначение целиком и полностью заслуга отца, но противостоять его влиянию в корпорации не мог. Именно с того времени я всерьез начал задумываться о правильности принятых мною решений.
Каждый день я встречал людей, мечтающих завести ребенка, но в связи с заболеванием, лишенных этой возможности. Одно дело говорить о бесплодии, но совершенно другое видеть боль и страдания в глазах у тех, кто стал его жертвами. "Так вправе ли я становиться причиной отсутствия детей у фертильной человеческой женщины?" Этот гадкий вопрос я задавал себе ежедневно, и с течением времени он стал терзать мою голову постоянно. Однако, от мысли, что мне следует оставить Елену, что другой мужчина будет касаться ее, так же как и я, что другому она будет дарить себя так же, как дарит мне, что другой станет свидетелем моего сокровенного видения, мне становилось невыносимо больно. Конечно, я не исключал той возможности, что однажды она бросит меня сама, осознав, что желание стать матерью перевесит силу ее чувств ко мне. Но если так, я смогу ее понять и отпущу, только сам никогда больше ни к кому не прикоснусь. Я это знал, я в это верил, и я надеялся, что она никогда не оставит меня.
Каждый день я возвращался с работы домой, погруженный в свои неприятные раздумья. Она видела, что со мной что-то происходит, она пыталась расспросить меня, помочь, но я не хотел говорить с ней об этом. Все произошло очень спонтанно, когда в один из вечеров, который мы неизменно проводили вместе, я вдруг ее спросил:
— Ты уверенна, что сможешь ради меня отказаться от возможности родить?
— Почему ты спрашиваешь меня об этом? Разве я уже не отказалась от этого ради тебя?
— Возможно, сейчас ты по-настоящему не думаешь о материнстве, но потом?
— Потом мы усыновим детей и попробуем стать хорошими родителями.
— Ты уверена? Я имею ввиду, ты точно знаешь, что сможешь справиться с этим?
— Я, да. А, ты, Лайо?
— Я? Я надеюсь, что ты не изменишь своего решения.
— А ты?
— Что я? — не понял вопроса я.
— Ты не изменишь своего решения?
— Почему ты спрашиваешь об этом меня? Ведь ты знаешь мой ответ.
— Потому что я люблю тебя, Лайо. Люблю больше всего на свете!
