— А ваши люди согласятся принять его? — Улл не мог в это поверить.
— Может быть, и смогут. Если мы, — Триша указала на них обоих, — сумеем найти способ, как землянам и торнианцам поладить.
— Ты не думаешь, что у тебя будут проблемы с кализианцами? — Уллу эта мысль не понравилась.
— Нет, поскольку все, о чем они просят, — это торговое соглашение, а кроме того, они возвращают всех похищенных, которых нашли.
— Пока нет, — тихо произнес Улл.
В комнате на несколько мгновений воцарилась тишина, а потом Улл тихо произнес:
— Мне все еще трудно поверить, что кто-то может избегать тебя. Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.
Глаза Триши расширились, и она почувствовала, как у нее перехватило дыхание от тихого признания Улла.
— Спасибо, — сказала она, когда наконец обрела дар речи.
— Ты никогда никого не должна благодарить за правду, — сказал он ей.
— Ну, говорят — красота в глазах смотрящего, — она мягко улыбнулась ему.
— Я не понимаю, что это значит.
— Это значит, что у разных людей разные представления о том, что такое красота, — сказала она ему.
— Это не может быть правдой. Красота — это красота, — произнес он.
— Ты веришь, что твой брат находит Эбби красивой? — спросила она.
— Да, — ответил Улл, но ему, казалось, пришлось буквально выдавливать слова изо рта.
— А ты сам так считаешь? — спросила Триша, потому что хотела что-то сказать, но обнаружила, что хочет знать его ответ. Она понятия не имела, как выглядит Эбби, но он сказал, что завидует брату в том, что она у него есть, и по какой-то причине это ее беспокоило. Когда Улл не сразу ответил, она подумала, что ее вопрос вызвал обратный эффект.
— Нет, но я вовсе не из-за этого испытываю зависть, — наконец признался он.
— Это потому, что она действительно любит его и отказывается оставить, — наконец-то она поняла, что скрывалось за словами и действиями Улла. Он хотел, чтобы его любили также, как любили его брата, и хотя мать не бросила его, он чувствовал себя покинутым ею.
— Да, — тихо признался он.
— Точно так же, как Лиза любит Короля Грима, как Императрица любит Императора, и, судя по тому, что рассказал мне Якоб, Мак и Джен любят своих кализианских воинов, — она немного помолчала, а потом добавила: — Точно так же, как твоя мать любит твоего манно и отказывается оставить его.
— Я… Это правда.
— Все хотят быть любимыми, Улл, — она нежно положила руку ему на плечо. — Это не значит, что ты недостоин или негоден желать этого для себя, и мне жаль, что я так сказала.
Когда-то во время их разговора они придвинулись ближе друг к другу.
— Должно быть… — произнес он, глядя на ее узкую ладошку, которая так резко контрастировала с розовой бледной кожей его твердого бицепса. Это успокаивало его, даже тогда, когда обнаруживало их многочисленные различия.
Мужчина. Женщина. Торнианец. Землянка. Воин. Воительница.
Он с удивлением понял это, потому что она и была воительницей. Она сражалась за свой народ так же, как и он. Именно это Верон и пытался заставить его понять.
— Если это так, то я тоже негодна и недостойна, — тихо сказала она ему, не зная, где его мысли.
— Что?! — глаза Улла метнулись к ней, полные недоверия.
— Лиза когда-нибудь рассказывала тебе, как мы познакомились? — спросила она.
— Нет, — признался он, — и я никогда не спрашивал, — теперь он сожалел об этом. Он обнаружил, что есть много вещей, о которых он начинает сожалеть.
— Потому что она — женщина, — Триша кивнула и слегка понимающе улыбнулась ему. Хотя она не была согласна с отношением Улла к женщинам, ее мама учила, что, когда имеешь дело с людьми, нужно уметь отбросить свои собственные убеждения и смотреть на мир сквозь призму их собственных. Это был единственный способ понять их, и она начинала понимать не только Улла, но и всех торнианских мужчин.
— Мы с Лизой познакомились в больнице, — начала она.
— В больнице? — спросил он.
Триша задумалась, как бы это объяснить.
— Это место, куда попадают люди, которые либо ранены, либо больны, там они получают лечение.
— Лечение?
— Там они выздоравливают, — она попыталась еще раз. Лиза не включила ничего из этого в программу, но торнианцы наверняка заболели. — Исцеляются. У вас нет такого места?
— Нет, у нас есть целители и регенераторы.
— Те капсулы, которые заживают раны, не оставляя шрамов? — она вдруг вспомнила, что он говорил о них. — Если только это не торнианская сталь.
— Да.
— Ну, на Земле такого нет, поэтому, когда нам действительно больно или плохо, мы едем в больницу.
— И ты встретила там Королеву Лизу, — подтвердил он, теперь понимая, о чем она говорит.
— Да, моя мама была больна, и муж Триши, Марк, тоже. У них обоих был рак, но разных видов.
— А что такое рак? — теперь он снова был сбит с толку.
Триша почувствовала, как у нее перехватило горло, но заставила себя объяснить:
— Рак — это болезнь, которая может поражать любого человека в любом возрасте. Разные его виды атакуют разные части тела. Иногда это излечимо. А иногда и нет.
— Под «нет» ты подразумеваешь, что люди умирают от этого «рака»? — он никогда о таком не слышал. Да, воины умирали, но это было либо в бою, либо от старости. То же самое было и с их самками, только вместо битвы они подвергались наибольшему риску именно во время представления потомства.
— Да, — тихо ответила она.
— И именно от этого умерла твоя мать? — видя печаль в ее глазах, он понял, что прав.
— Да, она боролась с этим почти пять лет, но в конце концов сдалась. Мы с Лизой познакомились в последние два года жизни мамы. Лиза только что родила Мики, и моя мама любила держать этот маленький комочек радости, пока лечилась. Она сказала, что это наполняет ее надеждой иметь возможность видеть, как идет жизнь.
— Мики. Она ведь та, что поменьше, верно? — спросил он.
— Да, но не позволяй ее размерам обмануть тебя. Она не по годам развита и не боится говорить то, что думает.
Улл вспомнил, как малышка разговаривала с ним перед тем, как он покинул Люду.
«Берегись тьмы, которая говорит с тобой, — так она сказала. — Она знает, где ты наиболее уязвим и когда ты наиболее слаб. Она подменяет истину ложью, заставляя тебя верить и делать то, что ты никогда не сделал бы. Ужасные вещи. Берегись тьмы, воин Улл».
Тогда он не обратил на нее внимания, но теперь задумался.
— Улл? — голос Триши вернул его в настоящее.
— Думаю, что ты права. В будущем у Короля Грима с ней будет полно проблем.
— В этом я не сомневаюсь, — усмехнулась Триша, соглашаясь. — Итак, вернемся к моей истории. Во время этих процедур мы с Лизой сблизились, — увидев его растерянный взгляд, она продолжила объяснения. — Стали очень близки. Если у кого-то из нас был плохой день или нам что-то было нужно, мы знали, что можем позвонить друг другу, можем положиться друг на друга.
— Как это делают братья по оружию после битвы, — понимающе кивнул он.
— Да, и это была настоящая битва для нас обеих. Смотреть, как кто-то, кого ты любишь, страдает, и знать, что ты ничего не можешь сделать, чтобы остановить это… Поверь, это разрывает сердце, — она замолчала, потому что слезы встали у нее в горле. — Мама умерла почти за год до Марка, и хотя Лиза разрывалась между двумя маленькими детьми, больным мужем и знала, что скоро Марк тоже умрет, она все равно пришла на мамины похороны.
— Это был благородный поступок, — Улл хотел сказать больше, хотел облегчить боль, которая, как он видел, все еще терзает ее, но знал, что не может этого сделать. Богиня, эти женщины были сильнее любого воина, которого он когда-либо встречал, включая его самого.
— После этого мы с Лизой виделись уже не так часто, но все равно разговаривали по телефону, и я приходила посидеть с девочками, когда она возила Марка на лечение, или водила их в парк, чтобы Марк и Лиза могли побыть наедине.
