— Не двигайс-с-с-ся! — просвистел незнакомый мне голос.
Как будто я могла двигаться! Всё, на что меня хватило, — это чуть разлепить ставшие неподъёмными веки. Раздался сухой треск, комнату озарила вспышка магии, а после я почувствовала некоторое облегчение. Мою шею больше не сдавливали жёсткие мохнатые лапы чудовища.
— Не шевелис-с-с-сь! — предостерегающе прошипел незнакомец и влил в мой полураскрытый рот какую-то прегорькую дрянь из маленького флакончика.
Я лежала, не в силах закашляться или сплюнуть невероятную гадость, текущую по языку, а меня тем временем внимательно разглядывали светло-зелёные, как свежая листва, глаза. Это был молодой человек с узким бледным лицом. Его тёмные волосы были собраны в хвост, на щеках и на лбу что-то поблескивало. Несколько раз сморгнув, я сумела рассмотреть, что это была чешуя. Да это же змей, живущий в саду! Змеиный оборотень! Вот только кусать меня он явно не собирался, наоборот — спасал от паучьего яда.
— Меня зовут Хисс, — сказал он, когда мои глаза, видимо, приобрели осмысленное выражение. — Я ус-с-с-слышал твой крик и влес-с-с в окно. Воз-с-с-сможно, ты не умрёшь. Не зс-с-снаю. Лежи тихо, а я позс-с-сову гос-с-сподина Мартейна.
Эти слова отозвались в груди неясной болью. Пламя яда, терзающее моё тело, постепенно утихло. Остался только холод. Он разливался по парализованным сосудам, и я не чувствовала ничего, кроме отчаянного стука собственного сердца, который отдавался в ушах. Но и он становился реже, реже. И вдруг меня пронзила догадка: Архимагистр Горм заколдовал паука для того, чтобы он укусил Адриану, а если я умру, то никто этого не узнает! Советник Фоули так и будет поить этого негодяя чаем с плюшками, думая, что всё их соперничество ограничивается спорами в Совете Магистрата.
Я должна протянуть до тех пор, пока Хисс вернётся с хозяевами, и как угодно — хоть жестами — рассказать им обо всём, что я видела. Тук. Тук… Тук. Как ни старалась я удержаться на краю зыбкой пропасти, меня затягивала тёмная воронка. Неужели этот леденящий холод останется со мной навечно? Тук… И ещё раз, неохотно и тяжело, — тук. А потом мысли исчезли и осталось только ожидание следующего удара. И оно было бесконечным.
* * *
— Эли, просыпайся! Сколько можно спать?!
Меня окутывали мягкие волны пухового одеяла, было уютно и совсем не хотелось выныривать из глубокого сна. Сейчас мама сжалится надо мной и принесёт кружку тёплого молока и свежую лепёшку прямо в постель, а потом, после завтрака, я, так и быть, умоюсь и сяду за книжки. Никто из детей невольников не учится грамоте, кроме меня, но мама говорит, что я буду волшебницей, когда вырасту, поэтому приходится слушаться. Мама думает, что мой дар обязательно проснётся, хотя все служанки и рабы смеются над ней и говорят, что она напрасно мучает ребёнка уроками.
— Эли, ты слышишь меня?
Я приоткрыла глаза и зажмурилась: комнату заливал солнечный свет. Как странно! С потолка свисала большая позолоченная люстра с коваными канделябрами. Её украшали хрустальные подвески, в которых и играли ярко-оранжевые лучи, разбрасывая повсюду солнечных зайчиков. Да и сам потолок оказался белёным, ровным — как в господском доме. В нашей с мамой хижине над головой были лишь потемневшие от времени доски, между которыми пробивалась старая лохматая пакля. Значит, я не дома?
Непослушное тело не желало вскакивать с кровати, и я глухо застонала. Я показалась себе большой и тяжёлой, словно мне было не десять лет, а…
— Где я? — прошептала я. Из пересохшего рта вырвалось только невнятное сипение.
— В доме советника Фоули, конечно же. Там же, где и была неделю назад!
Надо мной склонилась молодая женщина с мягкими каштановыми волосами, и я всё вспомнила. Госпожа Адриана помогла мне устроиться полусидя на подушках. Выходит дело, я провела целую неделю здесь, в спальне моей хозяйки? И кто-то всё это время ухаживал за моим бесчувственным телом, переодевал, менял простыни… Но для чего? Разве жизнь рабыни стоит того, чтобы бороться за неё? Я была в замешательстве. А потом вспомнила главное. О том, кому на самом деле предназначался заколдованный паук!
— Я должна… должна сказать… — И снова лишь шипение, как у змеи. А ведь меня спас змей!
— Да, тебя спас Хисс, — подтвердила мои мысли госпожа Адриана. — Ему удалось замедлить твоё сердце при помощи зелья, после чего мы напоили тебя целебными эликсирами. Но скажи мне на милость, откуда взялся в спальне этот жуткий паук?
— Его сделал Архимагистр Горм, — стараясь как можно выразительнее двигать губами, прошептала я. — Я видела это в окно своими глазами.
Адриана всматривалась в меня и всё больше хмурила красивые брови. На её лице читались замешательство и недоверие. А потом в комнату вошёл её муж. Я сразу заметила, как он переменился за прошедшую неделю, и почему-то подумала: если я спала в комнате Адрианы, то она, вероятно, проводила ночи в его спальне? Неуместная и совершенно лишняя мысль. А всё потому, что у советника был весьма довольный жизнью вид.
— Тейн, послушай, — обеспокоенно проговорила госпожа. — Эли утверждает, что видела, как Архимагистр заколдовал паука.
— Видела? — оживился Мартейн и вмиг оказался рядом со мной. — Ты видела это?
Я покивала. Мне всё ещё казалось, будто всё тело сковано тугой паутиной, затянуто в непроницаемый кокон. Руки и ноги едва шевелились, даже если я прилагала все свои усилия.
— Ари, ты понимаешь, что это означает? — вскричал он.
— Да, — спокойно ответила госпожа Адриана. — Он сделал тебе предупреждение. Ты постоянно идёшь ему наперекор со своими новыми проектами законов — раз. Собрал сторонников за его спиной — два. Отказался жениться на его дочери — три!
— Я не мог жениться на его дочери по той простой причине, что у меня уже есть жена! — возмутился советник Фоули.
— Магистрат ведь так и не признал наш брак из-за того, что он был заключён в Веллирии, — сказала Адриана.
— Неважно, где он был заключён! Ты моя жена, все знают об этом! А этот негодяй пытался убить тебя, разве этого не достаточно для обвинения?..
— Ты знаешь, что не достаточно, — вздохнула госпожа Гилмур. — Даже если обратиться к судье, никто не станет слушать показания рабыни. А от паука не осталось и следа. Если бы не Хисс, мы вообще не знали бы, кто укусил Элинею и при каких обстоятельствах!
Я горько усмехнулась про себя: ну вот какая этим добрым людям от меня польза? Одни проблемы!
— Значит, мы освободим её. Алтарь Родовой стихии укажет, к какому роду относились предки Эли, а мы поможем ей восстановить их имя и вернуть хотя бы кусочек владений!
Когда он говорил, не было сомнений в том, что за дар скрывается в его крови. Бушующая стихия огня, сила морских волн, яростные порывы ветра и твёрдость камня чувствовались в каждой его фразе. И я снова вспомнила о том, как подсматривала в дверную щель поздним вечером, и о том, что Адриана не любит мужа так, как он бы этого хотел… Как его можно было не полюбить? Загадка!
— Архимагистр Горм не позволит нам воспользоваться Алтарём, — напомнила Адриана.
— Что ж, обойдёмся без его позволения! — решительно сказал Мартейн Фоули. — Алтарь Родовой стихии располагается на кладбище, и его охраняет некромант из рода Ниалл.
— Кажется, я понимаю тебя, — тонко улыбнулась госпожа. — Ты хочешь, чтобы я договорилась с некромантом?
— Я думаю, теневые маги способны найти общий язык, Ари. Ты ведь сама хотела помочь этой девушке.
И тогда мне, всё ещё слабой после отравления, стало по-настоящему страшно. Я была в одном-единственном шаге от тайны всей моей жизни: я могла узнать, кто были мои предки и кем был мой отец. Свобода, о которой я никогда раньше не мечтала, стояла рядом со мной и ждала, когда я окажусь в её власти. А мне… было страшно.
13
Мне понадобилось ещё несколько дней для того, чтобы окончательно встать на ноги и вернуться к обычной жизни. Яд заколдованного паука нельзя было обезвредить одним движением руки или волшебным противоядием. На тумбочке возле моей кровати стояла батарея флакончиков с выписанными лекарем эликсирами, которые нужно было принимать четыре раза в день. Вера помогала мне справиться со слабостью: с её помощью я ела, доползала до уборной или подолгу стояла у окна, любуясь цветущими розами и вдыхая свежий воздух.
