Меж тем я быстро шла на поправку, чем сильно шокировала врачей. Уже через неделю я вставала и ходила по палате. Зеркал нигде не было, но мне и без них было ясно — выгляжу я не очень. Волос не было, почти все тело было в страшных волдырях, кое-где кожа просто расплавилась. Бедные медсестры, заходя ко мне в палату, сразу опускали глаза. Кому-то вообще становилось плохо. При этом пересадка кожи мне не понадобилась — регенерация шла сама по себе невероятными тепами, из-за чего я стала любимицей своего лечащего врача.
Он очень хотел собрать консилиум и задокументировать каждый этап моего выздоровления, но Олег не дал. Запретил посещения посторонними лицами, а после уничтожил все следы моего пребывания в клинике. Через месяц он забрал меня из больницы. У меня не осталось даже шрамов, как будто и не было всего этого ужаса, и мое тело не раскурочило взрывом. Лишь пустота в душе напоминали о случившемся.
Опасаясь за жизнь Марии и Вовы, Олег надежно спрятал их. Он хотел и меня туда же отправить, но я отказалась — слишком много людей видело меня в ту злополучную ночь. Я опасалась, что если останусь рядом с Вяземскими, им постоянно будет угрожать опасность. Поэтому я умерла для всех, но продолжала еще какое-то время следить за Машей и Вовой, присылала им деньги, с помощью Олега помогла отстоять все имущество Вяземских и переписать на Владимира и Марию. Маша после случившегося была не в состоянии вести дела, поэтому пока Вова был маленьким, мне приходилось следить за всем. И когда парень вырос, я со спокойной совестью передала ему все через третьих лиц.
Владимир оказался умным малым, даже слишком. Он быстро разобрался во всем, перехватил управление и постепенно занял главенствующую нишу в своей отрасли, параллельно охватывая новые направления. Кроме того, он смог выяснить все обстоятельства смерти родителей, и тот факт, что я осталась жива, тоже не ускользнул от него. Он устроил настоящую облаву, пытаясь найти мои следы, именно из-за этого мне пришлось уйти в глубокое подполье, оборвав практически все связи с внешним миром. Времена менялись, и я боялась, что если мой секрет станет известен, то тогда страшная опасность будет угрожать всем окружающим меня людям. И не только им. Я все еще помнила о периоде Черной смерти, и понимала, что пока человек, причастный к нему не найден, все люди в опасности.
Глава 8.1
Проснулась я от громкого стука в дверь. Резко подпрыгнув, я сначала не поняла, где нахожусь, но настойчивый голос Владимира быстро вернул меня в сознание. Грубо ругнувшись, я неловким движением расправила майку и подошла к двери. Так и предстала перед Вяземским — заспанная, лохматая и в помятой одежде.
— А я смотрю, ты в чем ходишь, в том и спишь? — с усмешкой произнес он.
— А почему бы и нет? — огрызнулась я.
— Пижама? Не слышала? Еще можно голышом спать.
— Ага, мечтай! Мы на совещание опаздываем? Сколько у меня времени?
— У тебя полчаса, чтобы привести себя в порядок, потом перекусим и в путь.
— Хорошо, я быстро!
Не дожидаясь ответа, я захлопнула дверь. Мне очень не хотелось никуда ехать, особенно после кошмара, разбередившего старые раны, но действовать было необходимо. Как мне сейчас хотелось стать отказником и отправиться в резервацию подальше от людей! Но я не могла себе позволить такого удовольствия, только не теперь.
Быстро собравшись, я связалась со своими людьми, и после побежала вниз, где Вяземский со вчерашними подростками пил кофе. От насыщенного аромата у меня потекли слюнки. Давно я не пила настоящего зернового кофе, все бурду какую-то глушила. Вяземский, заметив мое появление, кивнул на стул рядом с собой, где меня ждала чашка и корзинка с булочками. Не успела я сесть, как под нос мне сунули тарелку с омлетом.
— Чтоб все съела! — услышала я грубый голос Владимира.
Дважды повторять ему не пришлось. Я слопала все, в том числе и целую корзинку мучного. Настроение улучшилось, но ненадолго. Лия устроила скандал, так как ее никто не собирался брать на заседание Альянса. Она спорила с отцом, угрожала ему, но он остался непреклонен. Мне даже стало смешно. На что рассчитывала девушка? Что ее, шмакодявку, просто так пустят на такое важное мероприятие? Я даже стала сомневаться, есть ли у девушки вообще мозг. Интересно, если бы все-таки Владимир чисто гипотетически мог взять ее с собой, она и друзей своих туда потащила?
Задумавшись, я не сразу поняла, что Лия со слезами на глазах схватила меня за руку. Сообразив, что она просит меня повлиять на решения отца, я лишь хмыкнула, и сказала, что он абсолютно прав, и ей делать там нечего. А после посоветовала девушке сначала выполнить все задания по истории, которые я дала ей вчера, и только потом лезть в большую политику. Девушка нахмурилась, но спорить больше не стала. Зато когда мы после завтрака вышли к подъездной дорожке, победно захихикала. Я с грустью смотрела на аэромобиль представительского класса, опустившегося рядом с нами.
— Вот, возьми, будет легче! — тихо сказал мне Владимир, протягивая какие-то таблетки. — Не волнуйся, это новая модель, тебя не будет сильно укачивать.
Я лишь глубоко вздохнула, предвкушая адскую поездку. Но Вяземский не соврал. Меня хоть и тошнило, но ни разу не вырвало. За это по прилету я готова была его расцеловать, но сдержалась. Мы приземлились к высокому белому зданию, со всех сторон окруженному деревьями. Повсюду сновала охрана, с разных сторон прилетали все новые машины, из которых выходили разодетые люди. Мне так и хотелось спросить, мы вообще на важное совещание собираемся или на обыкновенный светский раут? Особенно меня разозлил один из губернаторов Альянса, прикативший под ручку с любовницей. Молоденькая блондинка что-то весело щебетала ему, пока толстяк с трудом вылезал из темного внедорожника.
Я грозно фыркнула. Вяземский лишь криво улыбнулся, глядя на меня. Он взял меня под локоть и повел в здание. Не успели мы сделать и пары шагов, как к нам подлетел Олег вместе с мужчиной, показавшимся мне до боли знакомым. Приглядевшись, я поняла, что это Эдуард Позднякевич, мужчина, который защищал Восьмерку в политической передаче.
— Женя, я очень рад, что ты здесь! Боялся, что опять слиняешь и не придешь! — обратился ко мне Олег, крепко сжимая руку. — А это мой хороший друг и по совместительству правая рука Эдуард Викторович!
Мужчина кивнул и улыбнулся. Я кивнула в ответ и сказала:
— Приятно познакомиться! А я вас видела. Вы в какой-то передаче с психованным ученым ругались, который Восьмерку и всех Древних ненавидит и подозрительные эксперименты на людях ставит. Александр Пушок, кажется, его звали.
— Александр Альбертович Пушной меня зовут, и не смей называть меня психом, малолетка необразованная! — внезапно послышался истеричный голос позади. — А я смотрю, тут уже все предатели собрались, во главе с Петровым и его шестеркой!
Ученый окинул всех присутствующих презрительным взглядом и снова набросился на меня.
— А ты кто вообще такая? Лия, дочка этого олигарха Вяземского? Как тебя вообще сюда впустили, или деньги решают все?
Пушной даже не взглянул на Владимира, обошел его, словно мужчина был пустым местом, приблизился и буквально навис надо мной. По телевизору он казался меньше и даже со своими нервными выкриками — спокойнее. Теперь же, оказавшись рядом с ним, я чувствовала бешеную ауру этого человека, которая накрывала меня с головой. Во мне проснулись давно забытые инстинкты, призывающие уничтожать противника на месте, и если бы не Владимир с Олегом, моментально оказавшиеся между мной и этим маньяком, все могло бы закончиться плачевно для ученого.
— Это не моя дочь! — с усмешкой сказал Владимир, отталкивая Пушного.
— Спокойно Женя! — шепнул мне на ухо Олег, внимательно глядя в глаза. — У тебя зрачки расширены, и ведешь себя так, словно перед собой одного из них увидела!
— Прости! — пискнула я. — Сама не знаю, что со мной!
— Ничего, главное — не сорвись! А то мне потом сложно буде все замять. Да и не все присутствующие готовы гулять по холлу, забрызганному кровью с пола до потолка!
