сможете увидеть самое интересное.
— Мне и без музея было неплохо. Ладно, пошли, раз надо, — совершенно обреченно почти простонал Акке.
Не было у них в семье традиции приучать детей ходить по выставкам и музеям. Как результат — Акке считал это тратой времени. Возможно, он был прав. Ведь в самом деле вкусы у всех разные и интересы тоже. Но, пока могу — я его затащу.
Мы переходили из зала в зал, рассеянно слушали нашего спутника, который и в самом деле интересно рассказывал.
— А вот одна из картин замечательного Йохан Меер. Как вы знаете его «Девушка с жемчужной сережкой» находится в Магической галерее Маурицхёйса, но вот у нас тоже его интересная картина. «Девушка, читающая письмо у открытого окна». Что интересно — долгое время было неизвестно, что за спиной у девушки висит еще одна картина. На стене висит картина с изображением Купидона с луком, что придает иной смысл картине. Как много зависит от деталей!
— Замазал картину с богом любви и вот уже и непонятно о чем письмо и что там читает девушка, — кивнул Габби.
— А кому понадобилось Купидона замазывать? — спросил Акке.
— Длительное время все думали, что это сделал сам художник. Но после реставрационных работ, сложных химических опытов и применения магии, удалось выяснить, что это все же сделал кто-то другой. Возможно, чтобы убрать этот немного игривый и любовный подтекст из картины.
— Да, я слышал об этой работе. Себ мне все уши прожужжал про химические образцы и анализы красок. Лак там еще какой-то был сверху, — внес свою лепту Габби.
— Совершенно верно. И еще посмотрите на открытое окно. И фрукты. В совокупности с висящей на стене картины мы имеем четкое представление о том, что девушка читает именно любовное послание, — с воодушевлением подхватил наш спутник.
— Если убрать Купидона, то деловое письмо, — согласилась я.
— А вот тоже замечательнейшая картина «Фрина перед ареопагом» Жерома. Какую же волну критики она подняла! Её критикуют все кому не лень.
— А что на ней не так? По-моему красивая девушка стыдливо закрывает лицо руками. Кстати, зачем она стоит перед этими Мэтрами голая? — возмутился Акке.
— О! Вот в чем дело. Фрина — известнейшая гетера, и она посмела изображать богиню Афину в обнаженном виде. За это её и судят. А когда её защитник понял, что у него не получается её оправдать, то он сдернул с нее одежду. И когда все эти Мэтры увидели её обнаженной, они были поражены её красотой и оправдали её.
— Вы только посмотрите на эти лица. Кому то весело, кто-то ужасается, кто-то удивляется. У некоторых похоть на лице, — поделился мыслью Габби.
— А что не понравилось критикам? — спросила я.
— Её стыд. Она будто стыдится своей красоты. И это низводит её с уровня богини до уровня порнографии. А она должна гордиться собой. Реальная Фрина наверняка так и делала. А вот Жером нарисовал её такой. И именно это не нравилось.
— Да. Я вспомнила. У нас в Русском музее висит картина художника Генриха Семирадского. И та Фрина красива. Там какой-то праздник, сейчас уже и не вспомню. Но она и в самом деле гордится своей красотой, — сказала я, совершенно не подумав.
— Ну, так многие писали картины, даже стихи посвящали этой гетере. Все-таки выдающаяся была неска, — поспешил вмешаться Габби.
— А кто такая гетера? — спросил Акке.
— Я тебе дома расскажу, — хмыкнул братец.
— Семирадский? Это что-то славянское? Я его не знаю, и с русским музеем тоже не знаком. Это далеко. Идемте дальше, — не удивился наш спутник на мое высказывание.
А вот Габби неодобрительно покачал головой. И в самом деле, не стоит привлекать внимание. Да и парень этот, слишком уж невозмутим. Хотя, наверное, мне теперь под каждым кустом будет мерещиться шпион. А за каждым поворотом — убийца.
Так под интересные рассказы мы перешли в один из залов и Габби застыл при взгляде на одну из картин, а потом поманил меня к ней. Я подошла и сначала даже не поняла, на что он мне указывает, и только потом в углу увидела золотую чашу.
— Ты думаешь? — шепотом спросила я.
— Уверен — также шепотом сказал он.
— Что будем делать? — я вот не знала.
— Пока не знаю. Народу много. И разрешения на магическое сканирование у нас, разумеется, нет, — подтвердил мои мысли Габби.
— Ох. Рядом с какой замечательной картиной вы стоите! «Гермес представляет Пандору царю Эпиметею», — подошли к нам Акке и наш провожатый.
— И что же в ней замечательного? Кстати, я заметил, что это у вас любимое слово. У вас, что не полотно, то нечто замечательное. Что не сюжет, то снова замечательный, — хмуро спросил Акке.
— Ну, так и в самом же деле замечательно, — ничуть не смутился наш новый знакомый, и продолжил. — Так вот картина обо всем вам хорошо известной Пандоре, первой женщине, сотворённой самим Зевсом, которая открыла ящик, из которого выбрались все несчастья и бедствия. Включая ураганы и землетрясения, а еще болезни, как же без них. И магическую чуму тоже она выпустила. А всему виной её любопытство. Это главный порок всех женщин. Любопытство.
— А по-моему вы не совсем правы. Любопытство — это прекрасно. Многие открытия были сделаны исключительно благодаря любопытству, — не согласилась я.
— Открытия — может быть. Но это не про Пандору. Так вот. Ящик ей подарили на свадьбу с царем Эпиметеем. А он был, как известно, братом Прометея. Того самого, что дал людям огонь. Так что как видите все взаимосвязано. Огонь, чума, землетрясение и сама Пандора.
— Не подари Прометей огня, не было бы и магической чумы. Н-да, — прокомментировал Габби.
— Странно дарить ящик с несчастьями на свадьбу. Да и вообще странно подарить ящик и говорить не раскрывать его. По-моему так все и планировалось. Подарили — открыли, — съехидничал Акке.
— Да. А еще как вы видите, представляет её будущему мужу сам Гермес. Впоследствии был создан целый орден, и учение, которое и получило название Герметизм и орден «Золотой Зари», — продолжил наш спутник.
— Но был и другой орден — «Роза
