Баяр сам хотел Элию, когда только привезли ее в стан. Просил в жены даже. Но отец не дал, сказал, что лучшие женщины – самому сильному. Мать, к слову, Элию жалела и говорила, что та с ее нежными ручками и белой кожей, боявшейся солнца, в Степи не выживет. Как в воду глядела.
Красивую нежную Элию было теперь не вернуть, Баяр отчего-то ощущал себя виноватым в ее смерти и злился. На отца, на себя, на Аасора, на весь этот мир. А заодно – и на Дженая, который вздумал проспать. Опять ведь с Листян шлялся, а он его предупреждал! И хотя сестрица уверяла, что они просто друзья, Баяр в дружбу такую нисколько не верил, к тому же понимал: Листян красавица. Любой ее захочет. Баяр решил устроить этому наглому юнцу сладкую жизнь, а теперь вдруг, глядя на его красное лицо и смешной бег до отхожего места – ямы, огороженной шкурами, пожалел его. Тяжело тут рюсу. Кохи не стеснялись справлять естественные надобности при необходимости. А в походе и вовсе не до стеснения. Спят вповалку, кровь в реке смывают большой толпой, да и отливают тоже дружно и по команде.
Ничего, привыкнет. Баяр просто забыл, что мальчишка в степи совсем недавно, еще и пары лун не прошло. Привык он к нему быстро – такие волчата у него постоянно под ногами путаются. Кроме масти, ничем Дженай от местных мальчишек не отличается: две руки, две ноги, голова и длинный язык. И поспать любит – как все.
Покачал головой, улыбнулся про себя, глядя на взъерошенного и зевающего парня, кивнул ему и пошел в сторону “стрельбища”.
Вручил ему лук, руки скрестил на груди, наблюдая. Прекрасно знал, что от таких взглядов Дженай начнет нервничать и трястись. Ничего, в бою не до нежностей. Пусть привыкает. К тому же ветра почти нет – разве можно не попасть в мишень?
Можно. Женька дергалась, бросала на Баяра злые взгляды – вот и чего ханскому сыну от него надо? И шел бы по своим важным ханскосыньим делам, как он это обычно делал. Нет, стоит, пялится глазами своими невозможными. Эх! Снова мимо!
Спасибо хоть, в руках уже сила появилась, стрелы до цели долетали, а не как раньше – на полпути падали.
Верховая езда все же давалась Женьке лучше. Маленькая, легкая, она очень быстро сообразила, как правильно сидеть и какие части тела лучше расслаблять. И с небольшой своей мохнатой кобылкой подружилась.
– Да моя бабушка лучше стреляет, – насмешливо бросил Баяр, и Женька не выдержала, взорвалась.
Лук со стрелами швырнула на землю и заорала:
– Да пошли вы все со своим допотопным оружием! Нет бы арбалеты изобрели уже! Достало меня все! Даже позавтракать мне не дал, все бегом, бегом! Других так, как меня, не гоняют!
Баяр молча подошел к нему и коротко, без замаха, ударил по губам. Вроде и не сильно, но Женьку мотнуло, она на ногах не удержалась, села на задницу. От обиды выступили слезы, губы горели.
– Это за то, что оружие на землю бросил. Еще раз увижу – выпорю. И за то, что голос на командира повысил. Лук взял и стреляй. Пока не попадешь в мишень, не отпущу. И да, без еды до завтрашнего дня. Привыкай, в походах не всегда удается позавтракать и до отхожего места добежать. Хочешь быть воином – усвой это. А не нравится что-то – иди к девкам в шатер.
Женька, сидя на земле, обхватила себя руками. Ее трясло. И с чего бы? По лицу ее били и не раз. В драках она участвовала, даже кучей на одного – бывало. Палкой по спине получала. Камнями в нее кидали. На рынке, бывало, перепадало за воровство. И сейчас головой понимала – заслуженно. Только снова девичье вылезло: слабого легко ударить, особенно, когда знаешь, что ничего тебе за это не будет. Именно от Баяра она этого совершенно не ждала. Он ведь такой… спокойный, терпеливый, добрый. И ладно б подзатыльник, а то – по губам. Ее. Девушку. Не больно – обидно. Унизительно. И стыдно отчего-то. Как будто совсем другого она от него хотела. А ведь не хотела совершенно, даже не думала…
Что-что, а врать себе Женька умела виртуозно. Вся ее жизнь была ложью самой себе.
10. Баяр и его сотня
Ничего не поделаешь – встала, лук подняла, слезы вытерла – и раз за разом посылала стрелу в сторону растянутого на двух палках куска кожи с нарисованной на нем фигурой человека в полный рост. Солнце палило нещадно, голову пекло, в глазах плескались звездочки – а она все стреляла. Бегала за стрелами, собирала их и снова стреляла.
Баяр уходил, пришел ближе к полудню, выгнал ее с поля – отдыхать. Уползла, напилась воды, долго лежала в шатре, отчаянно жалея себя. Как баба, да. Есть не решилась, хотя Аасор предлагал. Когда солнце начало уже садится, вернулась в поле, снова стрелять. Руки не слушались, болели, пальцы посинели. Стрелы уже не долетали до мишени вовсе, падая на полпути. Есть даже не хотелось.
– Иди спи, – неожиданно появился Баяр. – Каков упрямец!
Показалось ли Женьке, или в его голосе звучало восхищение? Кивнула, неуклюже собирая колчан, сбегала за упавшими стрелами, со вздохом оглядела мишень. Дырок в ней было всего три.
– И завтра утром с вещами придешь к сотне. Жить будешь вместе со всеми. Нечего волчатам от стаи отделяться.
У
