До сих пор она не распускала косу при нем. Это должно быть красиво.
– Если ты спрашиваешь моего позволения – волосы твои, тебе и решать, – пожал он плечами. – Но коротко стригутся только боевики, в смысле, женщины-боевики и… – он осекся.
– И шлюхи? – фыркнула Инга. – Которым режут косы в качестве наказания?
Винсент кивнул. Добавил.
– Может, лучше наймем тебе камеристку?
Инга помрачнела.
– Кажется, я еще долго не смогу позволить незнакомой женщине к себе прикасаться. – ее заметно передернуло. Винсент потянулся было обнять и успокоить, но она улыбнулась, явно через силу.
– Ничего, пройдет. Я подумаю над этим – наверняка ведь твое положение подразумевает прислугу и все такое. Но пока, если ты не против, давай обойдемся без чужих людей. Кэри довольно, она тебе верна. И если твой наставник начнет искать повод остаться в доме, мне было бы спокойней, если бы ты согласился.
Винсенту так не показалось: говоря о наставнике жена напряглась. Какое уж тут спокойствие!
– Поясни, – попросил он.
Гребень замер в воздухе, пока Инга подбирала слова.
– Информация – это сведения. Знания. – произнесла она невпопад. – Он не доверяет мне, а я побаиваюсь его. Но профессор Стерри обещал ничего не предпринимать, пока остается в твоем доме, и я боюсь, что если он уйдет прежде чем придет к какому-нибудь выводу, недостаток информации и страх за тебя заставит его действовать.
– Ты переоцениваешь его привязанность ко мне, – хмыкнул Винсент.
Инга очень серьезно на него посмотрела.
– Это ты ее недооцениваешь. Или не хочешь видеть, насколько ты ему дорог. Как и он тебе.
Винсент не стал спорить. Хочется Инге думать о нем лучше, чем он есть – пусть так. Он был искренне благодарен наставнику, безмерно его уважал и ценил его советы. Но едва ли сам Винсент интересовал того больше, чем успешный результат эксперимента: можно ли сделать человека из того дикого зверька, которым он был. Еще Винсент с самого раннего детства знал: нельзя привязываться, если не хочешь лишиться того, что тебе дорого. Будь то сверстник, которого считаешь другом, деревянная лошадка или рыжий котенок. Он и не привязывался. Инга оказалась исключением – и как же он боялся ее потерять!
– Эй, – тихонько окликнула его жена. Потянулась, взяв его лицо в ладони, заглянула в глаза. – Я здесь. Ничего не случилось.
Винсент медленно выдохнул. Теплые руки на его щеках, холодные от влаги пряди, коснувшиеся груди. Чарующий тембр ее голоса. Ничего непоправимого не случилось.
Пора восстанавливать практику медитаций – маг, потерявший контроль над эмоциями, способен наворотить дел, некромант, не контролирующий себя, опасней любого боевика. Он чмокнул жену в кончик носа, давая понять, что взял себя в руки.
– Вторая причина, почему мне будет спокойней. – Инга снова занялась волосами, и Винсент был ей благодарен за то, что она продолжала говорить, будто ничего не случилось. – В доме появится еще один сильный маг. Не знаю, сколько было правды в его словах, дескать, тебе с ним не тягаться, но…
– Немало, – признал Винсент. – Он прославился как непревзойденный боевик. Думаю, наставника позабавит, что ему готовы предложить место охранника. Но ты права, если что-то случится, стоять в стороне и наблюдать он не станет.
– И третья. – Инга откинула волосы за спину и начала заплетать косу, не дождавшись, пока та просохнет. – Сколько бы ты ни убеждал вчера, что я внезапно научилась понимать твое эмоциональное состояние, мне все же кажется, дело в тебе. И если я права, если твоя эмпатия в самом деле начала работать в обе стороны, лучше, чтобы первым это заметил человек, которому на тебя не наплевать и который не воспользуется этим в своих целях.
– Я надену экран, – напомнил Винсент.
– Вчера, когда мы вернулись домой, кольцо было на тебе.
И в самом деле… Он выругался. Если она права – не хватало еще, чтобы его новая способность пробивала экран. Тогда придется запереться в доме вместе с женой на неделю-другую. На время, пока золото кольца, что Инга надела ему в храме, привыкнет к его ауре и духу, и можно будет сделать из него амулет против ментального воздействия. Это-то кольцо он точно не снимет.
– А если дело в тебе? – Что, если наставник, узнав о ее новой способности, снова решит, будто Инга – ведьма? Несмотря на массу прочитанных книг, не так уж много Винсент о них знал. – Если это ты каким-то образом приобрела эмпатию?
Страх снова коснулся ледяными щупальцами, но в этот раз Винсент был настороже, и Инга ничего не заметила.
– Это же не болезнь, передающаяся половым путем, – фыркнула она.
Винсент рассмеялся следом. С души словно камень свалился. В самом деле, зачем он ищет сложные объяснения, когда все просто? Если его дар неоднократно сливался с ее, наверняка какие-то его способности передались и жене. Та же эмпатия была частью его дара и напоминанием о том, что смерть и кровь ходят рука об руку. Ведьмы, если верить книгам, были эмпатами поголовно.
Жаль, что не сунуть нос в записи наставника – Винсент подозревал, что в них куда больше того, что он раскопал в старых книгах. Книгах, которые, прознай про них инквизиция, немедленно бы изъяли из библиотеки и сожгли, хорошо если не с самим владельцем. Немудрено, что наставник свои записи защищал заклинанием. «Помру, заклинание спадет – делай что хочешь, хоть читай, хоть сразу в камин брось, а до того – не твое дело» – сказал он как-то, и Винсенту пришлось поумерить любопытство.
Возможно, что и его собственный дар изменился. Соприкоснувшись с даром жены, вобрал новые способности. На досуге нужно будет поразмыслить, как это проверить. Если у них появится этот самый досуг.
Инга взялась за сорочку.
– Снова чистая. Спасибо.
Но теплая благодарность, коснувшаяся его, была лучше всяких слов. Пожалуй, впервые за долгое время Винсенту не хотелось надевать амулет, закрываясь от чужих эмоций. И в самом деле, зачем амулет дома, где никого чужого? Наставник, конечно, будет недоволен – если Инга права и тот собрался напроситься в гости надолго. Но недовольство наставника он как-нибудь переживет.
А ведь у Инги, кроме этого, так и нет ни одного платья. Даже белья на смену – и того нет. Съездили за обновками, ничего не скажешь!
– Я отправлю вестника к белошвейке, которая обшивает меня, – сказал Винсент. – Пусть приедет, снимет мерки, чтобы хоть полдюжины сорочек нашила.
И у кого бы спросить про модистку? Только больше никаких визитов, пусть мастерица приезжает сама. Едва ли, конечно, убийца повторит попытку один в один, до сих пор он ни разу не повторялся, но Винсент сейчас ощущал себя той самой вороной, которая шарахается от куста.
– Спасибо, – повторила Инга. – Но помнишь, что я говорила про незнакомых женщин?
– Я буду рядом. Даже если белошвейка сочтет это ненормальным.
Жена, потянувшись на цыпочках, легко поцеловала его, и Винсент едва удержался, чтобы не углубить поцелуй. В самом деле как мальчишка.
– Я буду на кухне. – Инга погладила его по щеке, ласково улыбнулась. – Колючий. Спускайся, когда приведешь себя в порядок.
– Погоди-ка. – Винсет поймал ее руку. – А где амулеты?
Она ойкнула.
– На полочке в ванной. Сняла и забыла. Но ведь это еще не амулеты?
Винсент сам сходил в ванную, собрал украшения. Собственноручно надел кольцо на палец жене.
– Носи его неделю не снимая. Потом можно будет создать ментальную защиту. Остальные пока оставлю в кабинете, после завтрака зачарую, сделаю амулеты. – Хорошо, что Инга забыла их снять на ночь. Этого достаточно для всего остального. – Накопитель сделаю вечером, когда сила восстановится.
Она заговорщицки улыбнулась и Винсент вернул ей эту улыбку. Снова поцеловал, давая понять, что оценил безмолвное предложение помочь восстановить силу как можно скорее. Может, даже прямо сейчас.
– Да, – спохватился он прежде, чем жена двинулась к двери. – И где счески с гребня?
Сам гребень лежал у изголовья кровати, видимо, Инга привела его в порядок и оставила, когда Винсент ходил за амулетами.
