Прон отговаривал:
-- Светлая госпожа, зимой-то оно, конечно, проехать можно, ежели морозы гожие стоят. Но зимой тама ни ярманки, ни продаж хороших нет. А сейчас уже и опасно. Болотина-то быстро оттаивает.
-- Прон, я все равно поеду. И тратить столько времени на дорогу я не могу. Если лошадь пострадает, я оплачу. В городе есть лавки, там есть товары, которые мне нужны. Я не буду этот год собирать налоги с селян, но и помощь в хозяйстве мне нужна. Так что реши сам, кто меня повезет.
-- На телеге?! – он уставился на меня с каким-то удивлением. – Нет ведь у нас повозки-то приличной, госпожа. Неужли и прям на телеге отправитесь?!
Я призадумалась. В его словах был определенный резон.
-- Швея толковая есть в деревне? Пришли мне.
-- Как велите, светлая госпожа.
Пришлось серьезно заняться сундуками. Переворошила все ткани. Больше оказалось таких, которыми в деревне и не воспользуешься. На кой мне атлас и бархат? Коров местных в восторг приводить? Остановилась на куске серой скучноватой шерсти. Ну, кому скучноватая, а мне в самый раз.
Деревенская швея, Тилька оказалась довольно молодой женщиной. Так-то в деревне шить все умели, но если нужно было платье нарядное, чтобы в город ездить в нем, или в замуж идти, обращались к ней. Насколько я поняла, главное ее умение было в том, что женщина немного понимала в крое. Умела сделать вытачку, приталить одежду по фигуре.
Еле удалось объяснить, что шнуровку нужно спереди делать. Она все верить не хотела:
-- Как же так, светлая госпожа?! Не положено вам этакое-то носить.
-- Тилька, в городе меня никто не знает. Горожанки как носят?
-- Горожанки, вестимо, спереди шнуруют. Это только для благородных, у кого горничная есть, назади делают. Но ведь вы-то целая баронесса!
-- Еще раз говорю, никто в Энкерте знать не знает, что я баронесса. Будут думать, что я горожанка или селянка богатая. Так что не спорь, а делай, что велят.
Лесту разрывали противоречия. С одной стороны, ей сильно не нравилась моя идея, с другой – возмущало, что швея осмеливается со мной спорить. В качестве уступки ее ворчанию купила простенький кружевной воротничок, освежить платье.
Везти меня в город собирался сам Прон. За эти несколько дней я стала относится к нему лучше. И убедило меня в его «хорошести» даже не то, что он всегда отстаивал интересы своих селян, а то, как он с женой общался. Спокойно, по-человечески, без приказного тона. Я была у них еще пару раз и заметила очень тронувшую меня штуку: они любят друг друга. Да, вот эта маленькая добродушная худышка любит своего постаревшего и расплывшегося Прона. И еще одна деталь: тот самый наш разговор о дороге. Закончился он так:
-- Ну, можно и на телеге, раз вы, госпожа Розер, так велите. Сам вас повезу и присмотрю, чтобы худого не вышло. Только вот хоть с места меня гоните, а поедем длинной дорогой.
-- Нет, короткой! Я не буду тратить столько времени! Я же сказала: если что случится, я все потери оплачу.
-- Оплатите… это, конечно, добро. Только ведь ежли коняга ногу сломает, его прирезать придется.
-- Еще и сверху дам… В смысле – прирезать?!
-- А вот так, – он развел в стороны пухлые руки и пожал плечами. – Ежли человек ногу сломает, так оно того, лечить будут. Даже ежли хромой останется, родные не бросят. А ежли конь? То ить как его лечить? Сказывают, при герцогском-то дворе в Энгерте есть отдельный лекарь для коней. Вроде как герцог привез его издалече. Только ведь лекарь-то лошадиный к нам не поедет. Деньги ить всегда хорошо, а вот животину-то так и сгубить можно…
Он не указывал мне. Просто объяснял неразумной барыне, к чему может привести спешка. Упираться я не стала, куда уж тут. Я не вегетарианка, знаю, откуда котлеты на столе берутся. Но и губить животину от собственной дури – это уж слишком. Вздохнув и смирившись с потерей времени, я сказала:
-- Хорошо, Прон. Едем так, как ты говоришь. Может, подскажешь, что еще в дорогу нужно взять?
-- От и ладненько! От и славно! А в дорогу, госпожа баронесса, накидку теплую надобно. Еды поболее: в городе, конечно, есть что купить, но тут-то у нас подешевле всяко будет. Хлеб там можно брать, а яичек здесь сварим. Ну и спать на чем тоже надобно. Даже если там в трактире ночевать станете, то в дороге ить все одно придется или в избе, или в телеге.
-- Я поняла. Через два дня платье дошьем и поедем. И не зови меня баронесса. Говори просто: госпожа Розер.
-- Оно и верно, – он согласно закивал головой. – Ни к чему этак внимание-то привлекать. От разживетесь каретой да кучером, тогда уж и все почести ваши будут.
Я уже собиралась домой, Леста встала и накинула на плечи тулуп, когда вспомнила, что есть еще один вопрос:
-- Прон, а не подскажешь, что за странная канава от окна кухни идет? Снег там сошел, я посмотрела – дно плотно камнем гладким выложено. Это зачем такое?
-- Это, госпожа Розер, грязную воду сливать. Конечно, ее почистить нужно, траву повыдергать. А как кухарка у вас появится, так ей полегче будет. Открыла окошечко и плеснула туда.
-- В жару ведь вонять будет?
-- Нет, светлая госпожа, ежли следить, не будет. То дождем промоет, а то и золы в горячей воде развести и слить. Оно грязь-то всю и смоет. Прежняя кухарка, что при господах жила, при родителях ваших, оченно хвасталась!
Утром третьего дня к башне подогнали телегу, наполовину засыпанную соломой, и Леста натаскала туда подушек и тряпок. Взяли с собой и ее тулуп, и мою меховую накидку. Вроде днем тепло, но мало ли что. В ногах укрепили две корзины с простецкой едой: такой, что может пару дней не портится.
Прон, оглянувшись и заметив, что мы уселись, спросил:
-- Ну, госпожа… Едем?
-- Трогай!
Глава 18
Дорога вытрясла мне всю душу. Прон ворчливо объяснял, что весной всегда так.
-- Дороги размывает, госпожа Розер. Иногда ить и вовсе не проехать. Потому ярманка и проводиться после святого Николаса, а не за месяц до него!
Святой Николас, как я поняла, это какой-то местный покровитель науки и почему-то заодно торговли. Пояснения я не просила, побаивалась.
Ночевали в крестьянской избе, и тут цены меня поразили окончательно. Приятно, надо сказать, поразили. За еду и ночлег спросили с нас очень скромно. Поужинав, я разговорилась со старостой, пытаясь понять, почему так. Почему в трактире спрашивали серебро, а здесь за все расплатилась медяшками.
-- Ну ить вы и сравнили, госпожа Розер! Это вы зараньше-то на торговом тракте останавливались. Тамо-то, ясное дело, цены завсегда лютые! А здеся простая деревня. Окромя наших селян никто и не ездит.. Ежли тут хозяева серебром начнут брать, так и вовсе без доходу останутся. А денежка-то, она завсегда нужна.
В общем-то, это было логично. В центре Москвы и такси, и чашка кофе будут дороже, чем в подмосковном городке. Сильно дороже.
Разглядывая местные дома, я понимала, что мне сильно повезло с попаданием. Нельзя сказать, что крестьяне тут жили очень богато, но и уровень развития мира не был самым уж примитивным. Когда я дома слушала аудиокниги о викингах, например, то поражалась их быту. Даже если в книгах авторы и не стремились создать идеально точную реальность, но все равно можно было понять, что окна не стеклили даже в богатых домах, что печей не знали, что костер разводили в открытом очаге и прочее.
