сыра, насадила эту красоту на длинные щепки, которые лично отколола от сухих поленьев, и оставила все на чистой тряпочке.
Очень уж дискомфортно готовить стоя на коленях перед сундуком. Пробовала в наклон, но сундук низкий совсем, неудобно. Да и голова у меня кружилась от такой позы. К сожалению, пока выбора не было. А жарить придется каждой свою порцию самостоятельно – за всеми я не услежу.
В том самом огромном котле, что висел на цепях, вскипятила воды для местного «чая». Травяной сбор, который пили здесь, мне, лично, очень понравился. Точнее – один из них. Так-то каждая хозяйка сама себе сушила травы, но в дороге я понравившийся рецепт попробовала и сочетание выспросила. Ну, и купила мешочек для себя. Вкус зверобоя, нотки мяты и лимона, плюс – тонкое послевкусие смородины. Прекрасный напиток, а главное – дешевый.
Плохо ориентироваться по солнышку, без часов, но что поделаешь. Мне казалось, что сейчас часов шесть утра, однако спустившаяся из спальни Лета разохалась:
-- Осподи боже, это что ж вы ни свет, ни заря поднялись-то, госпожа Любава! Ить сама бы я собрала завтрак.
-- Не ворчи. Присаживайся, будем есть и думать, что да как. Нора спит еще?
-- Сейчас выйдет, как жеж спать-то, когда солнце в глаза. А малышка еще спит, пусть отдыхает, сиротинка.
В башне и в самом деле было довольно светло – сквозь запыленные узкие окошки попадало достаточно света. А самым приятным было то, что пока Леста жарила нам на щепках хлеб, я, у противоположной от входа стены, обнаружила кухню.
Пол на первом этаже был каменный, а вот люк в полу – из широких досок. Вместо ручки – толстенное, позеленевшее от старости кольцо. Я думала, что там – погреб, или что-то похожее, но Леста, принесшая мне подогретый хлеб, покачала головой:
-- Нет, госпожа Любава. Гляньте, эка лестница-то широкая. В погреб бы ить попроще сделали. Да ить и не совсем там темно, видать – окно есть. Вы кушайте, кушайте, пока тепленько. Посмотрим, что там да как опосля.
«Опосля», оставив Нору завтракать, мы спустились вниз и обнаружили кухонное помещение. Мне показалось странным, что оно находится под землей, но Леста, покачав головой, сообщила:
-- Видать тюрьма раньше туто была. А как народ перестал в башне-то умещаться, так и переделали.
Помещение сразу стало казаться мне неприятным, хотя я и понимала, что здесь просто грязно. Комната была не такая уж и маленькая – метров двадцать, но вытянутая, как коридор. Света в нее попадало очень мало -- крошечное окошечко под самым потолком находилось ниже уровня земли. Вид из него открывался совершенно непонятный – нужно будет снаружи глянуть, что там такое.
Когда-то стены были побелены, но сейчас выглядели ужасно – серая, местами обвалившаяся штукатурка, видна грубая кирпичная кладка, покрытые слоями пыли котлы и горшки на двух толстенных навесных полках, кухонный широкий стол, одну ножку которого заменяло толстенное полено. Большая колода, возможно – для рубки мяса, и в нее воткнут ржавый топорик. Сильно проржавевшая плита, довольно большая, с двумя топками. В целом, пожалуй, ничего страшного, нужно только отремонтировать и отмыть все, что уцелело. Из плюсов то, что здесь, на кухне – сухо.
Чай пить сели у огонька.
-- Ты, Нора, останешься с Элли, а мы с Лестой прогуляемся до деревни. Нужно нанять женщин для уборки и стирки.
-- Да госпожа Любава! Ить зачем же вам самой-то бегать? Я ить схожу до старосты, да и велю сюда придтить. – всполошилась Леста.
-- Нет, Леста. Сходим вместе. Я хоть гляну, как там местные живут. Надо бы мне только платье попроще.
Леста недовольно поджала губы, но спорить не стала. После завтрака отправилась разбирать сундуки, бурча про себя, но так, чтобы я слышала:
-- Мыслимо ли дело! Баронесса, а пешком идтить собралась! Ить этак вовсе негоже.
Я мысленно поставила себе галочку в пункте транспорт. Нравится мне или нет, а нужно какое-то средство передвижения. И, наверное, придется купить коня? А к нему нужен конюх, корм и все остальное. Ничего, разберемся со временем.
Леста, покопавшись в сундуках, выложила мне одежду, от которой я отказалась наотрез. Сюда я ехала в темно-коричневом длинном бархатном платье. Толстая мягкая ткань, теплое, но не слишком удобное, со шнуровкой на спине. В знак траура на руке крепилась широкая черная повязка.
Стирки такая одежда не перенесет – красители не стойкие. Потому такие платья и не стирают вовсе. Зато под него одевается тонкая батистовая или полотняная одежда, которую называют «нижним» платьем. В общем-то, на платье и похоже, даже рукава до локтя имеются. Вот эту сорочку меняют ежедневно, так же как и свободные, широкие «трусы». Больше, конечно, они похожи на короткие «бермуды».
Судя по тому, как хотела сестрица заполучить эти самые сундуки, ткани здесь не самые дешевые. Таскаться в таких по деревне – не лучшая идея. Леста ворчала, но все же пошла искать одежку попроще.
Я представляла себе что-то вроде ее платья или платья Норы: простая гладкая шерсть, скучноватого тусклого цвета, серого или коричневого. Так одевались горничные в замке. Но самое простое, что у меня нашлось, было явно сильно дороже. И ткань другого качества, да и кружева на отделке хоть и узки, но шелковые.
-- Леста, а еще попроще нет одежды?
-- Госпожа Любава! Дак кудысь еще проще?! Домашнее платье, самое что ни есть простое! Чай ить не чернавка идет, а баронесса!
-- Леста… -- начала было я, но потом замолчала. Спорить с ней нет смысла. Судя по всему, одежды попроще баронессам не положено. Благо хоть, платье не по полу волочится. Такая длинна называется миди.
Переодеваться пришлось прямо здесь, у сундуков. Леста выложила и чистое белье, и новые чулки. Вязаные, теплые, они имели специальные длинные ленты, которые крепились к плотному поясу. Потому одевалось все в таком порядке: сперва, прямо на голое тело,
