Все же не хотелось обидеть хозяина этого места. Хотя такого вряд ли чем-то обидишь, а те, кто посмеют, точно долго не проживут. Я жить хотела.
— Мне это место нравится именно таким, какое оно есть, — Фрост встал по правое мое плечо. Мимолетно на него покосившись, отвернулась обратно к саду.
— О, так это такая задумка?
Мистер Лёд сухо кивнул.
— Вы что-то хотели? — спросила спустя несколько минут начавшей давить на уши тишины.
— Разве что полюбопытствовать.
— Любопытствуйте, — щедро разрешила, чувствуя, как вступила на острие тонкого лезвия.
Оборотень хмыкнул и повернулся ко мне корпусом, вынуждая и меня повторить свою позу. Вежливость — наше все. Даже в такой ситуации. Особенно в такой ситуации.
— Ты меня боишься, Елена?
От заданного в лоб вопроса я немного опешила и недоуменно нахмурилась. Сердце пропустило удар.
— Думаю, это очевидно, господин Фрост. Вас многие боятся, я благоразумно опасаюсь.
Помолчав, Леонардо вдруг наклонился к моему лицу и шепнул:
— Не стоит, Лена. Я не причиняю вреда тем, кто мне дорог, а мне дорого только одно — моя семья, в которую ты вошла, так же, как и твои подруги. Я не прощаю только одного — предательства. Но ты же хорошая девочка, не так ли, Елена? Ты не пойдешь на предательство, верно? Не пойдешь против своей семьи.
По коже пробежался мороз.
О чем это он? К чему эти слова?
С языка так и рвалось издевательское:
«Как знать. Может, я плохая девочка».
Но шутить сейчас было не время и не место.
— Хорошая, мистер Фрост. Я родных не предаю.
[Demons — Imagine Dragons]
— Запомни свои слова хорошенько, Лена. Запомни их.
— Запомню, мистер Фрост, — тихо ответила, завороженная льдинами его глаз. Жуткий тип.
— Называй меня — «дядя Лео». Не мерзни. Мне и уж тем более твоей паре не хотелось бы, чтобы ты простудилась.
Ласково погладив меня по голове ледяной рукой, будто неразумного зверенка, Фрост напоследок расплылся в насмешливой, холодной до жути улыбке и ушел. А я стояла, глядя ему вслед, и думала о том, что это сейчас такое было.
Передернув плечами, потерла лоб, до волос не прикасалась, все еще чувствуя отпечаток неестественно холодной мужской руки. Ощущать себя неразумной зверушкой мне не понравилось, но на душе стало спокойней, будто я и мои родные получили некий иммунитет. Ведь ни о каком предательстве с моей стороны речи не шло.
«Не зарекайся», — мерзко шепнул внутренний голос, но я от него отмахнулась. Вот еще.
— Лена? Дядя Лео сказал, что ты здесь, — вошел на балкон супруг. — Ты в порядке?
— Более чем, — тепло улыбнулась и обвила мужчину за талию, прижимаясь к нему грудью и греясь об его жаркое тело. — Более чем.
— Ты выглядишь пришибленной. Леонардо тебя не расстроил? Что он хотел?
— Ничего особенно он не хотел. Так поговорили. И нет, дядя Лео меня не расстроил, — хмыкнула в ответ, одергивая пуховик. — Не волнуйся. Пойдем в дом, я немного замерзла.
Бернар задумчиво кивнул и повел меня внутрь.
И все же, к чему были слова Леонардо? Просто предупреждение, или за ними крылось что-то более серьезное?
* * *
Елизавета Котикова-Лирански
Укачивая только уснувшую после долгого изнурительного плача дочку, устало сдула со лба прядь волос и подошла к окну, посмотрела на раскинувшееся, словно на ладони, поселение оборотней. В отличие от Столицы, здесь было довольно тепло, днем, бывало, доходило и до двадцати восьми градусов, а ночи казались довольно жаркими, но вместе с тем наша маленькая малышка успела где-то простудиться и потому много плакала, а меня все чаще одолевало чувство безысходности.
К тому же, моя старшая дочь — Илария, редко болела. А тут ― кровь оборотней, которые, по слухам, никогда не болеют, и вот тебе напасть, что я даже начинала задумываться, что вина в моей человеческой крови.
— Уснула? — на талию опустились руки мужа. Димитрий аккуратно положил мне голову на плечо, ласково взглянул на малышку. — Хочешь, я ее покачаю?
Вяло улыбнувшись, аккуратно передала дочь супругу и присела на кровать, размяла руками спину.
— Не понимаю. Разве кровь оборотней не должна оберегать ее от болезней? Может, дело во мне? — поделилась опасениями с мужем.
Димитрий, погладив дочь по нежной, пухлой щечке, покачал головой.
— Вряд ли дело в тебе, но не переживай. Старейшины разберутся. Сейчас практически все они занимаются поиском разгадки этой тайны.
— Такого раньше не случалось? — спокойно спросила, старательно не допуская паники в голос.
Оборотень покачал головой, и я судорожно вздохнула.
— Что ж, надеюсь, они смогут нам помочь, — проговорила, вновь бросив взгляд в окно. — Завтра позвоню Ларе, скажу, что на празднике нас не будет.
Димитрий аккуратно положил нашу девочку в люльку и опустился рядом со мной, обнял за плечи, и я впервые за много лет позволила скопившимся слезам хлынуть наружу, беззвучно расплакавшись.
— Ну что ты, Лиз, — ласково утер он мне щеки. — Она поправится. Я обещаю.
— Я тебе верю.
— Кому сказать, что железная леди научалась плакать, не поверят, — усмехнулся он, и я улыбнулась.
— Как думаешь, почему так случилось? Есть варианты?
— Может, это не болезнь, — тихо проговорил Димитрий, его гладкий лоб рассекла задумчивая складка.
— А что же, по-твоему? — нахмурилась я. — У нее все проявления простуды. Кашель, сильный не спадающий жар, благо, ваш врач сказал, что этот жар не опасен для жизни, во что я слабо верю, надрывный плач. Будь она человеком, я бы не слишком удивилась, хотя и человеческие дети в таком возрасте редко болеют.
— Мы во всем разберемся, Лиз, — устало проговорил он. — Давай ложиться, день был долгим. Уверен, завтра у нас уже будут ответы.
Я согласно кивнула и, приняв легкий душ, переоделась в шелковую сорочку и улеглась рядом с дожидающимся меня супругом. Уложив голову ему на плечо, под воспоминания о нашей первой встрече, о том, как быстро и верно этот медведь меня окрутил, уснула.
На рассвете меня разбудил громкий, надрывный детский плач, переходящий в вой. Испуганно подпрыгнув, скатилась с кровати, вместе с напряженным, оскалившимся оборотнем, выискивающим опасность, подбежала к люльке и тут же отшатнулась, с ужасом таращась на маленького, чуть больше чем ладонь, тоненько ревущего медвежонка.
— Твою мать, — вырвался из груди задушенный хрип. — Димитрий!!!
Подскочивший к люльке оборотень побледнел до состояния штукатурки.
— Не делай резких движений, но от дочери не отходи.
— Как… Как такое могло произойти? Еще же рано! Ей и года нет! — дрожащей рукой потянулась к своей малышке, но муж меня оттянул.
— Не трогай, — строго бросил он, набирая на телефоне номер. — Это может быть опасно. Несмотря на
