смотрит куда или в себя ушла, – перебивая друг друга, доложили домовые.
– Хорошо, спасибо вам за работу. Только почему не разбудили утром?
– Хозяйка, так барыни же раньше обеда не встают, всё слуги делают, – прошептал Агафон.
Я развела руками в стороны, покрутилась вокруг.
– Барсик, ты тут наблюдаешь слуг? – тот отрицательно покачал головой. – Вот и я не вижу. Так что я сейчас просто хозяйка дома, на плечи которой легли домашние хлопоты. За тесто отдельное спасибо. Агафон, ценности, что я тебе отдавала на хранение, принеси после обеда сюда, я посчитаю и подумаю, что продать, а что оставить. Ничего, мы ещё размахнёмся! Мы ещё заработаем и поднимемся с колен! Ой, чего это я лозунгами заговорила.
– Непременно! – он так посмотрел на Пахома, что я вздохнула, понимая, что те всё ещё делят, кто будет главным в доме.
– А что насчёт сундуков на чердаке, Пахом? – мне стало любопытно, чьё платье я надела. Светло-серое, с белым воротником. – Чьи они?
– Вашей покойной бабушки. Я их всегда хранил в сухости, проветривал, пылинки сдувал, – он выпятил грудь. – Она их в молодости носила. Потом пополнела, а наряды в сундуки убрали. Там много чего интересного на чердаке, я же лестницу разобрал, прилично ступенек припрятал, когда лихие людишки захаживать стали. До чердака они не добрались.
– Спасибо бабуле за заботу, – от всего сердца поблагодарила родственницу. – И тебе, Пахом, спасибо.
Посыпав мукой стол, посмотрела на печь.
– Жар хороший, как раз пироги ставить, – проследив за взглядом, сообщил Агафон.
– Пахом, расскажи, а кто так интересно двери в комнаты закрыл? – посыпав мукой стол и вынув тесто, спросила у домового.
– Не знаю, в спячке уже был. Когда засыпал, просто замки повесил на двери, не ведаю, кто их магией напитал.
– Хорошо, позже вернёмся к этому вопросу.
Первыми пойдут в печь простые булочки. Потом пирог с картошкой. А к ужину всё же суп сварю.
Чистку картошки на себя взяли домовые, я пояснила, какие кружочки хочу видеть, пододвинула к ним две крупные луковицы и отправилась проверить девочек в огород, но только вышла с кухни, как услышала стук во входную дверь и громкий бас:
– Хозяйка, гостей принимаете?
– Кузнец за дверью, – доложил Агафон. – Один.
– Принимаем, проходите, – неожиданно за спиной возник Лукьян.
– Негоже барыне самой дверь открывать, – он опередил меня, берясь за ручку. Да, не запомнил братец, что я ему говорила про наше бедное существование. Всё равно я для него барыня, а значит, рук марать не могу.
– Чем могу помочь? – выдал Лукьян, не иначе как у бывшего дворецкого подслушал. Скорее всего, он был в доме, раз театр свой имелся.
Подумать только, собственный театр! Я посмотрела на кузнеца и улыбнулась.
– Проходите, Гаврила, гостем будете, вчера вы нас очень выручили.
Лукьян мялся рядом.
– Как себя Акулина чувствует? – присев на кухне за стол, поинтересовался кузнец.
– Всё так же, сидит на одном месте и смотрит в окно.
– Понятно. Барыня, вам к травнице или знахарке нужно обратиться. Они много о природе и тумане знают, не то что городские лекари. А девочки как? – с теплотой в голосе интересовался Гаврила.
– Ягоды собирают, – я заглянула в печь, булочки начали подниматься.
– Может, вам помощь какая требуется по дому? У меня руки крепкие, я многое умею.
Лукьян, услышав его слова, произнёс:
– Работы много, усадьба в запустении. Идём, покажу, нужно ещё дом осмотреть, крыша мне не нравится, видел доску прогнившую. Барыня, вы позволите заглянуть на чердак? Там замок амбарный, а ключи у вас.
– Лукьян, давай не сегодня, – я вспомнила о сундуках, хранившихся наверху, решив сначала сама там оглядеться.
– Хорошо, тогда, Гаврила, нужна помощь во дворе, сарай поправить, загон для козы…
Они уже собирались уходить, но я остановила:
– Гаврила, вчера Акулина отреагировала лишь на тебя. Выполни маленькую просьбу.
– Какую, госпожа? – он остановился.
– Попробуй покормить её кашей, на нас не реагирует, дочки лишь молоком смогли напоить.
– Я попробую, госпожа, позовите, как понадоблюсь, – пробасил исполин и вышел вслед за Лукьяном.
Через полчаса в печь отправился картофельный пирог, я не могла нарадоваться на своих домовых, не успевала повернуться, как нарезанные аккуратными кружочками картошка и лук были ровным слоем разложены на тесто, стоило мне взять полотенце, чтобы открыть заслон, как он уже открыт, и пирог плавно плывёт внутрь.
– Госпожа, какой вкусный запах, – в кухню, неся небольшую корзину, вошли девочки. – Мы ягод собрали.
Заглянув в корзинку, увидела малину: крупную, красную, ароматную.
– А давайте мыть руки и кушать кашу с ягодами. Булочки горячие, но вы отламывайте по кусочку, они быстро остынут.
– Спасибо! – радостно взвизгнули девчушки, направляясь к умывальнику.
Наевшись, сестрёнки встали, поклонились и решили собрать яиц, домовые мягко намекали, что куры пока не начали нестись, но я с улыбкой разрешила девочкам поискать.
– Гаврила, а откуда ты знаешь Акулину? – не удержалась от вопроса, видя, что женщина, вновь узнав кузнеца, послушно открыла рот, стоило тому поднести ложку с кашей.
Он вздохнул, пристально посмотрел на Акулину и поведал свою историю.
Оказывается, кузнец с детства был знаком с красивой, скромной и начитанной девочкой. Её отец был из разорившихся купцов, держал небольшую лавку, которая потом по наследству перешла его сыну.
Кузня находилась недалеко от дома Акулины, и она часто прибегала туда следом за отцом, который заходил в кузню по делам. Гаврила же рос слабым ребёнком.
Это заявление настолько удивило меня, что я задала вопрос:
– Неужели?
Тот улыбнулся и продолжил рассказ.
Мальчишки обзывали и не хотели с ним играть, и лишь добрая Акулина, сидя на завалинке, рассказывала мальчику интересные сказки и истории, которые прочитала в библиотеке батюшки. Тот любил книги и продавать их не хотел.
Шли годы, молодые люди взрослели, но не переставали дружить. Гаврила не заметил, как влюбился. В один из дней он набрался храбрости и признался девушке. Та покраснела, словно маков цвет, и очень тихо произнесла: «Люблю».
Как же был этому рад Гаврила, он приносил цветы к дому возлюбленной, украдкой клал ей на подоконник и также тихо уходил.
В один из дней состоялся серьёзный разговор с отцом. Гаврила умолял отца посватать за него Акулину. Сердце его только ей принадлежит. Отец хоть и присмотрел невесту для сына из очень обеспеченной семьи, но сдался под напором. Он не ожидал, что детская дружба может перерасти в такую сильную любовь
Но, вернувшись из дома Акулины, глава семьи принёс сыну неутешительные новости. Девушка оказалась уже сосватана, и даже была назначена
