- Ты отдашь мне его ровно через две недели, – произнес он ровно. – Две недели. Как и договаривались.
- К черту две недели! Зачем тебе ждать? – взорвалась я. – Забирай его и проваливай, чтобы духу твоего здесь не было!
- Меган…
- Иди к черту! Не нужны мне подачки. Обойдусь без твоего сочувствия!
- Меган! – вдруг повторил он со сталью в голосе, и я осеклась. Осыпалась. Неожиданно устала. И отвернулась к окну, чтобы не видеть его пронизывающего насквозь взгляда.
Что он еще здесь делает? Почему до сих пор не ушел? Ведь пять минут уже, как мог быть полностью свободен.
- Иди, Дэлл. Я не буду больше звонить. Живи своей жизнью.
И развернулась, чтобы уйти, но мое запястье вдруг перехватила рука. Теплая, жесткая. Я с удивлением посмотрела на то место, где вокруг моей кожи сжались мужские пальцы, затем подняла глаза.
- Ты чего? Отпусти, – прикосновение не порадовало - слишком грубое. Внутри стало гадко, хотелось плакать.
- Я могу пригласить тебя на чашку кофе?
Я едва не рассмеялась ему в лицо.
- Не стоит. Ты мне ничего не должен. Иди, тебя друзья ждут.
- Меган…
- Уходи, Дэлл.
- Одна чашка кофе.
Теперь в голосе появились незнакомые нотки, а в глазах застыло странное выражение. Он просил… просил сам. Но зачем?
- Пожалуйста, – произнес он тихо, и мне показалось, что огромный мощный зверь, неожиданно получивший свободу и до того бушевавший на вольных просторах, вдруг вернулся к тому, кто открыл засов вольера.
Кофе? Он шутит? Я и он, сидящие за чашкой кофе, но зачем? Чтобы он все-таки смог сказать «спасибо»? А надо ли оно мне?
- Пожалуйста.
Это было второе «пожалуйста». Почти магическое. На короткую секунду я увидела в его глазах что-то напоминающее тоску, смешанную с болью, и еще сильнее расстроилась.
Наверное, он действительно не хотел меня обижать этим договором, просто должен был его привезти, должен был знать, что бумага подписана, что свобода уже близка. А пункты… Да мало ли какие бывают люди, ведь сразу не разобрать, кто гад, а кто святой.
А если бы тот бородач в сердцах швырнул в меня шариковой ручкой, не позволив сказать спасибо, каково бы мне было? Наверное, было бы грустно. Да, хотелось бы поскорее оказаться на свободе, но все равно было бы грустно, зная, что я не смогла уйти, как полагается, по-человечески.
Что ж, стоит позволить человеку отблагодарить, если ему так хочется. И уж что-что, а чашку кофе этим вечером я точно заслужила.
- Хорошо. Только у меня нет красивой одежды, и я не успела привести себя в порядок.
Дэлл улыбнулся. И от возникшего в его глазах тепла вдруг стало хорошо. И трещины заросли, и осколки внутри вдруг собрались, и небожители почти запели.
- Мы выберем непритязательное к внешнему виду место. Я буду ждать в машине.
Только теперь он отпустил мое запястье.
Все еще оглушенная поворотом событий, я смотрела, как он идет к двери, как открывает ее и как выходит во двор. Нож остался лежать на краю кухонного стола.
Я и он – мы едем пить кофе.
Все почти так, как планировала с утра.
Почти.
Окончательно запутавшаяся в своих ощущениях, я опустила голову и устало потерла лоб.
В кафе было тепло и немноголюдно. Пахло кофе и чем-то сладким.
- Может быть, десерт?
- Нет, спасибо.
- Сахар?
- Я пью черный.
- Всегда черный? Может, сливки?
Она замялась.
- Да, было бы хорошо. Спасибо.
Он заказал один капучино и один дарк гранде и на всякий случай придвинул к ней салфетки.
Принесли кофе.
Меган смутилась, увидев нарисованные на пенной шапке сердечки – должно быть, официант по привычке, взглянув на пару «мужчина-женщина», автоматически попросил добавить рисунок – взяла маленькую ложку, быстро размешала пену. Белесая шапка потонула в однородной коричневой массе. Шоколадные сердечки растаяли.
Разговор не ладился.
Дэлл бросил ничего не значащий комментарий об интерьере – она кивнула. Спросил о погоде – ответила коротко. Попытался вспомнить былые времена – удалось: какое-то время развлекал историей из прошлого, когда в подобном кафе официант перепутал заказы и вместо сэндвича поставил перед ним воздушный торт «клубника со сливками», после чего посетители молча и единогласно решили, что он гей. Меган улыбнулась. Коротко, сдержанно. Стараясь не смотреть в его лицо, отпила капучино, поставила чашку на стол, бросила на нее раздраженный взгляд, будто сетуя, что кофе все не заканчивается.
Дэлл откинулся на стуле, сцепил руки, задумался.
Почему эта странная девчонка так себя ведет? То просит о близости, то отдаляется в другую галактику. Глядя на кинотеатры, напоминает восторженного щенка, а читая серьезные договоры, улыбается грустно и понимающе, словно застывший на далекой горе памятник божеству, тропинка к которому заросла бурьяном.
В ее глазах ни разу не вспыхнул алчный огонек, а с языка не сорвалось лишней просьбы. Она стала первой и единственной, кто, услышав о его проклятье, пожелал вернуть нож. И вернула бы. Если бы он взял.
Но он не взял.
Почему?
Дэлл и сам не смог ответить на этот вопрос. Вот только неправильно было бы так уходить: прогнанным, выставленным за дверь, неблагодарным, подарившим боль тому, кто подарил свободу.
Да, он бы хотел отблагодарить, но как? Дать денег? Спросить, не нужно ли ей чего, и привезти это? Он был готов дать все, кроме дружбы, и того, во что она могла перерасти. Нет, симпатии не рождаются из просьб, не рождаются они даже из чувства благодарности или при взгляде на симпатичное лицо. По-крайней мере, не у него, у Дэлла. Слишком много плохого оставлено позади, и оно еще не отсохло, не отвалилось, не прекратило болезненно жечь разум. Он больной. Психически нездоровый, покореженный, исковерканный. Он не способен адекватно реагировать на мысли о близости. Поэтому нет. Все, что угодно, но только не это.
- А те, что приезжали с тобой – друзья?
Видимо, затянувшаяся пауза напрягала не только его.
- Да. Коллеги. И друзья.
Меган кивнула. Не стала спрашивать, все ли в отряде Дэлла убийцы. Догадалась сама.
- А кем работаешь ты? – спросил он для приличия, зная ответ.
Взгляд настороженный, как у зверька.
- Секретаршей.
И снова единственное слово в ответ. Не разговорить, не вытянуть сути, не услышать лишнего.
Меган ассоциировалась у Дэлла с покупателем дома, пришедшим посмотреть на убранство, но по какой-то причине вдруг передумавшим заключать сделку. Вот он походил в бахилах по коврам, огляделся, осмотрел зал, но подниматься на второй этаж или оглядывать террасу не стал, сразу же поспешил к выходу, стараясь ничего не задеть, не примять, не наследить. Да, аккуратный такой покупатель. Тихий, вежливый и совершенно непонятный.
