— Никто не вырвет у тебя сердце, querida, — проскрежетал граф. — Это я тебе обещаю.
Она грустно усмехнулась, услышав его самонадеянное обещание, но, к счастью, не попыталась отстраниться.
— Ты так уверен, что сможешь защитить меня?
— Да. — Он коснулся губами ее лба. — Но ты и сама довольно опасная женщина. Мои бедные ребра служат тому ярким доказательством.
Она склонила голову к плечу и лукаво посмотрела на него. Страх в ее глазах постепенно уходил.
— Говоришь, я опасная женщина?
— Очень.
— Мне это нравится.
Он крепко прижал свой возбужденный член к ее бедру.
— Мне — тоже.
— Я это чувствую, — сказала она, нахмурившись.
— Опасные женщины… они, как правило, очень страстные.
— Тебе каждая женщина кажется страстной.
Цезарь невесело рассмеялся в ответ, и Анна вопросительно посмотрела на него:
— Что в этом смешного?
Сто девяносто пять лет без женщины. Без малейшего намека на желание. И теперь, когда по истечении столь долгого срока он вновь испытал вожделение, оказалось, что он испытывает его к женщине, решительно настроенной продлить его воздержание.
Да уж, действительно ничего смешного.
— Dios! — выдохнул он. — Если бы ты только знала.
— Знала — что?
Граф покачал головой:
— Нет, ничего. Расскажи мне о своей жизни, querida. — Он решил сменить тему. — Ты сказала, что вела тихую жизнь, но ведь чем-то тебе приходилось заниматься?
Анна внимательно смотрела в его лицо, обрамленное густыми черными волосами.
— Тебе это действительно интересно? Или ты просто пытаешься отвлечь меня, чтобы оставаться в моей постели?
Он улыбнулся, даже не пытаясь скрыть свои полностью выдвинувшиеся клыки.
— И то и другое.
— Рассказывать особенно нечего…
— Все равно расскажи. Por favor[4].
Она округлила глаза, деланно удивляясь его настойчивости. Цезарь никак не отреагировал на эту ее насмешливую гримасу. Она — в его объятиях, и в этот момент граф не хотел думать ни о чем другом. Закрыв глаза, он слушал биение ее сердца и вдыхал аромат ее теплой кожи.
— Я часто переезжала с места на место, что было неплохо, поскольку за эти годы мне удалось посмотреть мир, — заговорила наконец Анна. — Венеция, Амстердам, Каир… Я даже провела несколько незабываемых месяцев в Токио, а затем уехала в Америку.
— Как ты выжила?
— Я бралась за любую работу, которую могла найти. В самом начале я обычно нанималась в услужение горничной, поскольку это была единственная приличная работа, доступная женщинам. Позднее работала официанткой в дешевых ресторанах. — Она поморщилась. — Вот уж никому не посоветую. Даже теперь от запаха горячего жира меня начинает тошнить.
Цезарь с трутом удержался от желания провести рукой по ее животу. А еще лучше — провести по этому животу губами. О да, определенно губами. И он мог бы продолжить исследования, опустившись до крошечных трусиков…
— А как насчет мужчин? — спросил он неожиданно.
Она вопросительно вскинула брови:
— Прости, не поняла.
Странное волнение охватило Цезаря, когда он вдруг осознал, насколько важен для него ответ Анны.
— Ты была замужем?
— Боже правый, нет! — выдохнула она.
— Почему нет? Ты ведь очень красивая женщина. — Он взял ее за подбородок и провел большим пальцем по пухлой нижней губе. — Не сомневаюсь, что у тебя отбою не было от поклонников.
Когда она высунула кончик языка и коснулась того места, которое он только что ласкал большим пальцем, его словно током ударило.
Такой язык, без сомнения, мог заставить любого вампира зарычать от блаженства. Или застонать.
Сдержав стон, Цезарь заставил себя прислушаться к ее тихим словам.
— Но как я могла бы объяснить тот факт, что я какой-то странный клон супермена? — спросила она.
— Наверное, ты хотела сказать чудо-женщина, обладающая фантастическими способностями?
— Ничего смешного. — Она ущипнула его за руку. — Я не хотела рисковать, сближаясь с кем-либо.
Его пронзила странная боль.
— А ты хотела близости? Тебе встретился… кто-то особенный?
Анна пожала плечами:
— Разве это имеет значение?
— Да. — Цезарь стиснул зубы. — Имеет.
Их взгляды встретились, и на мгновение у Цезаря промелькнуло опасение, что она откажется отвечать на его вопрос. Но она все же ответила:
— Нет, не было никого особенного. Я была совершенно одинока… Казалось — целую вечность. Ты доволен?
Он был не просто доволен. Он был в восторге от того, что Анна не отдала свое сердце какому-нибудь недостойному смертному.
Но у него хватило ума скрыть свою радость.
Он погладил ее по волосам и нежно поцеловал в висок.
— Я не хотел тебя расстраивать, querida.
Она фыркнула и тут же спросила:
— А как ты?
— Что я?
— У тебя есть какая-нибудь… — Она нахмурилась, пытаясь отыскать подходящее слово. — Подружка, ожидающая тебя в сырой пещере?
Ее непосредственность и почти детское любопытство развеселили Цезаря, и его губы растянулись в хитроватой усмешке.
— У меня нет подружки.
— Отчего же?
Он скользнул губами по ее щеке и куснул ее в уголок рта.
— Есть такие вещи, Анна Рэндал, ради которых стоит подождать.
Когда Анна почувствовала, как клыки Цезаря легонько царапнули ее губы, сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди.
Это безумие! Нет, безумием было проснуться и обнаружить в своей постели красавца вампира, в присутствии которого твое сердце трепещет от восторга.
Безумием было дрожать от страстного желания, почувствовать вкус его поцелуев.
К несчастью, ее тело не чувствовало разницы между разумными и безумными действиями, поэтому с готовностью отвечало на искусные ласки Цезаря. Бренная оболочка Анны знала лишь одно: ей пришлось ждать почти две сотни лет, чтобы ощутить непередаваемое наслаждение, которое вызывали прикосновения его пальцев, и это безумное желание стократно усилилось, когда его голова склонилась к ее груди, а губы нащупали под кружевом рубашки бугорок напряженного соска.
От острого ощущения блаженства дрожь сотрясла тело Анны, дыхание прервалось, а из горла вырвался стон. Губы Цезаря дразнили ее чувствительную плоть, и она наконец, не выдержав, снова застонала, теперь уже гораздо громче.
Черт возьми! Она ведь дала себе обещание, что этого не произойдет. Она не собиралась позволять этому мужчине считать ее доступной, сексуально озабоченной девицей, которая будет раздвигать ноги каждый раз, когда он станет появляться в ее жизни.
