— Вали отсюда! — крикнула я и оттолкнула его. — Все равно ты не испортишь мне день!
— Не испорчу, — согласился Тревор и чуть отступил. — Я горжусь тобой.
Он улыбнулся великолепной улыбкой, но в ней подспудно таилось зло.
— Теперь тебе хватит денег, чтобы пригласить меня в кино. Я люблю фильмы ужасов.
— И рада бы, но они разрушительно действуют на детскую психику, так что пока это развлечение не для тебя. Через пару лет — да, может быть, и приглашу.
Я рассмеялась и пошла дальше. На сей раз он не остановил меня, наверное, действительно не хотел испортить мне день.
* * *
По окончании восьмого урока я поспешила к своему шкафчику для встречи с Беки. Мы собирались поесть мороженого и обсудить планы операции «Особняк». Оказалось, что у моего шкафчика собралась толпа учеников. Беки перехватила меня на подступах и попыталась увести прочь, но я стала проталкиваться вперед. Это оказалось нетрудно.
Зеваки расступались, завидев меня. Я глянула на шкафчик, и сердце мое упало.
К его дверце серебристым скотчем была приклеена веревка, на которой болтались теннисная ракетка моего отца и записка: «Игра закончена! Я выиграл!»
Голова у меня закружилась. Все это время Тревор Митчелл держал у себя ракетку. Может быть, он каким-то образом добыл ее в тот день, когда чудик приходил в школу?
Меня колотило от ярости при воспоминании обо всех этих телефонных звонках, раздраженных клиентах, нудных факсах, муторных конвертах и тоскливом созерцании того, как счастливые люди улетали на самолетах, уезжали на машинах и катили на лыжах прочь из Занудвилля, получив от меня билеты, сулящие свободу. Все это мне пришлось пережить только потому, что Тревор поджидал нужного момента, чтобы вернуть ракетку.
У меня вырвался вопль, зародившийся, казалось, в башмаках, взлетевший к самому потолку и эхом отразившийся от стен. Несколько перепуганных учителей выбежали, чтобы посмотреть, что случилось.
— Рэйвен, с тобой все в порядке? — спросила миссис Ленни.
Я не видела, разошлись ученики или все еще отирались там. Я видела лишь теннисную ракетку, не могла дышать, тем более говорить.
— Что случилось? — спросил мистер Бернс.
— Ты задыхаешься? У тебя астма? — встревожилась миссис Ленни.
— Тревор Митчелл… — начала я сквозь зубы.
— Да?
— У него все кости переломаны. Он в больнице!
— Что? Как?
— Где? Когда? — попеременно спрашивали запаниковавшие учителя.
Я сделала глубокий вдох.
— Где и когда — не знаю.
Я обернулась к ним. Внутри все бурлило и клокотало, голова была готова взорваться.
— Но говорю вам — это скоро произойдет!
Озадаченные учителя с недоумением уставились на меня.
Я изо всех сил схватила теннисную ракетку, дернула ее настолько сильно, что скотч отодрал полоску зеленой краски с моего довольно неряшливого шкафчика, и выбежала из школы, пылая жаждой мести.
Ученики толпились на передней лужайке, дожидаясь тачек. Я не нашла здесь Тревора, обошла вокруг школы и обнаружила его там, где и следовало, у подножия холма, на футбольном поле, в окружении всей команды.
Тревор все запланировал. Он терпеливо ждал этого дня, пока я изводила себя работой, знал, что я приду за ним, буду вне себя и обязательно захочу мести. Этот субъект решил доказать своим приятелям, что он снова король, который достал-таки девчонку-гота. Митчелл хотел, чтобы мой позор увидели все его дружки.
Я слетела по склону как ураган, под пристальными взглядами заклятого врага и дюжины его приспешников. Все они ждали, когда я наброшусь на наживку, коей являлся Тревор.
Не обращая внимания на пижонов футболистов, я двинулась на Тревора, готовая угробить его отцовской ракеткой, зажатой в правой руке.
— Ракетка все это время была у меня, — признался он. — В тот день я после школы пошел следом за этим придурковатым дворецким. Он хотел сам отдать тебе ракетку, но услышал от меня, что я — твой парень и даже вроде как расстроился.
— Ты сказал ему такое? Ни фига себе!
— Считай это комплиментом. Ты сошла за подружку футболиста, а я выставил себя приятелем девицы из шоу чудиков.
Я отвела назад ракетку и замахнулась.
— Я собирался вернуть ее раньше, но у тебя был такой довольный вид, когда ты шла на работу.
— На сей раз я так тебя отделаю, что мало не покажется. Перчатка для гольфа на ушибленном пальчике не спасет.
Я замахнулась на Тревора, и он отскочил назад.
— Я знал, что ты будешь бегать за мной. Девчонки всегда так делают! — гордо заявил он.
Его безмозглые приятели загоготали.
— Но ведь и ты бегал за мной, а, Митчелл?
Он озадаченно уставился на меня.
— Это правда, — продолжила я. — Расскажи-ка своим друзьям! Впрочем, я думаю, они и так это знают. Поведай им, почему ты это делаешь!
— О чем ты говоришь, чучело?
По выражению его лица я видела, что он готов к бою, но в мою тактику не въезжает.
— Конечно, о любви, — изобразив смущение, сказала я.
Вся толпа заржала. У меня имелось оружие получше любой ракетки стоимостью в двести долларов, то есть унижение. Обвинить футбольного сноба в том, что он увлечен девчонкой-готом, это полдела, но использовать слово «любовь» в присутствии шестнадцатилетнего мачо — вот это смертельный прием.
— Эй, да у тебя вконец крыша съехала! — крикнул он.
— Да не смущайся ты так. Правду ведь все равно не скроешь, — самодовольно заявила я, улыбнулась вратарю и пропела: — Тревор Митчелл любит меня. Тревор Митчелл любит меня!
— Да ты обкурилась или укололась!
— Ответ неверный. — Я обвела взглядом всех его улыбающихся дружков-футболистов, а потом хмуро посмотрела на него. — Конечно, твои чувства настолько очевидны, что мне следовало бы догадаться раньше. — Тут я повысила голос и произнесла как можно громче и отчетливее: — Тревор Митчелл, ты влюблен в меня.
— Ага, чучело несчастное! Типа у меня в спальне на стене висит плакат с твоей физией. Да ты посмотри на себя в зеркало — сама мигом испугаешься!
Спору нет, это был сильный удар, однако я вобрала в себя обиду, чтобы подготовиться к следующему раунду.
— Ну-ну, только вот в дубовую рощу ты таскался не с плакатом, вампиром обрядился не для того, чтобы произвести впечатление на плакат, и ракетку моего отца спрятал не затем, чтобы добиться внимания плаката.
Должно быть, футболистов мои доводы по меньшей мере заинтересовали. Эти парни не принимали участия в перепалке ни на чьей стороне, но с любопытством ждали, что будет дальше.
— Никто из твоих приятелей, здесь присутствующих, не обращает на меня внимания, — продолжила я. — Это означает, что им нет до меня дела, а тебе есть. Ты на мне просто помешался, каждый день ко мне липнешь, проходу не даешь.
