— Если бы я захотела?
— Да. Я не могу делать тебе предложение. Инициатива должна исходить от тебя.
Лорел аж задохнулась от возмущения.
— Ты думаешь, почему меня так беспокоит Дэвид? — Тамани смотрел на нее в упор. — Я не могу даже заявить о своих намерениях. Не могу отбить тебя. Мне остается лишь ждать и надеяться, что однажды ты захочешь, чтобы мы были вместе.
— А если я не попрошу? — опустив глаза, тихо сказала она.
— Значит, я буду ждать вечно.
Лорел стояла возле кровати, заваленной вещами. Ценность одежды, сшитой феями, заключалась не только в ее красоте. Ничего подобного в мире людей просто не существовало: в Авалоне использовалась ткань, похожая на тончайший шелк. По словам фей (хотелось верить, что они шутили), эта материя соткана пауком-шелкопрядом. Впрочем, неважно, главное, что тонкая ткань пропускала солнечный свет, не мешая полноценному фотосинтезу. Теперь Лорел не нужно было надевать открытые топы и шорты, как раньше.
Отдельно от горы вещей лежало платье, купленное ею на Летней ярмарке после особенно тяжелого учебного дня: эффектный облегающий наряд темно-синего цвета с низким вырезом на спине, сделанным специально для цветка, и подолом в стиле «русалка», резко расширяющимся от колен книзу. Особенный шарм платью придавала тонкая верхняя юбка с многочисленными сборками, которая колыхалась от малейшего дуновения ветра. Лорел стало немного совестно, когда она приобрела это платье — честно говоря, надеть его было некуда, — но пройти мимо такой красоты оказалось выше ее сил.
Лорел окинула взором многочисленные рубахи в крестьянском стиле, похожие на те, что носил Тамани, а также юбки разной длины и платья, которые делали ее похожей на типичную фею из книжки. Она носила их просто так, ради забавы.
Самое грустное состояло в том, что из всех обновок в рюкзак влезла бы лишь их малая часть.
А ведь там уже лежал чемоданчик размером с коробку из-под обуви, который сегодня утром подарил Ярдли. В чемоданчике находился набор эфирных масел и несколько полезных в сражении с троллями зелий, приготовленных Осенними феями, гораздо более опытными, чем сама Лорел. Помимо этого в чемоданчике лежало несколько растительных вытяжек, которые она могла бы впоследствии использовать для защиты своей семьи (конечно, при условии, что когда-нибудь зелья все же начнут получаться).
Чемоданчик был просто спасением, однако он наполовину заполнил собой рюкзак.
Уйдя в раздумья, она не заметила, как в комнату вошла Катя и бросила что-то на кровать со словами:
— Похоже, тебе пригодится.
Лорел взяла с кровати мягкую розовую сумку, материал которой смахивал на бумагу для салфеток. Впрочем, она смутно подозревала, что на деле ткань окажется гораздо более прочной.
— Спасибо! А я как раз собиралась попросить у Селии какую-нибудь сумку.
Катя переводила взгляд с горы вещей на рюкзак и обратно.
— Ты что, собиралась впихнуть туда все?
— Нет, — ухмыльнулась Лорел.
— Вот и хорошо! Иначе понадобилась бы магия Зимнего уровня, не меньше.
Девушки рассмеялись шутке, понятной только феям.
Ослабляя шнурок, стягивающий горловину сумки, Лорел заметила сбоку букву «К», вышитую изумительной каллиграфией.
— Я не могу взять твою сумку. Она с монограммой.
Катя подошла поближе.
— Правда? Честное слово, я и не знала, что там монограмма. У меня этих сумок завались.
— Серьезно?
— Конечно. Раньше мне вещи из прачечной всегда в таком виде присылали. Видимо, там сменился персонал.
Лорел стала запихивать одежду в розовую сумку. Какие-то из нарядов все равно не влезли, но и того, что уместилось, было достаточно.
Несколько секунд Катя молчала, а потом не выдержала:
— А тебе точно надо уезжать?
Почти со всеми феями (за очень редким исключением) у Лорел сложились теплые отношения, хотя на дружбу они и не тянули. Одна Катя искренне к ней привязалась.
— Я же вернусь, — удивленно глядя на подругу, ответила Лорел.
— Знаю. Но ты точно не останешься? Я краем уха слышала, что ты вроде бы выполнила свою миссию и земля, на которой стоят врата, теперь твоя. Зачем тебе возвращаться к людям?
— Все очень непросто: там мои родители и друзья.
— Приезжала бы к ним время от времени. Несмотря на веселый голос, Катя говорила вполне серьезно.
— Дело не только в том, чтобы увидеться с родными и друзьями. Из-за меня они подвергаются опасности, и мой долг — защитить их.
— Долг перед людьми?
Катя была не виновата. Ее так воспитали. Она ни разу в жизни не видела человека. Подчиняясь внезапному порыву, Лорел вытащила из рюкзака и вручила подруге маленькую фотографию, сделанную на танцах этой весной: она стоит спиной к Дэвиду, а он обнимает ее сзади. Фотограф поймал момент, когда смеющаяся Лорел повернулась к другу, а тот с чувством смотрел на нее. Снимок получился на редкость удачный. Катя заулыбалась.
— Так у тебя уже есть жених? Я не знала. — Ее глаза засветились от восхищения. — Он из Неблагого Двора? Говорят, они живут с той стороны врат и…
— Нет. Это Дэвид. Человек, про которого я рассказывала.
— Человек?! — ошеломленно переспросила Катя. Она снова вгляделась в фотографию, на сей раз с брезгливым выражением лица. — Но… он касается тебя.
— Да. — Лорел отобрала снимок. — Потому что Дэвид мой парень. И касается, и целует, и… — Она на мгновение замолкла. — Он любит меня.
Некоторое время Катя переваривала услышанное.
— Просто я за тебя волнуюсь, — ласково сказала она, все еще косясь на шокирующий снимок. — Люди никогда не любили фей.
— В смысле?
— Авалон вступил в контакт с миром людей очень давно. Я знаю, иногда это необходимо, но отношения фей с людьми всегда заканчивались очень плохо.
— Правда?
— Да. Вспомни Санзанг, Шехерезаду, Гвиневру. Про Еву я вообще молчу. — Не заметив, как снимок выпал из рук потрясенной Лорел, Катя продолжала: — И это лишь самые известные. Каждый раз, когда Авалон вмешивается в мир людей, случается какая-нибудь неприятность.
— Родители меня любят. И Дэвид тоже. В них я уверена.
— Просто будь осторожна.
Некоторое время Лорел молча укладывала сумку, а потом, завернув в одну из длинных юбок украшение для волос, прошлась по комнате в поисках забытых вещей.
Она недоверчиво взглянула на Катю.
— Ева? Серьезно?
— Конечно. Ты о ней слышала? Что про нее рассказывают люди?
Лорел сидела в вестибюле на обитом парчой канапе, когда в дверь вошел Джеймисон со своими вечными телохранителями.
